— Может быть.
— Хорошо, что ты от них отделался. Жаль только, что тебя ранили.
Сочувствие женщины заставило Вулфа почувствовать себя еще уродливее.
— Это ерунда.
— Ерунда?
— Такое лицо, как у меня, шрамом не испортить.
— Такое лицо? — не поняла Венди.
— Ты знаешь, что я имею в виду. — Вулф отвернулся.
— Нет, — тихо проговорила она, — не знаю.
Девушка не отрываясь смотрела на него, пока Вулф не обернулся. Венди коснулась щеки Вулфа и наклонилась к нему так близко, что он почувствовал тепло ее дыхания. Затем, к его изумлению, робко и нежно коснулась его губ своими. Сердце Вулфа неистово забилось.
Затем Венди серьезно произнесла:
— Скажи, что тебе было приятно. Ее слова поразили Вулфа не меньше самого поцелуя. Он медленно поднял" руку, провел по ее плечу, скользнул к шее — под каскад великолепных струящихся волос. Мягкая, нежная, непредсказуемая Венди походила на ослепительную вспышку света в его одиноком, тусклом мирке.
— Мне было приятно, — проговорил Вулф, привлек Венди к себе и поцеловал.
Глава десятая
Как только губы Вулфа коснулись ее губ, Венди почувствовала прилив необыкновенного возбуждения. Наконец-то это случилось.
Вулф взял инициативу в свои руки. Его поцелуи, сначала мягкие и нежные, становились все более настойчивыми. Он принялся целовать ее подбородок, лицо, шею, ласкать губами мочки ушей. Тело Венди "содрогалось от потока желанных наслаждений, а Вулф уже снова с жадностью припал к ее губам.
И тут оба почувствовали, что одних поцелуев им мало.
Задыхаясь, Венди пересела к Вулфу на колени, обвив его ногами, и впилась ему в губы. Уже через мгновение она почувствовала мужские руки на своих бедрах. Его ласки доставляли Венди невероятное блаженство, делая тело совсем безвольным.
Уцепившись за свитер Вулфа, она шепнула:
— Ты меня простишь, что тогда утром я увидела тебя обнаженным?
— Прощу.
— Вот и хорошо. Тогда, может быть, и сейчас разденешься?
Боясь услышать возражения, девушка стала стаскивать с него свитер. Вид великолепного мускулистого торса вызвал у Венди безумный восторг.
Вулф тоже не остался в долгу. Выпростав из джинсов Венди рубашку, он скользнул под нее руками, блуждая по ее горячему телу.
— Ого! — приятно удивился он. — Ты не носишь бюстгальтера. — Вулф принялся ласкать маленькие груди.
В мощных руках Вулфа они казались и вовсе крохотными, и Венди ужасно смутилась.
Наконец Вулф распахнул рубашку и замер, разглядывая ее нежное тело.
Венди хотела снова запахнуться, но Вулф остановил ее.
— Нет, тихо проговорил он, — не надо.
— Боюсь, ты не в восторге от того, что видишь.
— Поверь, мне очень нравится. — Вулф медленно обвел пальцем вокруг каждой из грудей. — Ничего с ними не делай, никогда.
Он притянул ее к себе и поцеловал ложбинку между грудей. Доведенная почти до высшей точки, Венди впилась ему в плечи и судорожно вздохнула. Она почувствовала под собой мускулистые бедра и напряженную мужскую плоть и задвигалась, не в силах больше сдерживать неодолимое желание, но Вулф со стоном остановил ее.
— Не спеши, дорогая..
Он уложил ее на мягкий ковер, и Венди с новой силой ощутила прилив желания; а когда Вулф встал рядом, оценивающе глядя на нее сверху, ее возбуждение достигло предела.
— И что дальше? — спросила Венди, ожидая от него более решительных действий.
— Хочу полюбоваться твоим полуобнаженным телом на ковре.
Наслаждаясь звуком его голоса, Венди от удовольствия прикрыла глаза.
— Выходит, я принесла тебе не только неприятности?
На лице Вулфа отразилось замешательство.
— Конечно, нет.
— Несколько дней назад, когда у меня сгорел ужин, ты говорил иначе. — Венди обольстительно улыбнулась. — Думаю, в спальне я тебе понравлюсь больше, чем на кухне.
Вулф остолбенел.
— Что ты сказала?
Спохватившись, Венди попыталась исправить неловкость, объяснить, что кулинарка из нее никудышная, а все остальное она делает очень даже неплохо. Но Вулф горько усмехнулся. Подобрав с пола свитер, он быстро его надел.
— Я хотел, чтобы ты осталась у меня подольше.
Но это вовсе не нужно отрабатывать в постели.
Несколько бесконечных минут Венди смотрела на Вулфа, она отказывалась верить своим ушам.
— Что ты несешь?
— Я не беру с тебя денег за еду и квартиру, и ты решила, что обязана отблагодарить меня, переспав со мной и сделав несколько ничего не значащих подарков. Неплохо устроилась.
— Как тебе взбрело это в голову? — изумленно спросила она.
— Ты же сама сказала: "В спальне я тебе понравлюсь больше, чем на кухне". Так что, Венди?
Одно не сработало, так, значит, сработает другое?
Совершенно ошарашенная, девушка поднялась на ноги, запахивая на себе рубашку.
— Дело не в этом!
— Ну да, конечно.
Сердце у Венди разрывалось на части, на глазах выступили слезы.
— Ты все переворачиваешь с ног на голову!
— А мне кажется, я все расставляю по своим местам. — Вулф стремительно направился в спальню, но Венди схватила его за руку.
— Вулф, пожалуйста, не уходи.
Он вырвался.
— А знаешь, я сам виноват, что такой идиот, мне бы сразу смекнуть: что-то тут не так. Ты же красивая женщина, а красивые женщины на таких, как я, не бросаются. — Он ушел к себе, громко хлопнув дверью.
Венди осталась стоять посреди комнаты. Как он мог подумать о ней такое? Нелепость какая-то.
Девушка вдруг снова почувствовала отчаяние, обреченность и холодную пустоту, как и в ту ночь, когда впервые оказалась здесь. Венди присела на краешек дивана, где обычно сидел Вулф. Она пыталась найти причину произошедшего и не могла.
Вулф стянул свитер и швырнул его на комод, потом, покружив по комнате, уселся на кровать. Уронив голову на грудь и запустив дрожащие пальцы в волосы, он закрыл глаза, чувствуя слабость и дурноту, будто подцепил грипп.
Его душил гнев. Почему он сразу не вычислил Венди, не просчитал все ее ходы? Ведь понятно девушка боялась оказаться на улице и решила подстраховаться. "Думаю, в спальне я тебе понравлюсь больше, чем на кухне". А он-то, дурак!
В памяти возникли образы красивых женщин, которыми он когда-либо восхищался. Обычно, встретившись с ним взглядом, они тут же отворачивались, и Вулф знал: у него нет шансов, не стоит даже пытаться завести разговор. От их взглядов веяло ледяным холодом.
И вот в его жизни появилась Венди. Она смотрела ему прямо в глаза, улыбалась, смеялась и, казалось, страстно его желала. Рядом с ней он поверил, что даже его легкое прикосновение доставляет ей наслаждение. Это окрылило его, он принял все за чистую монету, но жестокая правда вернула его с небес на землю.
