весь, как с картинки.
И тоже мне нравится в любом виде. Но ему я в этом ни за что не признаюсь. Даже под дулом пистолета.
Пока кофе готовится мой спутник о чем-то мило беседует с девушкой за прилавком. Она широко улыбается и периодически кусает губы. Сколько у него было таких девушек? Сколько замужних женщин, таких как я?
Запрокидываю голову и прикрываю глаза. Мысли хаотично гуляют по черепной коробке. Сижу в таком положении, словно замёрзшая статуя, пока не слышу звук открываемой двери справа. Матвей протягивает мне стаканчик с кофе, на котором черным маркером написано «Для королевы».
Снисходительно смотрю на него.
— Взял капучино. Надеюсь, угадал? — протягивает, иронично кружа по моему лицу глазами.
— Не угадал, — буркаю в ответ и забираю стаканчик, касаясь его пальцев. — Я люблю американо.
Темнеет в мае ещё очень рано, поэтому пока мы выезжаем из города на улице становится довольно сумрачно.
— Так куда мы едем? — спрашиваю ещё раз Матвея. Он откинулся на кресло и достаточно расслаблено ведёт автомобиль. Проезжаюсь взглядом по рельефному телу. Это вызывает ответную жгучую реакцию чуть ниже груди.
— Я ж сказал, прокатимся, — широко улыбается, сверкая белоснежной улыбкой.
Надо заметить, что в свои тридцать три года я таких позитивных людей редко встречала. Не знаю уж со всеми ли он такой, но даже когда я веду себя отвратительно грубо, он не подаёт вида и гасит моё недовольство одной ухмылкой.
В повседневной жизни я редко могу высказать в лицо свои эмоции. С Лёшей по-человечески мы давно не общались. С мамой проще стерпеть, чем разводить очередной скандал. На работе же два варианта — либо это руководство, которому чревато возражать и приходится закрыть рот на замок, либо это подчинённые, которые так или иначе сделают так, как я скажу.
Вот и получается, что Матвей своего рода праздник в моей жизни. Короткая вспышка. С ним можно быть собой. То, что это будет недолго — факт.
Он проезжается взглядом по моим сложенным на сидении ногам. Невозмутимо отворачивается и задумчиво молчит.
Я не должна вспоминать о его девушке, но не получается, как бы я ни старалась. Лика звонила два раза, пока мы стояли в очереди на автозаправке. Андреев не ответил, просто безразлично перевернул телефон экраном вниз. Я проявила несвойственную себе деликатность.
— Где Марк? — спрашивает, постукивая большим пальцем по рулю.
— У бабушки.
— У твоей мамы?
— Да.
— А отец?
— Что отец? — свожу брови к носу. Он про Лёшу?
— Твой отец, — поправляется.
— А-а- а… Его нет в живых, — тихо произношу.
— Ясно, — кивает. — Прости.
Дёрнувшись, отворачиваюсь к окну.
— Чем ты занимаешься в банке?
— Это что, какое-то анкетирование? — говорю в пространство.
— Нет, — смеётся он. — Пытаюсь заговорить тебя.
— Смысл? — удивляюсь.
Пожимает плечами и потирает подбородок. Как заворожённая слежу за мужчиной. За тем, как мерцает его бронзовая кожа в отблеске фар и перекатываются мышцы на руках. Как слажены его движения. Матвей глазами ловит мой взгляд и обжигает своим, поймав.
Качаю головой. Наваждение какое-то.
Я всегда была рациональной. Правильной. Такой как надо всем. А сейчас еду по ночной трассе практически с незнакомым человеком, с которым ещё пару часов назад у меня был самый невероятный секс в моей жизни. Прикрываю глаза, Маша бы меня похвалила. А я моментами проваливаюсь в бездну отчаяния и стыда. Периодически цепляюсь за какие-то выступы и делаю передышку, а дальше снова падаю.
Бездна неизбежна…
— Эй, Вик. Ты там спишь что ли? — касается пальцами моего колена и чуть сжимает.
— Нет, — открываю глаза. Смотрю на широкую ладонь перед собой.
— Хочешь, анекдот расскажу? — говорит весело.
— Расскажи, — буркаю.
— Парень приходит в публичный дом…
— Матвей, — кричу, округляя глаза.
— Слушай давай. Ну и вот, занимается сексом с двумя девушками. Тут вдруг облава, полиция. Одну спрашивают: «Работаешь тут?». Она говорит: «Нет, что вы? Я массажистка». Вторая добавляет: «А я педикюр делаю». Парень вдруг возмущается: «Нет, вы только посмотрите на них. Ещё окажется, что проститутка — это я».
Качаю головой и хохочу. Ненормальный.
Матвей чуть отклоняется. Ладонью лениво продолжает поглаживать мою ногу. Левая рука свободно располагается на руле.
— Ты извращенец, — говорю, скидывая его конечность с себя.
— Ещё какой, — тянет загадочно.
Руку убирает и больше до конца поездки меня не касается, а мне вдруг очень хочется. Чтобы касался…
Съезжаем с трассы на просёлочную дорогу, проезжаем небольшой участок леса и через пару минут останавливаемся рядом с огромным пустым полем.
— Мы что, уже приехали? — спрашиваю его, скидывая ноги с сидения. Пытаюсь что-то разглядеть за окном.
— Ага, — гасит фары. — Пошли.
— Куда? Ты в себе? Там темно и страшно, — повышаю голос. Нервничаю.
— Пошли, говорю. Чего ты боишься, я же с тобой.
Замираю в нерешительности, а потом берусь за кроссовки, сброшенные на резиновый коврик. Матвей с заднего сидения забирает толстовку.
— Надень, — кидает её мне.
Послушно просовываю руки в рукава и одеваюсь. Вещь вкусно пахнет стиральным порошком и немного его туалетной водой.
Спрыгиваю с подножки джипа, пока он открывает багажник. Подхватив какой-то свёрток, крепко берет меня за руку. Идём по сухой траве практически до центра поля. Глаза понемногу привыкают к темноте и становится совсем не страшно.
Матвей раскрывает свёрток, который на деле оказывается большим покрывалом и расстилает его на землю. Молча наблюдаю, как он скидывает кеды и проходит на получившийся ковёр.
— Что замерла? Иди ко мне, — тянет открытую ладонь.
Оглядываюсь. Вокруг ни души. Только лёгкий ветер, майская ночь и мы.
«Всё, что нужно для замужней женщины, изменяющей мужу», — усмехаюсь про себя. К нему я бы не поехала ни за что на свете. Никогда. В отеле со стыда бы сгорела на месте.
Моя личная бездна и так уже близко…
Разуваюсь и ступаю на расстеленное им озеро из покрывала. Матвей тут же ловит, притягивает к себе. Врезаюсь в твёрдое тело и пропадаю. Он обхватывает ладонью хвост у основания и оттягивает мою голову назад, ведёт губами по щеке.
— Балдею с тебя, — шепчет на ухо. — Офигенная.
Тяжело дышу, забирая воздух через нос. Внутри все клокочет от близости.
— Ведёшь себя как сучка иногда, конечно.
— Что тогда привязался? — отвечаю, глядя в горящие глаза. Руками футболку на его груди сгребаю.
— А хрен его знает, — горько усмехается, отводя взгляд. По лицу проходит заметная тень. — Будто мне проблем в жизни мало.
Ночь одновременно тёмная и светлая из-за полной луны на небе. Она словно прожектор светит. Наш свидетель и судья одновременно.
Матвей оттягивает мою голову ещё дальше,
