Колин кивнул:
– Тогда сразу перейду к делу. Сомеролл нужен мне.
Маркиз запыхтел:
– Зачем? Все свое время ты проводишь в Лондоне. Дом стоит пустым уже несколько лет. Мебель и картины закрыты полотном. В дымоходах наверняка полно птичьих гнезд. Там должен кто-то жить. Я не собираюсь наблюдать, как он приходит в упадок, когда у меня в отношении его есть хорошее предложение.
Стиснув зубы, Колин приказал себе обуздать свой темперамент: брань делу не поможет.
– У меня есть кое-какой план…
– Не сейчас. – Маркиз застонал, спустив ногу со стула, и встал.
Колин удивленно посмотрел на него.
– Ты плохо себя чувствуешь?
– Разумеется, нет, – резко ответил маркиз. – Сейчас иди. Увидимся после завтрака у меня в кабинете.
– Послушай…
– Завтра!
– Мне нужно всего несколько минут.
– Я не намерен повторять.
Отец всегда старался держать под контролем все, даже последнее слово оставлял за собой. Заскрежетав зубами, Колин встал и поклонился.
– Доброй ночи.
Сын ушел. Маркиз поморщился – снова заныло колено. Ничего удивительного. Сегодня они вместе с Уайкофом прошли через весь Сомеролл. Маркиз всегда был очень активен: обходил пешком или объезжал на лошади свои земли, лично руководил ремонтом и дренажными работами. Только глупец может передоверить постороннему принимать важные решения, а он не был глупцом.
Его вдвойне радовало то, что чувствовал он себя здоровым и ничто не мешало охоте. Каждую осень они с Уайкофом прекрасно проводили время в охоте на птицу. Вернее, в попытке охоты. Дело в том, что они просто целились в птиц: очень редко им удавалось подстрелить хотя бы одну – но это не имело значения. Он подумал о Колине. Настало время преподнести сыну урок. Именно поэтому он позвал своего беспутного сына приехать домой сейчас.
Маркиз выслушал бесчисленное количество историй о разгульной жизни Колина, дебошах, проигрышах в карты. Его это не удивляло: в конце концов, он вел себя ничуть не лучше когда-то, – однако время пришло, Колин должен остепениться. А если маркиз что-то решил, то будет стоять на этом до конца.
Он знал, что сын будет вне себя из-за угрозы продать Сомеролл, и не сомневался, что Колин придумает какую-нибудь причину, чтобы не присутствовать на приеме и избежать встречи с Анджелиной. Эти двое не ладили друг с другом после ее выхода в свет. Маргарет рассказала по секрету, что Колин ангажировал у нее первый танец на ее первом балу, но произошла накладка, и он опоздал да еще предстал перед ней пьяным. Все случилось несколько лет назад, но они до сих пор видеть не могли друг друга. По его мнению, это было смехотворно, но что он мог поделать?
А теперь его добрый друг Уайкоф забеспокоился о своей старшей дочери. Она попала в неприятность из-за измены нареченного, и Уайкоф переживал за ее будущее. Маркиз исполнился к нему искреннего сочувствия, тем более что у него были свои проблемы с Колином.
Разум подсказывал, что Колин потребует отдать ему Сомеролл, потому что там похоронена его мать, упокой, господи, ее душу! Маркиз допускал, что сын захочет забрать поместье себе, но будет и дальше прожигать жизнь в Лондоне.
У сына, видите ли, возник некий план! Наверняка собирается вводить какие-нибудь новшества. Колин, несмотря на все свое беспутство, был человеком сообразительным и практичным. Маркизу даже стало интересно посмотреть, что успел придумать сын за такое короткое время. Разумеется, он не собирался облегчать ему жизнь. По правде говоря, дела идут не слишком хорошо, но маркизу показалось, что выпавший ему шанс принесет удачу.
Он тихо засмеялся, вспомнив, как его собственный отец прочел ему гневную лекцию много-много лет назад. Видит бог, в те дни он сам был таким же неуемным, прямо как мартовский кот. Но, как и его отец, маркиз собирался заставить своего сына встать на путь истинный ради его же блага.
На следующее утро
Едва Колин уселся за стол перед яичницей с беконом и булочкой, как вдруг за дверью раздался громкий крик отца.
Решив посмотреть, что там такое, он отправился в главный зал, где и увидел маркиза, который держал в вытянутых руках щенка, очаровательнее которого и представить себе было трудно. Это был мопс, весь в складочку, будто помятый, и с черным влажным носом.
– Бьянка, Бернадетт! – вопил маркиз.
Сестры проскользнули в зал и остановились, широко раскрыв глаза. Колин предположил, что двойняшки долго работали над тем, чтобы довести до совершенства выражение невинности на своих мордашках.
Щенок вырывался из рук маркиза.
– Смирно, животное!
– Ах, папочка! – воскликнула Бьянка. – Ты нашел нашего Геркулеса.
– Да, нашел в туалете! – продолжал кричать маркиз.
Анджелина подошла к Колину и тихо сказала:
– О боже, твой отец просто вне себя.
Геркулес лизнул маркизу руку, Колин постарался скрыть улыбку, глядя на оскорбленное лицо отца, исказившееся от вопля:
– Это не животное, это настоящая мерзость!
Колин приблизился к нему, делая вид, что не замечает отчетливого запаха мочи.
– Отец, с тобой все в порядке?
– По моему виду непонятно, да? Это жалкое создание изгадило мне сапоги. – Он глянул через плечо. – Эймз!
Дворецкий шагнул в зал.
– Выкинь эту дрянь в мусорный бак, – приказал маркиз.
– Не-е-е-т! – одновременно воскликнули двойняшки.
Маргарет обняла девочек.
– Т-ш-ш. Папочка не позволит выбросить Геркулеса.
– Еще как позволю!
Глаза Бьянки и Бернадетт наполнились слезами.
Колин сложил руки на груди, прекрасно понимая, что перед столь мощным аргументом отец не устоит: вне всякого сомнения, девчушки знали, как на него надавить.
Эймз протянул руку за щенком, а маркиз, прищурившись, посмотрел на дочерей.
– Он будет безвылазно сидеть на кухне. Если еще раз увижу это существо наверху, прикажу вышвырнуть из дома в ту же минуту. Всем ясно?
Бьянка и Бернадетт с воплями кинулись маркизу на шею.
– Ой, папочка, спасибо тебе! – притворно захлюпала носом Бьянка.
Сестра тоже потерла глаза, хотя Колин был уверен, что слез там не было и в помине, – следует отдать должное актерским способностям девчушки.
Маркиз неуклюже потрепал девочек по плечу и повернулся к Эймзу:
– Нужно вымыть пол в туалете.
– Да, милорд.
Потом он опустился в кресло, стянул сапоги и подозвал лакея:
– От этого запаха не избавиться. Сожгите их.
– Да, милорд.
Двойняшки понесли щенка на кухню. Колин не сомневался, что при первой же возможности они перетащат мопса к себе в комнату.
