Его колебания были красноречивее любых слов. Она высвободила руки.
— Она была, но я хочу идти вперед. Я хочу жениться на тебе. — Она сцепила дрожащие руки. — Я знаю, что вчера причинил тебе боль, но сегодня можно сделать первый шаг к нашей совместной жизни. Я не виню тебя за твой страх, но клянусь, я для тебя готов сделать все.
— Этого недостаточно.
— Ты была вчера моей. И от этого никуда не уйти ни мне, ни тебе.
— Я не собираюсь выходить замуж после одной ночи, даже если в тот момент совершила глупость.
— Ты хочешь повергнуть меня в ад? Собираешься прогнать меня, чтобы всю оставшуюся жизнь я мучился мыслью, что обесчестил тебя?
— Я не хочу вступать в брак, основанный лишь на обязанности поддерживать мою честь. Для нас обоих это будет адом на земле.
Хоук покачал головой:
— Но ты даже не даешь мне шанса доказать, что я могу быть хорошим мужем.
Ее глаза наполнились слезами. Джулиане очень хотелось сказать «да», но он не любит ее. И если она выйдет за него замуж, всю жизнь не избавится от мысли, что Хоук женился потому, что обесчестил ее.
— Простите меня.
— Ты выйдешь за другого, хотя я был твоим первым мужчиной?
— Не знаю, что ждет меня в будущем, — нахмурилась она, — но знаю, что происходит в настоящем. Я не выйду за вас замуж лишь для того, чтобы успокоить вашу отягченную виной совесть.
— Я не признаю поражения, — сказал Хоук. — Когда мы приедем в Гейтвик-Парк, я попрошу у твоего брата разрешения на брак. И мы объявим о помолвке.
— Пожалуйста, не делайте этого. — По ее лицу текли слезы.
Он сжал кулаки.
— Я просил быть честными друг с другом, и ты заставляешь меня расплачиваться за это, поскольку я не буду притворяться, будто прошлой ночью ничего не произошло. Если ты в чем-то сомневаешься, скажи, что я должен сделать.
Она прожила первые восемь лет жизни, пытаясь завоевать любовь отца. А четыре последних — в надежде, что Хоук полюбит ее. Она не может провести всю жизнь в ожидании.
— Я не позволю тебе сделать это, — сказал он. — Когда я привезу тебя домой, то объявлю о нашей помолвке.
Когда он широким шагом вышел из комнаты, она закрыла рот ладонями, чтобы сдержать рыдания, сотрясавшие ее тело.
Он остановил коляску, почти не помня, как добрался домой. Он честно признался Джулиане в том, что побудило его сделать ей предложение. А если бы он солгал ей, она бы дала согласие на брак.
Он знал, почему все так получилось. Она боялась, что он когда-нибудь ей изменит. Она говорила, что не хочет повторить историю его матери, и, значит, она не доверяет ему. Она даже не дает ему возможности оправдаться.
И нет способа заставить ее позволить ему сделать это. Он страдал из-за одной ошибки, которую уже нельзя исправить, но эту ошибку он исправить может.
Он обошел стоявший у дома наемный экипаж и взбежал по ступеням. Возможно, она решила отплатить ему за то, что он привел ее в то чертово любовное гнездышко. Тетка советовала ему не извиняться, и он поверил, что это правильно. Но он не позволит Джулиане так поступить. Ведь она не сможет выйти замуж за другого, зная, что обесчещена.
Черт возьми! Как она все осложнила! Лишь когда он наденет ей обручальное кольцо, сможет быть уверен, что Джулиана не попадет в беду.
Он толкнул дверь, вошел в холл и швырнул шляпу на столик. Его встречал слуга по имени Смит.
— Милорд, в приемной вас дожидается молодой человек. Он пришел больше часа назад.
Черт! Наверное, это Осгуд ждет очередного совета.
— Выпроводите его.
— Милорд, он приехал из Итона и проделал весь путь в почтовой карете. В городе он нанял экипаж.
— Из Итона? — Его племянники были еще слишком малы для школы. — Какой-нибудь мошенник. Пошлите его подальше.
— Прошу прощения, милорд, но вы, возможно, захотите сначала с ним поговорить.
— Зачем? — раздраженно спросил он.
Смит колебался.
— Продолжайте, — нахмурился Хоук.
— Милорд!.. — Слуга вздохнул. — Он как две капли воды похож на вас.
Хоука словно обухом по голове ударили. Этого не может быть.
— Как его зовут?
— Он назвался Брендоном, лордом Ротвеллом.
Одной рукой Хоук схватился за край стола. Боже всемогущий! Сын его нашел.
— Милорд?
— Все в порядке, Смит.
Пока он шел в приемную, сердце его едва не выскочило из груди. Перед дверью он чуть подождал. Мальчик сидел на диване, держа на коленях книгу в кожаном переплете. На нем была школьная форма: голубой сюртук и светло-коричневые брюки. Когда Хоук вошел, Брендон вскочил и посмотрел на него. Потрясенный, Хоук увидел свои собственные светло-карие глаза, высокие скулы и полные губы. Дьявол. У мальчишки были такие же, как у него, непослушные темно-русые волосы.
У Хоука все поплыло перед глазами. Перед ним стоял сын, мальчик, которого он никогда не видел.
— Брендон?
Мальчик поднял брови, Хоук был в шоке. Парень повторяет его собственные жесты, хотя они ни разу в жизни не виделись.
— Она говорила, что я похож на вас.
— Твоя мать? — Сердце молотом стучало в груди.
— Она умерла год назад. Вы не знали?
— Я слышал. Сожалею о твоей потере.
— Неправда.
Мальчик был зол на него, и вполне справедливо.
— Как ты меня нашел?
Брендон положил книгу на стол.
— Прочел в ее дневнике.
Черт бы побрал эту Синтию. Оставила свидетельство. Черт бы побрал Уэсткотта. Не смог найти и уничтожить.
— Слуга сказал мне, что из Итона ты добирался в почтовой карете.
— Я просто хотел увидеть вас.
Хоук решил, что, прежде чем затевать трудный разговор, следует решить некоторые практические вопросы.
— Ты, должно быть, хочешь есть и пить.
— Я могу сам о себе позаботиться.
Хоук не мог позволить мальчику уйти.
— Ты проделал долгий путь. Я думаю, у тебя ко мне есть вопросы. Я на них отвечу. Но зачем все это делать на пустой желудок?
— Хорошо. — У Брендона блеснули глаза.
Хоук позвонил. Вошедшему Смиту он велел принести в малую столовую какой-нибудь еды.
— Пойдем, — сказал он мальчугану.
Когда они направились в столовую, Хоука охватило чувство нереальности. Но ради мальчика он сделал вид, что все в порядке.
Они сели за стол, на который Смит поставил хлеб, нарезанный ломтиками ростбиф, апельсины и кувшин молока. Хоук смотрел, как Брендон жадно поглощая еду и запил ее двумя стаканами молока. Он судорожно сглотнул и подумал о пропавших двенадцати годах. Правда, тогда он не думал, что когда-нибудь увидит сына.
Его сына.
У него было много вопросов. Хорошо ли с ним обращался Уэсткотт? Из-за этого Хоук даже не мог заснуть ночью, переживая, что мальчику может быть плохо дома. Но он не мог спросить прямо, поскольку у него не было на это права — больше двенадцати лет назад, когда сын еще не родился, он отказался от всех прав на свою плоть и кровь. И в тот день, когда пришло письмо, он заплакал, узнав, что Синтия родила здорового малыша.
