– Всетаки это я научил тебя, как заставить Джо согласиться на замужество. Это, знаешь ли, будоражит совесть. Передай мне, пожалуйста, вон ту сигару. Только не говори маме – она думает, что я бросил.
– Вряд ли мама думает чтолибо подобное. – Джо услышала звон бокалов.
– Ты прав, Мэгги все видит насквозь, но это наша маленькая игра: она притворяется, будто не знает о моих тайных затяжках, а я – будто не знаю, что она знает. – Легкий ирландский акцент Пата стал заметнее, а голос – взволнованнее. – Ты воспользовался привязанностью Джо к нашей семье, сынок.
– Сегодня она добровольно шла к алтарю. – Глубокий, ровный голос Лайама звучал уверенно и сильно. – Конечно, наша якобы помолвка несколько приучила ее к этой мысли…
– Я люблю Джо, Лайам, но и тебя понимаю закон практически не оставляет возможности неженатому отцу участвовать в воспитании ребенка.
– Вопрос, как правило, решается в пользу матери, – согласился Лайам. – Но, папа, это…
– И я всегда хотел, чтобы ты женился на Джо!
И мама хотела…
– В томто и дело: уж больно сильно вы хотели…
– Так или иначе, брак – это, конечно, наиболее радикальный способ добиться права законного участия в решении судьбы своего ребенка.
– Не надо преувеличивать, папа… Джо зажала руками уши и привалилась к стене, чтобы не упасть. Она стояла неподвижно, пока не прошел приступ тошноты.
Так вот откуда эти метания. То разговоры о браке вызывают у него почти чесотку, то он чуть не силой тащит ее к алтарю.
Конечно, она знала, что он не влюблен, но это! Неужели все делалось только ради того, чтобы добиться законных, неотъемлемых прав на еще не родившегося ребенка? Все разговоры о защищенности и стабильности были дымовой завесой. Джо прикрыла рукой живот. Сколько холода и расчета в его стремлении добиться цели, сколько лжи! Она чувствовала, что ее предали и унизили.
Она не смогла сдержать вырвавшийся из груди отчаянный крик и кинулась вверх по лестнице.
– Джо!
Она не обратила внимания на его голос. Кровь стучала в ушах, шаги сзади раздавались все ближе.
– Прекрати! Ты что делаешь? – Лайам успел вставить ногу в проем, когда Джо, тяжело дыша, попыталась захлопнуть перед ним дверь спальни. Он нажал на дверь плечом, и Джо почувствовала, что сопротивление бесполезно. Стиснув зубы, она навалилась на дверь всем телом, но та уже распахнулась, и Лайам оказался в комнате.
– Уходи!
– Ты что, убить себя хочешь?
– Ты трогательно заботлив! – бросила она. Она посмотрела ему прямо в глаза, и Лайам отпрянул от горевшей в них ненависти.
– Не знаю, что ты там услышала… – осторожно начал он.
– Все, что надо.
– Это… Я думал, ты знала. – Он потер ладонью подбородок. – Я хотел сказать тебе, но не знал, как ты это воспримешь.
– Что ж, теперь знаешь. – Она стояла к нему лицом, подбоченясь, высокая грудь выпирала изпод нежных сливочных кружев.
– Для тебя это было ударом? – Загорелая кожа на его лице стала серой.
– Да я вообще дура! Почемуто решила, что значу для тебя больше, чем какойнибудь… ходячий инкубатор!
Его крупное тело застыло, темные брови сошлись в прямую черту.
– Что?!
– Помоему, я говорила, что не собираюсь отказывать тебе в праве на воспитание ребенка. Мне казалось, ты будешь хорошим отцом. – Она презрительно рассмеялась и проглотила всхлип. – Но мои слова тебя явно не удовлетворяли, ты хотел юридических гарантий, и тебе было все равно, каким способом их добиться. А я клюнула и проглотила все: крючок, леску, грузило… Я даже думала, будто ты искренне веришь, что у нас могло бы получиться.
– Боже, вот что ты слышала. – Он диковато рассмеялся.
– А что, было и хуже?
– Ну, это зависит от точки зрения. – Он усмехнулся.
Джо не могла понять, что значит это странное выражение, она только знала, что ей больно.
– Ты не так поняла, Джо.
– И почему это, – саркастически рассмеялась она, – твои слова не кажутся мне неожиданностью?
У него на лице мелькнуло раздражение.
– Ты долго еще собираешься упиваться жалостью к себе?
Джо издала яростный визг.
– Только не ставь все снова с ног на голову, Лайам Рафферти! Не я…
– Ничего я не ставлю, – резко перебил он, – я просто хочу, чтобы ты заткнулась и выслушала меня.
– Ты очень этого хочешь, да? – Она наслушалась его столько, что ей хватит на несколько жизней. – Не трать слов попусту, Лайам, ты уже все сказал.
Он вызывающе ухмыльнулся.
– И что же это я такого сказал?
– Сам знаешь. – Джо задыхалась от отвращения.
– Ах ты, боже мой! Только не жди, что я начну бить себя в грудь и посыпать голову пеплом. Ты услышала всего лишь обрывок разговора…
– Ты сам признал, что дальше было хуже.
– Если ты перестанешь острить и дашь мне слово вставить, то поймешь… Она отмахнулась.
– Ты, конечно, рассчитывал через суд получить ребенка в опеку. Какой срок ты дал этому браку? Три года? Год? Небось уже набрал адвокатов для сражения за опекунство. – А без сражения он ничего не получит!
– Боже мой, ребенок еще не родился! В жизни не встречал более твердолобой бабы. Ты слышишь только себя.
– Но ты же не станешь отрицать, что не мог вынести и мысли о том, чтобы Джастин воспитывал твоего ребенка?
– Конечно, не стану. Я же не идиот, чтобы отдать своего ребенка этому истукану. Я только не понял, при чем тут твой бывший любовник?
– А, ну да, тебя беспокоят мои будущие любовники.
– Не будет никаких будущих любовников. Ты моя жена, не забывай об этом.
– Ну, это, – рявкнула она, дергая с пальца золотое кольцо, – легко исправить.
Лайам машинально шарахнулся, и кольцо пролетело у него над головой.
– Ты что предлагаешь? Развод? – с сарказмом подсказал он.
В черном пиджаке и брюках в тонкую полоску, с распущенным галстуком и волосами, стоящими дыбом, с проступающей на щеках щетиной он был наисексуальнейшим, восхитительнейшим мужчиной из всех, что когдалибо дышали на земле. Даже его издевка действовала на нее покоряюще. От этой мысли Джо охватило отчаяние.
– Давай! – выдохнула она.
– Что ты сказала? – произнес он неожиданно тихим голосом. Она даже не знала, что он может говорить таким тихим голосом.
– Я сказала… – Черт, что это она такое сказала? Джо сама была в шоке. Однако хода назад не было, самолюбие требовало мщения. Подбородок у нее вызывающе поднялся, а противный голосок в голове уже вопил, что она совершает грубую ошибку. – Я сказала, что не хочу быть твоей женой.
– Остерегись, Джо.
– Остерегаться надо было вчера. Сейчас надо спасать то, что еще можно спасти в этой ситуации, которая мне явно не по нутру.
