Он очень ждал этих слов. Почувствовав огромное облегчение, он все же сказал:
— Но у тебя сердце разрывается, на части.
Она угрюмо кивнула.
— Прости, Кейд, что я рассказываю тебе о своих проблемах.
В те далекие годы она была для него недосягаемой принцессой, которую он обожал издалека. Сейчас перед ним была женщина из плоти и крови, со своими проблемами, неудачами и множеством достоинств. И ему эта женщина нравилась гораздо больше, чем та принцесса.
— Ты выглядишь гораздо лучше, — говорила тем временем Лори.
Рана у него на голове была скрыта волосами, синяк из кровавого превратился в желтый.
— Желтый синяк лучше красного, — пошутил Кейд.
Он рассказал ей, как над ним смеялись механики, какое неожиданное признание сделал Сэм. Потом они долго обсуждали проблему с компьютером, наконец подъехали к дому. Кейд поймал себя на том, что нервничает. Ему очень хотелось, чтобы Лори здесь понравилось.
Дорога вела в открытое поле, бывшее частью давно заброшенной фермы. Остатки яблоневого сада возле дома защищали его от ветра. На деревьях, несмотря на поздний октябрь, все еще висели яблож. За домом в лучах осеннего солнца переливалось море.
— Кейд, как здесь красиво! — выдохнула Лори.
Ее лицо светилось от удовольствия, и Кейд почувствовал облегчение.
— Но тебе это стоило, наверное, целого состояния.
— Да, пришлось потратиться.
— Но… — она осеклась на полуслове и добавила сердито: — Опять я не то говорю.
Он продолжил за нее спокойным тоном, поскольку был готов к такой реакции:
— Ты хочешь спросить, как простой механик сподобился купить десять акров земли на океанском побережье в нескольких минутах езды от города? Когда я работал на шахте на Юконе, я оказался в нужное время в нужном месте и спас тонущего мальчика. Его бабушка была финансовым гением. Она взяла все мои сбережения и вложила их так, что через некоторое время у меня появилась целая куча денег, которые мне не на что было потратить. И только когда я увидел это место, я понял, чего хочу. Он усмехнулся. — Тебе надо с ней познакомиться. Та еще старушка, тебе понравится.
Вздернув подбородок, Лори произнесла:
— Ты путешествовал по миру, работал на шахте, разбогател… есть что-нибудь, чего ты еще не делал?
— Не занимался с тобой любовью..
— У тебя был шанс десять лет назад.
— И я его упустил, — улыбка на его лице погасла.
— Навсегда? — закусила она губу.
— Не знаю. Знаю только, что эта неделя тянулась бесконечно долго, и мне с трудом удавалось сосредоточиться на счетах Сэма.
— Давай спустимся к морю, а потом ты покажешь мне дом.
— У тебя глаза точно такого же цвета, что и море, — сказал он.
На щеках Лори вспыхнул румянец. Она шагнула к нему, притянула к себе и поцеловала в тубы. Потом, отойдя на несколько шагов, призналась:
— Я хотела сделать это сегодня с самого утра.
— Ты меня постоянно удивляешь, Лори.
— Ну и хорошо. Было бы скучно, если бы ты знал, что я сделаю в следующую минуту.
И она начала спускаться к морю. Кейд последовал за ней. Он показал ей скалистый берег, узкую полоску песчаного пляжа и небольшой гранитный островок совсем недалеко от берега.
— В детстве мне почему-то всегда хотелось владеть островом, — признался он.
А сейчас я хочу тебя, но, как когда-то с островом, придется подождать. Это признание он сделал себе.
— Я рада, что теперь он у тебя есть, — ответила Лори. — Мне кажется, что, когда ты был молодым, ты хотел многое из того, чего не мог получить.
— На границе моих владений есть лес, всего несколько замечательных старых сосен. Пойдем, я тебе покажу.
— Знаешь что? Как только я завожу разговор о твоей молодости, ты сразу переводишь его на другую тему.
— Я не люблю говорить об этом!
— Это, дорогой Кейд, и так понятно.
По дороге к дому Лори с энтузиазмом стала выдвигать планы по оборудованию сада. Она говорила так увлеченно и с таким знанием дела, что Кейд, гордившийся тем, что прекрасно справляется один, уже представлял себе, как они работают с ней бок о бок, высаживая папоротники в тенистой части сада и розы на солнце, а огород разбивают на открытом участке за домом.
Но он ничего не произнес вслух.
Они вошли в дом через стеклянную дверь и оказались в комнате с потрясающим видом на море. Потом Кейд демонстрировал ей дубовую кухню и выложенную плиткой ванную, огромный, отделанный гранитом камин в гостиной и маленький — в хозяйской спальне, которая тоже выходила окнами на море.
Солнечный свет заливал спальню и слепил глаза. Лори оступилась и, вскрикнув, упала. Кейд потянулся, чтобы удержать ее, но не удержался сам и упал на нее. Смеясь, он наклонился, чтобы поцеловать ее, но она резко согнула ноги в коленях и закричала.
Кейд похолодел от этого крика. Неожиданные рыдания сотрясали ее тело. Он сел возле нее, обнял, прижал к себе, попытался успокоить. Постепенно она затихла в его объятьях, но избегала смотреть ему в глаза.
— Рей насиловал тебя? — прямо спросил он.
Вместо ответа Лори кивнула. Помолчав, она начала неуверенно рассказывать:
— Мы не спали вместе несколько месяцев. Но я не бросала его, а ему не терпелось уйти к Шарлин. Поэтому он и решил спровоцировать меня. Это было… ужасно. Я ушла от него на следующий же день. Когда ты сейчас навалился на меня, это мне напомнило…
Кейд откатился от нее и сел неподалеку на полу.
Лори опустила голову.
— Мне не надо было рассказывать тебе об этом? Но ты же всегда говорил, что тебе я могу сказать все.
— Но как я теперь смогу дотронуться до тебя? После того, что я сейчас услышал?
— Ты сам задавал мне вопросы, а я открыла тебе правду о моем замужестве. Ты же не Рей.
— Мне кажется, что ты постоянно путаешь меня с ним.
— Я не хотела, — несчастным голосом произнесла Лори. — Наоборот, ты был настолько порядочен, что не воспользовался случаем, когда я сама бросилась тебе на шею. Сколько лет назад это было!
— Лори, я могу сейчас думать только о Рее.
Он жаждал не разговоров, а действия, хоть какого-то действия, чтобы избавить себя от душившей его ярости.
— Рей ужасно обошелся со мной, но в результате я разорвала ненавистный брак. Ты ведь никогда не поступишь со мной так, Кейд. А теперь, пожалуйста, давай сменим тему, поговорим, например, о твоем отце.
— Нет!
— Значит, ты выведал все о моей жизни, а о себе рассказывать не хочешь?
— Я никогда не любил рассказывать о себе, с самого детства, — сказал Кейд, чувствуя, что гнев понемногу улетучивается. — Я не могу ничего с собой поделать.
