— Я никогда не любил рассказывать о себе, с самого детства, — сказал Кейд, чувствуя, что гнев понемногу улетучивается. — Я не могу ничего с собой поделать.
— Не хочешь, лучше так сказать.
— Хорошо, не хочу.
Она в ярости вскочила на ноги.
— У меня уже было в жизни такое, второй раз чувствовать себя чужой меня не тянет!
— Значит, я все-таки похож на Рея.
— Ты все передергиваешь, что бы я ни сказала!
— Но при чем здесь мой отец?
— Ни при чем, просто это показывает, как ты мне доверяешь. Я знаю, что твой отец пил и тебе приходилось тяжело. Но если ты не рассказываешь мне об этом, а предпочитаешь говорить только о хорошем в твоей жизни, значит, только наполовину открываешься мне. Кейд, ты должен делиться со мной всем. Это докажет, что ты веришь мне.
— Дело просто в том, что я и сам стараюсь не вспоминать о своем отце, — процедил он сквозь зубы.
— Ну так вспомни, — настаивала она.
— Не знаю, почему ты придаешь этому такое значение.
— Потому что это очень важно! — воскликнула она. — Я ведь только что открыла тебе самую постыдную страницу из своей жизни… мне необходимо, чтобы ты сделал то же самоё.
— Нет!
— Если ты не будешь делиться со мной всеми своими секретами, то наши отношения обречены. Неужели ты не понимаешь?
— Я знаю, что нужно, чтобы этого не произошло, — возразил он. — Нам просто надо заняться любовью.
— Пойми, заниматься любовью с чужим для тебя человеком значит просто делить с ним тело, а не душу. Поверь, я знаю, о чем говорю;
Как мог Кейд передать словами свой тогдашний стыд за отца, страх, что его будут дразнить сыном алкоголика, страстное желание иметь нормального отца, на которого можно положиться?
— Опять ты сравниваешь меня с Реем, — сказал он.
— Может быть, я слишком… — она не договорила, опустила плечи. — Давай прекратим этот разговор, он никуда нас не приведет. Я не знаю, как еще убедить тебя в том, что это важно для меня. Но я больше не хочу тебя видеть до тех пор, пока ты не передумаешь.
— Лори, что ты делаешь? Дай нам еще один шанс! — испуганно вскричал Кейд.
— Вот именно этого я не могу. Потому что теперь я не одна, Кейд, у меня дети, и я не хочу больше экспериментировать с мужчинами. К тому же Лидди и так недовольна, а Рэчел что-то слишком влюблена в тебя.
— Ты обращаешься со мной как с пуделем. Если я буду хорошо себя вести, получу печенье, а если нет, буду наказан.
— Ни мой отец, ни Рей никогда не делились со мной. Больше я так не хочу.
Она и в самом деле решила так, подумал Кейд. Вот и все. Все кончено Каким-то чужим голосом он произнес:
— Это своеобразная месть с твоей стороны? Десять лет назад я отверг тебя, теперь твоя очередь?
Лори побледнела.
— Как ты мог такое подумать?
А он и не думал. Слова вырвались у него сами по себе.
— Немедленно отвези меня домой, Кейд.
— Все вы, женщины, одинаковые, — процедил он сквозь зубы. — Заставляете мужчин исповедоваться, пока не вытянете всю душу.
— Можешь оставить себе свою душу на всю оставшуюся жизнь! — воскликнула Лори и выбежала на улицу.
Они доехали до ее дома в полном молчании.
В течение следующих трех дней Кейд работал в гараже как проклятый. Старался как можно меньше думать о Лори. Он не может быть таким, как она хочет, значит, надо забыть ее. Пусть он плохо спит, пусть ему снятся кошмары ничего, не умрет. Справится со своими переживаниями — нужно только побольше работать. Его всегда выручала работа.
Но уже в среду тоска стала невыносимой.
Я потерял ее, говорил он себе. Я был дураком, я все делал неправильно.
Но как надо было вести себя? Неужели рассказывать, как дрался с ребятами из-за отца, как не мог бросить его и пойти на хоккей? Никогда в жизни ему не было так плохо, даже десять лет назад, когда он узнал, что Лорейн Кемпбелл вышла замуж за Рея Картрайта.
Кейд метался по гаражу и не находил себе места. Нужно разрядиться, подумал он. Сходить в тренажерный зал. Лори уже ушла домой, занимается своими дочерьми, так что можно не опасаться встретить ее в университете.
Он тренировался минут пятнадцать, когда в зал вошел Тори.
— Привет, — дружески хлопнул он Кейда по плечу. Некоторое время они занимались рядом молча. — Плохо, что так получилось с Лори, правда? — нарушил молчание Тори.
Кейд замер.
— Что ты имеешь в виду?
— А ты разве не знаешь? Она пропустила все занятия на этой неделе и вряд ли придет до конца следующей.
— Господи, в чем дело?
— Грипп. Что ты так занервничал? Странно, что ты этого не знаешь, при ваших отношениях…
— Больше нет никаких отношений.
— Ну и зря, она настоящая леди.
Кейду не хотелось говорить о Лори. Во всяком случае, с Тори. Даже с самим собой. Он расстегнул кожаный ремень, который всегда надевал, когда качался.
— Ну, мне пожалуй, хватит. Все-таки ребра еще побаливают. Пока.
Через двадцать минут он припарковался у дома Лори. Было семь часов. Даже если Лори в постели, девочки еще не спят. Но что вообще он тут делает?
Значит, он все-таки любит ее? И никогда не переставал любить? Иначе откуда же такой ужас, который он испытал при первых словах Тори о ней?
Если бы только Кейд знал ответы на эти вопросы, он не сидел бы сейчас как истукан. Но раз уж надумал идти к ней, то надо быть спокойным и уравновешенным. А надо ли идти? И зачем он свалял такого дурака во Френч-Бее! А вдруг она вообще откажется видеть его?
Мучимый всеми этими вопросами, Кейд вошел в подъезд.
Дверь открыла Рэчел. Она широко улыбнулась ему и потащила на кухню.
— У мамы грипп, — сообщила она.
— Я знаю, поэтому и приехал… Привет, Лидди.
Лидди хмуро взглянула на него, достала пачку сока из холодильника и вышла.
— Ты ей не нравишься, — извинилась за сестру Рэчел. — Она хочет, чтобы папа вернулся.
По кухне, казалось, пронесся смерч, такой здесь царил беспорядок.
— Пойду поздороваюсь с мамой, а потом помогу тебе убраться, — сказал он девочке.
Дверь в комнату Лори оказалась открытой, и Кейд увидел, что она спит.
Минуту он стоял, глядя на ее бледное лицо и спутанные волосы. Халат на ней распахнулся, и, засмотревшись на полные груди, Кейд почувствовал одновременно смущение и желание.
В это время Лори приоткрыла глаза и слабым голосом проговорила:
— Я, наверное, сплю…
— Нет, — ответил он.
По ее лицу пробежали тенью совершенно разные чувства: шок, удивление, радость и паника.
— Что ты тут делаешь? — выдохнула она, поднимаясь на подушках.
