рта смягчились. Улыбка, когда-то столь редкая на его лице, теперь давалась ему с легкостью. Их счастье было выстрадано в тяжелой борьбе, но они его добились.
– Ты точно знаешь, что это будет сегодня? – спросила она.
Он улыбнулся – теперь ему было легко улыбаться.
– Да. Уверен точно так же, как в те пять раз, когда ты спрашивала. Не тревожься, Бел! Она будет здесь. Ястреб сказал – где-то в середине дня.
Лахлан поднялся со своего стула у камина и подошел к жене, прижался к ее спине, обнял сильными руками за талию и провел носом по шее. Она попыталась вырваться, хихикая, будто девчонка, а не женщина тридцати шести лет.
– Щекотно. – Белла обернулась и шаловливо дернула клок щетины под его нижней губой. – Ты и твой кузен – вы такие придумщики!
На этот раз они поспорили – кто отрастит самую необычную бороду. Белла должна была признать, что с нетерпением ждет результата. Последнее, до чего додумался Лахлан, так это отрастить прямоугольник щетины прямо под губой, но вместо того, чтобы выглядеть глупо, он почему-то стал еще неотразимее.
Лахлан повел бровью.
– Мне казалось, тебе нравится.
Белла покраснела, вспомнив обстоятельства, при которых сказала ему, как ей нравится его борода, и игриво толкнула мужа в бок.
– Ты неисправим.
Он повернул ее лицом к себе и поцеловал.
– А ты прекрасна.
Она таяла в его объятиях, обвив руками шею и наслаждаясь неторопливыми, чувственными движениями его языка.
– О черт, они опять!
Белла послала Лахлану укоризненный взгляд, который стал еще суровее, когда она увидела, что муж изо всех сил старается не рассмеяться.
– Мне казалось, вы оба собирались больше не выражаться.
Лахлан озорно улыбнулся:
– Что касается меня, то я стараюсь.
Белла обернулась, уперев руки в бока, чтобы сделать выговор пятилетнему нарушителю спокойствия, который не только выглядел, но и выражался как его отец.
– Эрик, о чем мы говорили?
Темноволосый и зеленоглазый проказник встретил ее ослепительной улыбкой.
– Боже, мама, какая ты сегодня красивая!
Помоги ей Господь!
Белла услышала, как смеется Лахлан, и бросила ему предостерегающий взгляд.
– Не надо на меня смотреть, – возразил он. – Это ты хотела назвать его в честь Ястреба.
Эрик Макруайри, хоть выглядел и выражался как отец, склонность к проказам и неотразимое обаяние явно взял у своего тезки. На этого малыша было невозможно сердиться. Он справлялся с матерью одним пальцем – вернее, рукоятью одного из своих маленьких деревянных мечей, которых было два, и, как на отцовских, на каждом был выгравирован латинский девиз: «Usque ad finem» – «До самого конца». И в этом тоже он был отцовским повторением.
Лахлан пересек зал и опустился на колени перед своим первенцем. Ему было очень смешно, но он сумел сурово нахмуриться, чтобы казаться грозным.
– Помнишь наш уговор, сын?
Эрик кивнул, и непослушная темная прядь упала поперек лба.
– Ты меня очень огорчил, – принялся сердито выговаривать сыну Лахлан. – Невежливо выражаться при дамах.
Маленькая копия его самого на минуту задумалась, хмуря брови, потом с улыбкой пообещала:
– Ладно, буду выражаться только при мужчинах, но тогда скажи и Тине: она очень ругалась несколько минут назад, когда Раналд не позволил ей взять твою лодку, чтобы покатать Робби.
– Что? – воскликнула Белла.
Теперь настал черед Лахлана выругаться.
Эрик смотрел на них как на слабоумных.
– Так я и пришел, чтобы это сказать, – пояснил он с ангельским терпением. – Тина хотела взять папину лодку, чтобы выйти в море встречать дядю Эрика, да только Раналд не позволил.
– Кровь Христова! – воскликнула Белла, в ужасе закрыв рот ладонью.
Эрик дернул отца за рукав.
– Папа, а это богохульство?
– Не волнуйся, – сказал жене Лахлан, оставив на потом объяснение с Эриком. – Я сам этим займусь.
Кивнув, Белла рухнула на ближайший стул. Ее четырехлетняя дочь, светловолосая и зеленоглазая, бредившая пиратскими приключениями, решила, что может управлять кораблем, взяв в помощники ни много ни мало Роберта, своего двухлетнего брата. С нее станется. Маленькая строптивица сведет ее в могилу! Они назвали дочь в честь знаменитой тети Кристины с островов, а также жены Тора Маклауда, которая за последние шесть лет стала ближайшей подругой Беллы, при том что в жилах этой девочки текла воинственная кровь ее предков викингов.
Рука об руку отец и сын вышли из зала: Лахлан – грациозной походкой хищника, которой она всегда восхищалась; Эрик – с мальчишеской развязностью, которая совсем скоро разобьет не одно девичье сердечко.
Как же она их любит! После долгих лет лишений фортуна обратила к ней сияющее улыбкой лицо. Родив Джоан, Белла много лет не могла зачать и решила, что стала бесплодной, но вскоре после того, как они вернулись из Берувика, обнаружила, что беременна.
Этот малыш стал лучом света, и не только для нее.
Белла отогнала грустные мысли и опять подошла к окну, с улыбкой глядя, как Лахлан подбрасывает Робби высоко в воздух, а Эрик и Тина носятся вокруг него кругами по песку. И стоило наряжать их в новую одежду! Белла больше не могла противиться искушению – побыть с семьей в столь редкий для декабря солнечный день – и торопливо вышла из дому.
Но Белла едва успела выйти из передней, как увидела парус и застыла на верхней ступеньке лестницы, а лодка с вырезанной на носу головой ястреба тем временем плавно проскользнула в бухту.
Она здесь! Закрыв глаза, Белла про себя произнесла благодарственную молитву. Спустя долгие годы Джоан наконец будет с ней.
Ее переполняли эмоции, сердце гулко стучало, в глазах блестели слезы.
В поисках опоры Белла схватилась за деревянные перила как за спасательный канат и медленно пошла вниз по ступеням, но стоило Джоан ступить на мол и направиться к ней, как оставила всякие попытки сохранить самообладание. Слезы вовсю бежали по щекам, а ноги сами собой несли ее быстрее и быстрее.
Джоан подняла голову. Как она красива! Девочка, некогда обещавшая стать красавицей, превратилась в роскошную молодую женщину, которая сейчас смотрела прямо на Беллу. И когда улыбка радости озарила красивое безмятежное лицо, Белла поняла, что все будет хорошо.
Дочь вернулась к ней. Дочь, которая пошла в нее больше, чем она предполагала. Белла – вероятно, лучше, чем кто-нибудь другой, – понимала, чего стоил Джоан ее выбор и почему она так поступила. Как бы то ни было, почти десять лет жертвоприношений остались позади; остаток жизни принадлежал только им.
Оставив руку мужчины, который шел рядом, Джоан бегом преодолела последние несколько футов и бросилась в материнские объятия. Они с Беллой то смеялись, то плакали, а в промежутках просто радовались встрече.
Им нужно
