Этот шум, доносившийся с холмов, мало-помалу становился все громче, он уже перекрывал звуки дождя и стал напоминать веселое празднество.
Наконец на это обратил внимание и Фартингстоун. Это вывело его из размышлений. Он поднял голову и в недоумении вскинул брови.
Не теряя из виду Данте, он подошел к окну и открыл его. В комнату ворвался шум, источник которого был уже совсем близко.
То, что Фартингстоун увидел, его явно встревожило. Он нервно захлопнул окно.
– Цыгане! Какого черта…
Данте подошел к окну. Увиденная им сцена изумила его не меньше Фартингстоуна.
– Это не цыгане, Фартингстоун. Цыгане не приезжают в карете на четверке.
Карета неслась по аллее с большой скоростью. Вожжи были в руках у Люка. Рядом с ним сидела солидная женщина средних лет с бледным лицом и соломенного цвета волосами, в накинутой на голову простой шерстяной шали. Едва ли можно было не заметить ее сходства с сидящим рядом молодым человеком.
Другие женщины выглядывали из окон кареты. Еще четыре сидели на крыше. Наконец, две занимали место лакеев.
У всех в руках были кастрюли, по которым они колотили ложками и поварешками, производя неимоверный шум, слышный на всю округу.
Мать Люка спустилась, едва экипаж остановился. Она что-то сказала молодой женщине, которая побежала к тыльной части дома.
Фартингстоун ошеломленно и безмолвно таращился в окно.
Молодая женщина вернулась и кивнула. Со своего места, продолжая удерживать вожжи, Люк позвал Данте.
Фартингстоун в испуге отступил от окна и направил пистолет в грудь Данте:
– Не отвечайте. Они придут и…
– Им известно, что я здесь, Фартингстоун. Та молодая женщина только что окликнула Флер под окном нашей комнаты и знает, что она находится наверху.
Лицо Фартингстоуна покрылось красными пятнами. Он в бешенстве посмотрел на окно. Снизу донесся голос женщины:
– Мой сын говорит, что вы удерживаете здесь мисс Монли. Мы не уйдем, пока она не выйдет и не скажет, что с вами делать. – Удары ложек по кастрюлям возобновились с новой силой.
– Боже милосердный! – пробормотал Фартингстоун. – Как можно примириться с подобным нарушением закона о владении…
– Я послал Люка за помощью. Должно быть, он отправился в поселок угольщиков, что находится к северу.
– Угольщики! Какое отношение они имеют ко мне?
– Благотворительная акция Флер спасла их детей от голодной смерти, когда их мужья бастовали в прошлом году. Думаю, что они способны пойти на убийство за нее.—Данте выглянул из окна. – Они определенно готовы это сделать в случае необходимости.
Мать Люка снова выкрикнула:
– Все фермеры, мимо которых мы проезжали, видели, куда мы едем. Наши мужья узнают об этом походе, как только выйдут из шахт.
Другие женщины тоже стали во весь голос звать мисс Монли. Удары по кастрюлям и сковородам сделались еще громче.
– Прикажите им прекратить этот дьявольский шум! —простонал Фартингстоун, отходя в дальний угол комнаты.
– Для меня это звучит как арфы ангелов.
– Я перестреляю их всех! Да я…
– Вам придется стрелять в меня первого, а пока вы будете перезаряжать, они окажутся все здесь.
– О Господи! Просто неслыханно! Осада в собственном доме! И меня атакует орда обезумевших женщин! Да я…
Данте наблюдал за небольшим воинством за окном. Мать Люка стояла в центре и впереди всех жен угольщиков. Она отнюдь не была похожа на какую-нибудь безумную. Упершись руками в бедра, гордая и бесстрашная, она, казалось, излучала силу и решимость.
– Боже милосердный… – На сей раз это было сказано гораздо тише и совершенно иным тоном. И тут же послышался звук падения.
Данте обернулся. Пистолет упал на пол. Лицо Фартингстоуна сделалось неестественно бледным. Хватаясь за грудь, он невидящими глазами смотрел на ковер.
Затем взглянул на Данте с таким выражением, словно понял нечто совершенно ужасное.
Ноги его подкосились, и он рухнул на пол.
– Помогите им согреться. Найдите им еду, – скомандовала Флер Хиллу, пока женщины входили в дом. – Затопите камин в гостиной и еще…
– Нам не требуется такой шикарный огонь, – сказала мать Люка. – Нам вполне подойдет кухня.
– Располагайтесь поудобнее, – сказал Данте. Он стоял рядом с Флер у дверей, приветствуя гостей.
Езда от дома Грегори была совершенно необычной. Флер представила, как это могло выглядеть со стороны: женщины, облепившие карету, машут руками и стучат в кастрюли, возбужденные и опьяненные своей победой.
Ликование Флер, когда Данте освободил ее из мансардной комнаты, сменилось шоком, когда она увидела тело Фартингстоуна. Оно лежало на полу, прикрытое одеялом.
Люк остался сидеть на козлах, когда женщины покинули экипаж. Флер подошла к нему. Нагнувшись, он хмуро разглядывал передок кареты.
– Тебе моя искренняя благодарность, – сказала Флер.
–Пожалуйста, не ругайте мою маму и других за то, что они поцарапали карету. Тут дороги очень узкие, не приспособлены для такого экипажа, а я правлю лошадьми не очень…
– Люк, ты, возможно, спас нам жизни. Несколько царапин на карете – это ведь сущие пустяки.
Он вспыхнул от радости.
– Я не знал, куда идти. Затем решил, что если пойду по почтовой дороге на север, то даже в дождь доберусь туда зачас. Я знал, что в поселке найдутся люди, которые мне поверят и сообразят, что нужно сделать.
– Твой план был необычным, но эффективным. Ты привел сюда целую армию.
– Это была идея моей мамы. Она сказала, что грех оставить вас в беде после того, как вы им помогли.
– Ей тоже от меня большая благодарность.
Данте вышел из коттеджа и присоединился к ним.
– Люк, завтра утром запряжешь двух лошадей в фургон Хилла, и мы с ним отвезем мистера Фартингстоуна.
Люк натянул вожжи и поехал на конюшню. Воспользовавшись отсутствием свидетелей, Флер обняла Данте.
– Я чуть с ума не сошла от беспокойства там наверху. Я прислушивалась ко всяким звукам, опасаясь, как бы не вернулся мистер Смит, или не сделал чего-нибудь недоброго с тобой Грегори, или ты не совершил бы какого-нибудь безрассудства. Прислушивалась и возносила молитвы. Не теряла надежды на спасение…
Поцелуй Данте не дал ей закончить.
– Карета спасителей приехала, и все теперь хорошо.
Флер засмеялась:
– В графстве будут долго судачить об этом.
– Мы сочиним историю, чтобы удовлетворить их любопытство. Им нет необходимости знать подлинные причины. Он умер, и ни к чему рассказывать всю правду.
Флер представила мертвое тело Грегори в гостиной. Ей удалось увидеть его лишь мельком, но она успела заметить выражение удивления на лице отчима.
