Аннабет вздохнула.
– Слава Богу, что мне уже не восемнадцать.
– Ну, а ты поговоришь с ними? – спросил Джозеф.
– И что я скажу? Чтобы они заперли ее в чулане до следующего лета? Ведь если они разрешат ей встречаться с этим парнем, то ничего хорошего не выйдет. А если не разрешат, то, когда он уедет, она помчится за ним…
– Ясно. Что бы ни случилось, вывод один – настоящей любви в восемнадцать лет не бывает.
– Знаю сама.
Аннабет подумала, что тридцать лет ждала своей любви и, скорее всего, ей потребуется еще столько же, чтобы убедить Джозефа в искренности своих чувств.
Она стала читать письмо от матери.
«.. Значит, ты встречаешься со Стюартом, – писала Лайнет, – и теперь знаешь, что он был уже женат, когда мы познакомились. Мне самой следовало сказать тебе об этом, но не хотелось, чтобы ты думала обо мне плохо. Ведь я родила ребенка, не выходя замуж, да еще от женатого человека. Для моих родителей это был просто скандал. И мне нет прощения. Стюарт не лгал мне. Я все знала, но ни о чем не думала. Он был такой красивый, просто замечательный – мужчина моей мечты. Я была настолько очарована, что меня не заботило даже существование в его жизни другой женщины – жены. Но я ни в коей мере не сожалею о том, что было. У меня есть ты, и я не мыслю своей жизни без тебя».
Аннабет задумалась над этими строчками. Она не имеет права быть судьей собственной матери. Возможно, то, что произошло с Лайнет, и плохо, но любой может совершить ошибку. А как бы сама Аннабет повела себя в подобной ситуации? А если бы Джозеф был сейчас женат? Разве она отказались бы от своей любви ради другой женщины? Трудно было представить себя в такой ситуации и принять однозначное решение…
Джозеф продолжал читать письмо своей матери и вдруг явно озадачился.
– Ну и дела! – пробормотал он.
– Что-нибудь не так? – спросила Аннабет.
– Да как сказать! Вот тут кое-что. – Он начал читать: – «… Я слыхала, ты сдал мельницу в аренду одной женщине, которая пишет исторические очерки о нашей долине. Говорят, она хорошенькая и уже очаровала всех, с кем успела познакомиться в городе. Она учительница из Южной Каролины и не замужем». Как тебе это? А я и не знал, что ты учительница!
– Это моя ученая степень. Образование. Но я никогда не преподавала.
– Как это так получается, что моя мать, находясь за сотни миль отсюда, знает о тебе то, чего я не знаю?
Аннабет расхохоталась и слезла с забора. Джозеф тоже встал и притянул ее к себе.
– Но твоя мать не знает многого, что знаешь ты! – тихо сказала Аннабет.
– Это только для меня!
Джозеф крепко держал ее за бедра. Она обняла его за шею.
– До встречи с тобой секс не играл для меня такой важной роли.
– Это не секс, Энни. Это чудо. Просто жизнь. – В следующий момент он уже целовал ее. Аннабет отстранилась, улыбаясь.
– В одежде ничего не получится. Может, пойдем на сено?
Джозеф засмеялся.
– Сено будет колоть и щекотать тебя, а ты не сможешь даже почесаться.
– Тогда пошли на мельницу.
– Мой дом ближе.
Аннабет удивленно взглянула на него, Джозеф еще ни разу не звал ее к себе. Она уже и не мечтала попасть в его спальню. Дом все ещё оставался его убежищем, там было все его личное. И теперь он ведет Аннабет туда.
– Я не могу идти, – сказала Аннабет. – Отнеси меня…
Наступил декабрь, и с ним пришли снегопады, мороз, заносы. Джозеф пытался предугадать, как подействуют на Аннабет трудности жизни зимой в горах. Вдруг она уедет в город? Сейчас, когда ей все в новинку и она восхищается зимним пейзажем, может и нет. А лет так через пять? Она же говорит, что собирается остаться здесь надолго. Так многие считают поначалу. Так было и с Кэролайн. Джозеф нуждался в доказательствах того, что Аннабет не похожа на Кэролайн. Новых и новых доказательствах. Он стыдился своего недоверия, но ничего не мог с собой поделать.
Джозеф уже заканчивал работу во дворе, когда началась настоящая метель. Он пошел к мельнице. Приветливо светился огонек в окне, а из трубы валил дым. Как там сейчас тепло и уютно… И Аннабет уже заждалась его к ужину. На крыльце он счистил снег с куртки и вошёл. Он уже не стучал в дверь, как раньше. Это был его дом. Аннабет на кухне разогревала обед, Она поцеловала его и сняла с него шапку. Ну просто семейная сцена. Вот жена встречает мужа с работы, они поедят, поболтают, пойдут наверх, в постель.
Но Аннабет не была его женой, а Джозеф и сам толком не знал, хочет ли он еще раз жениться.
– Как от тебя пахнет снегом! – сказала Аннабет, обнимая его.
– Скажешь тоже! Разве снег пахнет?
– Конечно. Свежестью, чистотой, холодом.
– Холодом? А хочешь, чтобы тебе стало холодно?
Джозеф приподнял ее свитер, и сделал вид, будто собирается дотронуться до нее холодными, как лед, руками. Аннабет с хохотом; отскочила в сторону.
– Сначала согрей руки, а потом можешь меня трогать где угодно.
Джозеф уселся на диван и посмотрел на книги и бумаги, разбросанные на столике.
– Ты снова читаешь дневник Эмили?
Аннабет кивнула.
– Мне кажется, у тебя к ней особое отношение?. И знаешь почему? Ты видишь в ней себя.
– Почему, ты так решил? – удивилась Аннабел.
– Ты на нее похожа – сильная, решительная, неунывающая и упрямая.
– С тобой приходится быть такой, – рассмеялась Аннабел.
– Но, кроме шуток, Эмили и я приехали сюда из города! И мы обе любим детей.
– Но Эмили приехала в долину с намерением умереть здесь, – довольно мрачно заметил Джозеф.
Аннабет стала серьезной.
– А я, Джезеф, приехала сюда с намерением жить здесь.
Она вышла из кухни накрывать на стол. Джозеф мешкал. Надо было бы найти какие-то слова, чтобы поддержать Аннабет, дать ей понять, что она вольна, поступать так, как хочет, но ничего не изменив в их отношениях. Он не мог предложить ей большего, чем быть любовниками. Он не мог жениться на ней, иметь детей и связать с ней будущее, а потом разочароваться. Потерять любовницу – это можно пережить, но потерять еще одну жену…
Потом они сели обедать. Разговор пошел о предстоящем Рождестве. Аннабет было интересно, как его празднуют в Корнере. Она не собиралась уезжать домой, а это означало, что они с Джозефом будут вместе.
– Отдохни немного! – предложила она, когда ужин закончился. – Я уберу со стола и помою посуду. И еще у меня есть дело.
Аннабет поставила чайник на плиту, где уже стояла большая кастрюля с горячей водой. Потом она притащила ванну и стала наполнять ее. Джозеф с улыбкой наблюдал за ней. Аннабет нравилось купаться в комнате рядом с раскаленной печкой. Она даже отказывалась пользоваться ванной в доме Джозефа. Аннабет переоделась наверху в длинный халат, заколола волосы и снова предстала перед глазами Джозефа, который от всего этого стал понемногу возбуждаться.
