Смог же я перебороть себя, когда приехал в этой дурацкой люльке к Эстель! — зло подумал он. Тогда почему не могу решиться поговорить с ней. Прошло уже три недели. Три недели я не слышал ее голоса, не видел ее глаз, не вдыхал ее божественного аромата, не прикасался к прядям ее волос... Три ужасные недели! Я их еле пережил. Я почти на краю. Эстель, что ты со мной делаешь!
С глухим стуком он опустил стакан на стол. Янтарная жидкость выплеснулась на столешницу. Бармен с неудовольствием посмотрел на него. Теперь надо вытирать стол за этим странным парнем, который явно не в себе.
Лишь бы не напился, подумал бармен Джимми. А то эти страдальцы только и могут, что напиваться, а потом кричать, как им плохо.
Ричард уставился невидящим взглядом в одну точку. День за днем, час за часом он снова переживал свою жизнь. Не всю, с рождения, а ту, после встречи с Эстель.
Прошло больше часа. Бармен уже давно косился на странного парня, тупо смотрящего на ничем не примечательную, кроме плевков и следов от мух, стену заведения. Он боялся, что молодой человек сейчас просто отключится. Ну и куда его потом девать?
Неожиданно парень встал. Бармен подобрался. Странный посетитель был не слишком высок, да и в плечах далеко не косая сажень, но он был силен и ловок. Что-что, а это Джимми видел наметанным взглядом. Такого будет нелегко утихомирить.
Но, вместо того чтобы буянить, как ожидал Джимми, парень бросил на стол десятку, чего с лихвой хватило не только на оплату спиртного, но и на чаевые для Джимми, и мирно удалился из «Дяди Джо». Бармен только порадовался такому развитию событий.
Ричард понял, что, если еще несколько минут просидит в этом свинарнике, он никогда не сможет пойти к Эстель и поговорить с ней. А без Эстель жизнь его не имеет смысла.
По промозглому городу он шел пешком к ее дому. Этот путь был неблизким, все же «Дядя Джо» находился не в самом лучшем районе, несмотря на соседство со знаменитой достопримечательностью. Но те два часа, которые он потратит на дорогу, должны были, по мысли Ричарда, окончательно подготовить его к самой главной встречи в их жизни. Встрече, которая решит все.
Когда он пришел к высотке, где жила Эстель, небо на горизонте уже начало сереть. Ричард только обрадовался. Он знал, что Эстель не любит слишком поздно ложиться спать, а значит, сейчас должна быть дома. Она, конечно, рассердится за такое вторжение, но, когда Ричард скажет ей все, о чем думал эти бесконечные дни, она поймет, что им нельзя было расставаться ни на миг, простит его и все будет по-прежнему.
Он так спешил к Эстель, что был вынужден прислониться к стене соседнего дома, чтобы хоть немого отдышаться. Сердце, казалось, сейчас выпрыгнет из груди. Эстель где-то там, за темными окнами. Спит, наверное, а может быть, пытается уснуть, чтобы дать отдых себе и убежать от мыслей о нем.
Ричард уже почти был готов оторваться от спасительной холодной стены, как во двор, образованный домами, въехала машина. Что-то заставило его остаться в тени дома. То ли из-за того, что автомобиль показался ему знакомым, то ли из-за дурных предчувствий, но Ричард не вышел из сумрака.
Дверца машины распахнулась, и на освещенное фонарем место вышла женщина. У Ричарда перехватило дыхание. Это была Эстель. С водительской стороны вышел мужчина. Его Ричард тоже узнал сразу — Уильям Рольф. Его преподаватель, который безнадежно пытался найти своего лучшего ученика, а у Ричарда не хватило смелости позвонить ему и объяснить, что он вовсе не собирается становиться лучшим адвокатом Сан-Франциско и идти по стопам учителя.
Ричард уже было вздохнул с облегчением: видимо, они просто где-то встретились и Уильям предложил Эстель ее подвезти. А то ведь молодой женщине не слишком хорошо возвращаться домой в такое время без сопровождения. Ричард оторвался от стены. Он сделал шаг навстречу им и застыл как изваяние. Уильям целовал руку Эстель, но не так, как это делает джентльмен, просто как часть ритуала, а так, как это делает влюбленный мужчина. Ричард и сам не раз так целовал руки Эстель. Каждый пальчик ее тонких и нежных, таких теплых и ласковых рук.
Ветер донес до него слова, которые не оставили больше никаких сомнений в том, что это просто конец свидания.
— Спасибо тебе, Уильям, за прекрасный вечер, — донесся до него голос, который преследовал Ричарда во сне и наяву уже много дней.
— Это тебе спасибо, Эстель. Ни одно свидание в моей жизни не проходило так замечательно! Поверь мне, я старый ловелас!
Они весело рассмеялись.
— Только пообещай мне, — продолжил Уильям серьезным тоном, — что подумаешь над моим предложением. Я знаю, что нам будет хорошо вместе. Давай соединим наши жизни. Мы стремимся к одной цели, мы понимаем друг друга с полуслова, у нас даже привычки одинаковые!
— Я все это давно поняла, Уильям, — остановила его Эстель. — Но мне надо время, чтобы подумать. У меня ведь есть на это право? — лукаво спросила она.
— Ну... я, конечно, поищу, чтобы был хоть один прецедент, когда девушке запрещалось думать над предложением руки и сердца... Но не уверен в положительном результате.
— Тогда дай мне время, Уильям, — попросила Эстель. — Не торопи меня. — Она вошла в подъезд. На пороге Эстель повернулась и улыбнулась на прощание Уильяму.
Он в ответ помахал ей рукой.
— Боюсь, времени у меня не так уж много, — тихо сказал он, когда дверь за Эстель закрылась. Со вздохом он сел в машину, завел мотор и уехал.
Ричард стоял как громом пораженный. Два самых близких и дорогих ему человека совершили такое предательство. Эстель была для него всем: и солнцем, и луной, и звездами. А с Уильямом они ведь так сблизились, когда Ричард еще ходил на курсы. Ему казалось, что этот уравновешенный человек и есть тот настоящий друг, которого он искал всю жизнь. И ведь Ричард собирался после разговора с Эстель поехать к Уильяму и рассказать ему все: почему он перестал ходить на занятия, почему не отвечал на звонки.
Может быть, подумал оглушенный горем Ричард, они все это крутили уже за моей спиной? Может быть, Эстель вовсе и не была обижена на меня, просто хотела убрать с дороги? Нет! Что я такое говорю?! Она не могла мне изменить! Она же любит меня! Да и Уильям не способен на предательство. Он же ничего не знал! Я ведь не сказал ему о том, что люблю Эстель, а она ни разу не ходила с нами обедать. Но как же это произошло?! За что мне такое?! — взывал он к небесам, но те были глухи и к мольбам и к угрозам. Ведь есть более важные дела, чем любовь какого-то человека.
Погруженный в свои невеселые мысли, Ричард шел, не разбирая дороги, а ноги несли его обратно в бар. Джимми даже не слишком удивился, увидев его в своем заведении во второй раз. Еще и не такое бывало в этом районе!
