Его отец отнял у него письмо и бросил в огонь. Сгорела единственная новость о его сыне.
Он понимал, что нужно уничтожить все доказательства, но в то же время ему не понравились жестокие слова отца: «Прекрати распускать сопли. Тебе неслыханно повезло, что вообще остался жив».
И он заставил себя выбросить прошлое из головы, потому что не хотел, чтобы сын заметил выражение муки на его лице.
— Хочешь поговорить здесь или в кабинете?
— Мне все равно, — ответил Брендон.
Хоук положил руки на стол.
— Сначала практические вопросы. Насколько я понимаю, отец не знает, что ты покинул школу?
— Он уехал в Бат на воды из-за проблем со здоровьем.
Эта новость насторожила Хоука. Брендону предстояло получить значительное наследство. Насколько Хоук знал, у Уэсткотта не было живых родственников. И значит, он не сможет вернуть себе сына. Ведь стоит Хоуку только объявить, что Брендон его сын, как мальчик тут же лишится наследства, поскольку официально будет признан незаконнорожденным — презираемым и подвергающимся насмешкам.
Но пока Хоуку надо было сосредоточиться на неотложных проблемах.
— Тебя объявят отсутствующим, — сказал он. — Если хочешь написать отцу, то обещаю, письмо будет доставлено.
— Я вечером возвращусь в Итон.
— Я отвезу тебя завтра в своем экипаже. — Хоук вовсе не собирался вновь отпускать мальчика одного.
— Я не нуждаюсь в ваших милостях.
— В твоем распоряжении будет целое сиденье, причем чистое, а в противном случае ты окажешься между двумя вонючими путешественниками, которые не мылись две недели. И у тебя по дороге будет гораздо больше остановок. Я же довезу тебя вдвое быстрее.
— Может быть.
— Что ты хотел, чтобы я тебе рассказал? — приступил к делу Хоук.
— Как вы с ней познакомились? — От волнения у Брендона дрожали губы.
Он не собирался рассказывать мальчику о том, что его мать постоянно лгала Уэсткотту о своих отлучках на шумные вечеринки.
— Нас представили общие знакомые.
— Вы знали, что она замужем?
Хоук услышал в голосе мальчика обвинительные нотки, но не стал отпираться.
— Да.
Разумеется, Хоук не мог посвятить Брендона в подробности и сказать больше, чем сказал Джулиане. Он никогда не мог поведать ей о грязных событиях, которые до сих пор неотступно преследовали его, и о женщине, которая превратила его жизнь в ад.
Синтия не была совсем подготовленной участницей. Но с ней все оговорили, и она, как могла, заигрывала с ним. Рамзи и его приятелям эта затея казалась весьма забавной. Хоук пытался отделаться от нее, поскольку знал, что она замужем.
На следующий вечер компания Рамзи решила, что Синтии нужен молодой любовник, чтобы компенсировать недостаток темперамента ее пожилого мужа. Они вроде бы написали на листочках имена всех присутствующих, и счастливчику доставалось согреть постель для Синтии.
Он был настолько неопытен, что не подозревал, что на всех листках было только его имя. Все хором поздравляли его, а на самом деле решили посмеяться над ним. Хоук позволил им уговорить себя отправиться к Синтии, а та встретила его с открытыми объятиями. На следующий день он случайно услышал, как Рамзи с приятелями, собравшись в бильярдной, хохочут над своей выходкой. Но больше всего его потряс смех Синтии. Она все знала и сочла это замечательной шуткой.
— Она вам писала, — продолжал Брендон, не сводя с него глаз, — а вы ни разу не ответили. Вы бросили ее после того, как узнали, что она ждет ребенка.
Парень наверняка прочел это в ее дневнике.
— Она была замужем, — ответил Хоук. — Я сделал ужасную ошибку и не хотел усугубить свой грех.
Он сжигал письма Синтии. Она хотела, чтобы он посылал ответы своей подруге, которая передавала бы ей его письма. Уэсткотта, когда его жена за восемь лет ни разу не забеременела и вдруг понесла, охватили подозрения.
Он перехватил одно из писем Синтии и отправил отцу Хоука записку, требуя сатисфакции.
— Вы были слишком трусливы, чтобы принять вызов, — сказал Брендон. — Я для вас был всего лишь нежеланным бастардом, мусором.
Хоук помолчал, собираясь с мыслями.
— Мне было восемнадцать лет, и у меня был очень строгий отец, заставлявший меня делать то, что следует. По его мнению, правильно было заплатить твоему отцу деньги, которые он смог бы потратить на тебя. Я поступил плохо, но, как сказал мне отец, все было бы намного хуже, если бы я признал свое отцовство. Потому что тогда на тебе осталось бы уродливое клеймо, а это было бы несправедливо.
— Не делайте вид, будто заботитесь обо мне. Я знаю, что это не так.
— Я понимаю, почему ты так думаешь. Но мне кажется, что у вас с отцом хорошие отношения. — Ради всех святых Хоук надеялся, что все так и есть.
— Он самый лучший, — ответил Брендон. — Он мой настоящий отец.
— Да, он твой отец во всех смыслах слова. — Хоук вздохнул с облегчением.
— Как бы вам понравилось, если бы кто-то, переспав с вашей матерью, бросил ее?
— Мне бы это совсем не понравилось.
— Я читал о вас в бульварных газетах. У вас репутация отчаянного распутника.
Хоук не ответил на эту тираду, решив сосредоточиться на сыне.
— Ты в школе играешь в крикет?
— Да, я капитан команды.
— Я так и думал. Ты выглядишь крепким парнем. — Хоук спросил наугад, хотя помнил, что и сам когда-то любил спорт.
— Мне пора идти. Нужно еще снять номер в «Клариджез».
Хоук не собирался отпускать мальчика одного в город.
— Ты можешь остаться здесь, если не возражаешь переночевать на диване. Снять номер в гостинице может оказаться сложным делом. Лондон переполнен приезжими.
— Я так и предполагал, — хмуро ответил Брендон.
Хоук понимал, что после завтрашнего дня никогда больше не увидит сына. У него оставалось очень мало времени, и он старался использовать его по максимуму.
— Ты играешь в триктрак?
— Иногда.
— Поскольку ты остаешься здесь на ночь, мы могли бы сыграть несколько партий. Если хочешь.
— Можно.
Хоук слегка улыбнулся, пытаясь догадаться, всегда ли мальчик отвечает так односложно. Он разложил доску и во время игры задавал всякие вопросы. К концу вечера он уже многое знал о Брендоне. Например, что дома у него живут два пятнистых спрингер-спаниеля, что он любит стрелять из лука и рыбачить. В Итоне у него есть два близких друга, которые приезжали к нему прошлым летом. В школе они жарили сыр на костре. Хоук признался, что в свое время тоже этим занимался.
Сыграв несколько партий, три из которых Хоук намеренно уступил, он предложил сыну сесть с ним на пол, где они будут жарить сыр и пить шоколад. Он вспомнил одно Рождество, когда в Гейтвик-Парке они занимались тем же с Тристаном. К ним захотела присоединиться и Джулиана. Тристан возражал, но Хоук усадил ее рядом с собой и помог жарить сыр. Его одолели грустные мысли. Он боялся, что потерял ее.
