показать, как сильно я её люблю.
Но вместо этого я просто благодарно сжала её письмо. Бабушка никогда не была многословной. Она написала, что любит меня и всегда будет заботиться. Я в этом не сомневаюсь. Не после сегодняшнего приключения. Хотя оказалось, что оно ещё не закончено. И подарок свой я всё-таки получу.
«Ровно в полночь встань у главной ёлки на площади. Сделай три оборота вокруг себя. Обернись».
В этот раз обошлось без загадок и заданий. Просто и ясно — сразу бы так. Я бы и сама справилась, но безумно счастлива, что Антон пошёл со мной.
Раздеваемся и вешаем свои куртки и рюкзак на спинки мягких стульев. Поправляю волосы, надеясь, что причёска окончательно не испортилась шапкой в погоне за бабушкиным подарком. Незаметно беру телефон, включаю фронтальную камеру, чтобы посмотреть, не размазался ли макияж. Облегчённо выдыхаю, увидев, что всё на своих местах.
Смотрю в меню. Названия мне ни о чём не говорят. Я редко выбираюсь куда-то в кафе. Обычно инициатива исходит от Нины.
Когда приходит время сделать заказ, к нам подходит высокая брюнетка в чёрной форме. Её глаза быстро пробегают по мне: я её не заинтересовала. В отличие от Антона. Такого красавчика грех не заметить. Глазки заинтересованно заблестели, а на губах появляется улыбочка.
Недовольно поджимаю губы, но одёргиваю себя. У меня нет никакого права ревновать. Но в горле неприятно запершило.
— Что будете заказывать? — Милый голосок обращён исключительно к Антону.
Я смотрю на парня, ожидая его реакции. Стараюсь отделаться от слов Нины, так некстати всплывших в голове. Бабник? Быть не может!
— Я буду сэндвич с тунцом и капучино, — отзывается Антон, глядя в меню. Он поднимает голову лишь для того, чтобы посмотреть на меня. — А ты?
— Я…
Теряюсь в его глазах цвета самого лучшего эспрессо. Нервничаю. Моя рука на столе едва заметно дрогнула, но Антон увидел. Он выбросил свою руку вперёд, чтобы подхватить мою кисть и переплести наши пальцы где-то середине стола. Моё раздражённое горло смягчилось медовыми леденцами.
Это не осталось без внимания официантки. Она расплющила свои губы. Мне хотелось закричать от радости. Я едва удержалась, чтобы не хихикнуть довольно.
— Я буду сэндвич с курицей и латте, — осмелев, говорю.
— Ещё два имбирных пряника, — добавляет парень, пока разочарованная официантка не скрылась. — Они здесь большие и вкусные. Ручаюсь, что тебе понравятся… — Он сдвигает брови. — У тебя ведь нет аллергии на имбирь?
— Нет, — выдыхаю я, смеясь. — Но у меня аллергия на цитрус.
— Новый год без мандаринов? — Антон притворяется, что он в ужасе.
Вместо того чтобы рассказывать ему о том, что новый год, проведённый в красную крапинку и с зудом, гораздо хуже, я просто развожу руками.
Парень смеётся, а я решаюсь задать вопрос, вертевшийся у меня на языке весь вечер:
— Почему ты был дома? — Антон удивлённо приподнимает брови. — Я была уверена, что тебя не будет дома, когда Нина… когда позвонила в твою дверь.
Парень задумывается. Его рука чуть сильнее стискивает мою.
— Не было настроения. — Он морщит нос. — Не хотел шумной вечеринки.
— И семейного праздника тоже? — аккуратно произношу, словно вопросом могу разбить хрустальное душевное состояние.
— Они на горнолыжном курорте. — Я поникла. Не знаю, что он увидел на моём лице, но тут же поспешно добавил: — Они хотели, чтобы я поехал с ними, но я отказался.
— Понятно.
Нет, конечно. Мне не понять.
Я бы всё отдала, лишь бы хоть на минуту вновь окунуться в уютный семейный праздничный вечер, услышать смех родных, поздравить их и пожелать самого лучшего. Но вместо этого каждый день возвращаюсь в пустую квартиру, где меня встречает лишь тишина.
Именно поэтому в прошлом году я присоединилась к новогодней семейной вылазке Нины, но это не то. Они — её семья, не моя, как бы хорошо ко мне не относились.
— Я знаю, что твои родители…
— Да, — киваю, — умерли. Вообще все мои родственники умерли. Бабушка верила, что это проклятье нашего рода.
Страх мелькнул в его глазах. Думаю, что после сегодняшних приключений, он поверил в ясновиденье моей бабушки.
— Это правда?
— Этого я не знаю. Только бабуля знала. У меня нет сверхъестественных способностей. — Грустно улыбаюсь. — Я обычная.
— Нет. — Парень внезапно перегнулся через стол, чтобы погладить меня свободной рукой по щеке, заправив прядь волос за ухо. Я сглотнула. — Ты особенная. Я всегда так думал.
Поднимаю руку, чтобы удержать его ладонь на щеке. Дыхание дрогнуло. Если бы возле меня сейчас оказалась свеча, она бы потухла.
Как раз в этот момент принесли наш заказ. Ещё никогда я не ловила на себе такой взгляд, которым меня наградила разочарованная официантка. Она уже успела оценить меня, сделав вывод, что я ей и в подмётки не гожусь. Но Антон удерживает мою руку. И это он только что сказал, что я особенная.
Он правда это сказал? Я смотрю на него, парень выглядит немного взволнованным. Думаю, если бы я стояла, то ноги бы подкосились.
Девушка осталась незамеченной. Слышу, как она фыркает, затем удаляется.
Чтобы поесть, приходится расцепить руки. С ужасом замечаю, что моя ладонь вспотела. Но при взгляде на аппетитно поджаренный сэндвич и ароматный пряник, я чувствую спазм своего желудка.
Высыпаю в кофе хорошую дозу глюкозы, мешаю деревянной палочкой. Затем беру сэндвич и откусываю его, прикрыв глаза. Антон делает всё то же самое.
Какое-то время мы молча наслаждаемся нашим праздничным ужином. Я ничего не имею против, ведь какая разница, что есть, когда напротив сидит мой сосед.
— Давно ты играешь на гитаре? — возвращается к беседе парень, когда значительные голодные спазмы были утолены.
— Даже не могу сказать. — Я задумалась, отпивая кофе. Горячая жидкость приятно согревала рот. — Гитара всегда была у нас в квартире. Бабушка тоже иногда играла, и это она научила меня играть. Правда, в семь лет она отвела меня в музыкальную школу.
— Бабушки с первого этажа постоянно жалуются, что без твоей бабушки их жизнь стала невыносимой.
