Саймон побежал ему навстречу и встретился с ним в середине коридора.
— Что случилось?
— Сюда, милорд. — Сияющий Айлингтон повел Саймона по коридору. — Я поймал Призрака, я поймал его. Она собиралась взломать сейф лорда Уоррингтона.
— Она?
— Да, с виду вполне приличная женщина, прикидывалась монахиней. Но что самое интересное… нет, я хочу, чтобы вы увидели сами.
Значит, все-таки монахиня. А он не обратил на нее внимания. Он ошибался, полагая, что преступник попытается украсть драгоценности леди Эстер или леди Розабел.
Кто же она?
Сегодня у Саймона не было охоты играть в шарады, но одна минута уже ничего не решала. Пусть Айлингтон сполна насладится триумфом.
Его и самого распирало от радостного восторга. Наконец он добыл доказательство невиновности отца Клер! Как она будет счастлива!
Саймон вошел в спальню, одним взглядом сразу охватив всю обстановку. Потом посмотрел на привязанную к стулу монахиню.
Он застыл как громом пораженный. Клер?!
Она смотрела на него умоляющим взглядом, однако у нее хватило ума молчать и ждать, когда заговорит он. От злости и ужаса у него перехватило горло. Что она здесь делает?
— Это мисс Холлибрук, милорд. Видимо, хотела выручить отца.
— Сходи на улицу, отпусти ребят. Этой женщиной я займусь сам.
Айлингтон кивнул, затем повернулся к Клер:
— До встречи в суде, мисс. Теперь я буду свидетельствовать против вас обоих.
Довольный Айлингтон удалился, а Саймон схватился за голову. Айлингтон проболтался. Прекрасные черты Клер исказила гримаса боли.
— Это правда? — словно не веря своим ушам, прошептала она. — Он будет выступать свидетелем обвинения? Вместо тебя?
«Черт, черт, черт…»
— Да, я все объясню тебе позже. — Саймон склонился над стулом и развязал ей руки. — Сейчас проблемы у тебя. Какого дьявола тебя сюда занесло?
— Я надеялась найти украденные драгоценности в сейфе у деда. Но, Саймон… ты обманул меня.
— У меня не было выбора. Иначе ты не вышла бы за меня замуж.
Его грыз червь сомнения. Можно ли верить тому, что она сказала, или она снова лжет? Может, она решила украсть у деда драгоценности, чтобы вызволить из тюрьмы отца?
Сейчас ему было все равно, зачем она это сделала. Он думал только о том, как защитить ее от полиции.
Клер растирала онемевшие руки. Потом сорвала с головы колпак и швырнула его на пол. Блестящие темные кудри упали на белое монашеское одеяние. С болью в голосе Клер повторила:
— Ты обманул меня.
— Надень колпак — в нем тебя никто не узнает. И уходи отсюда немедленно. Я скажу, что ты от меня убежала.
Клер не пошевелилась и звенящим от гнева голосом повторила:
— Ты обманул меня. Ты заставил меня поверить, что ты на стороне моего отца. Как ты мог так со мной поступить?
Каждое ее слово отдавалось в нем болью.
— Ты тоже обманывала меня, Клер. И не однажды.
— Я обманывала, чтобы защитить отца. Но ты ведь не собираешься ему помогать? И никогда не собирался.
— Черт, мы поговорим об этом потом. Сейчас не время… Но было уже слишком поздно.
Опираясь на палку, в спальню вошел лорд Уоррингтон. Вслед за ним со скорбной миной на лице просочился камердинер. Уоррингтон в силу своего возраста был избавлен от необходимости, надевать маскарадный костюм. На нем были простой темно-серый сюртук и белый шейный платок. Его пронзительные голубые глаза впились в лицо Клер.
— Так это вы!
Эддисон ткнул в нее костлявым пальцем:
— Она обманщица и воровка! Эта девка показалась мне подозрительной с самого первого дня…
Вымещая свою боль, Саймон схватил камердинера за горло и ударил головой о столбик, поддерживающий балдахин.
— Выбирай выражения, когда разговариваешь с моей женой!
Он услышал, как ахнула за его спиной Клер. Ну вот, теперь она сотрет его в порошок. Он же обещал ей, что никому не расскажет об их венчании до тех пор, пока она сама ему не разрешит. Но он бы нарушил еще тысячу обещаний, лишь бы спасти ее от тюрьмы.
— Извинись. Эддисон закашлялся.
— Простите… милорд…
— Не передо мной, скотина. Перед ней.
— Простите, миледи, я не знал… Клер подошла к ним и отчеканила:
— Отпусти его, Саймон. Ты такой же мерзавец, как и он. Ее негодующий тон немного охладил вспыхнувшую в нем ярость. Ослабив хватку, он отпустил камердинера и повернулся к ней.
— Клер, дорогая, выслушай меня. Мне было необходимо, чтобы ты стала моей женой… Я люблю тебя.
Он хотел дотронуться до ее щеки, но она увернулась. В ее глазах он прочитал обвинительный приговор.
— Держитесь от меня на расстоянии, сэр. Уоррингтон наблюдал за ними, удивленно приподняв седые кустистые брови. Потом, не отрывая глаз от Клер, сказал, обращаясь к Саймону:
— Это правда, Рокфорд? Вы женились на моей внучке?
— Вчера, по особому разрешению.
— Понятно.
Лорд Уоррингтон продолжал смотреть на Клер.
— Нам нужно с вами уладить кое-какие дела, — сказал он ей. — Вы хотите, чтобы он остался?
Клер с отвращением посмотрела на Саймона.
— Нет. Я намерена аннулировать брак. Этот человек обманул меня. Я больше не желаю его видеть.
Нет ран болезненней сердечных.
У. Шекспир «Два веронца»
Лорд Уоррингтон приказал всем посторонним удалиться, и Клер впервые осталась с ним наедине. Впервые, потому что теперь он знал, кто она такая. Но Клер была как в тумане: боль от предательства Саймона затмевала все остальное.
Саймон ее обманул. Обманул самым жестоким образом. У него, оказывается, и в мыслях не было помогать ее отцу. Он женился на ней только затем…
«Клер, дорогая… Я люблю тебя».
Душевная боль переросла в гнев. Его жестокость обесценила эти слова. А ведь она так мечтала их услышать. Он женился на ней из чувства долга, только и всего. Просто потому, что она — внучка Уоррингтона. Раньше, когда он считал, что она принадлежит к низшему сословию, ему и в голову не приходило сделать ей предложение.
— Сядь, — ворчливым голосом сказал лорд Уоррингтон. — Ты, того и гляди, упадешь в обморок.
Клер бессильно опустилась на стул, слезы застилали ей глаза. На столике, разделявшем ее и деда, стояла масляная лампа. Когда он успел ее переставить? Клер попыталась сосредоточить внимание на происходящем. Дед пристально смотрел на нее; его пронзительные голубые глаза сверкали как кинжалы.
— Так, значит, ты дочка Эмми, — сказал он. — И я не ошибся, когда подумал, что ты мне кого-то напоминаешь.
Эмми. Дед называл маму не Эмили, а Эмми? Это имя прозвучало в его устах так мягко и по-домашнему, что Клер не поверила своим ушам. До сих пор она полагала, что лорд Уоррингтон был холодным, безразличным отцом.
