— И тем не менее это ему никак не мешает уродовать стены здания, — отмечаю я. — Ладно, пошли. На месте уже разберемся.
* * *
— Иди ты к черту, пижон! — щурясь, выплевывает Игнат.
— Ну так сказал бы мне это в лицо, а не устраивал все это ребячество, — устало качаю головой. — Что тебя так задело, Игнат? Что Надю с тобой не отпустил?
— Завали свой хавальник! И не упоминай при мне больше ее имя. Предательница! Повелась на бабки. А я ведь ей предлагал нормальную жизнь!
— Ты? Нормальную? Где, Игнат? В бомжатнике, который ты устроил в своей квартире?
— Пошел ты! — Парень порывается встать, но ноги не слушаются его. Я ему даже немного сочувствую: мне повезло немного больше.
— Я понимаю, что на большее тебя и не хватит, Игнат. — Отлепляюсь от косяка двери. — Слушай, я повторяться дважды не буду, да и не хочу. Ты помнишь же, правда?! — Парень поднимает на меня озлобленный взгляд, оскаливается. — На первый раз я тебя прощаю, Игнат, но только при одном условии: Надю будешь обходить за километр. Даже если увидишь случайно, развернешься и уйдешь. Никаких контактов. Сообразил, о чем говорю? — Игнат, сжимая челюсти, молчит. — Вижу по глазам, что сообразил. Ну а если узнаю, что все-таки каким-то образом подкатываешь к ней свои бубенцы… Извини, второго шанс не будет. Убивать тебя, конечно, никто не будет, а вот за решетку упеку за порчу имущества и разбой в два счета. Иван Макарович! — окликаю охранника, трущегося где-то недалеко.
— Здесь, Глеб Андреич! — Мужчина появляется спустя мгновение.
— Выведи его отсюда. И в следующий раз смотри лучше за территорией. Чтобы близко его больше не было, иначе пеняй на себя, Иван Макарович.
Тот, пыхтя, уже поднимает Игната на ноги.
— Буду смотреть, Глеб Андреич. Теперь глаз не спущу! — обещает мужчина. — Ох ты и болванище пустоголовое, Игнатка! Отец в гробу переворачивается, глядя, что с тобой стало.
Охранник еще что-то говорит Игнату, но уже тише, так, чтобы я не слышал. Они идут к выходу.
Еще минуту смотрю в спины удаляющимся мужчинам.
— Придурок, — сплевываю ругательство, резко разворачиваюсь и размашистым шагом направляюсь в кабинет.
Перед тем как покинуть фабрику, заглядываю в кабинет; не нужно быть «капитаном очевидностью», чтобы понять: я точно пропаду тут до вечера.
— Надя меня убьет, когда узнает, что ей все-таки придется задержаться в моей квартире, — досадливо бормочу себе под нос, выходя из здания на улицу в сгустившиеся сумерки. — Что за?!
Спускаясь со ступенек невысокого портика, не отрываю взгляда от незнакомой тонированной иномарки черного цвета. Внутренний голос подсказывает, что это явно по мою душу и лучше бы сейчас вернуться назад. Вызвать охрану.
Но я отмахиваюсь от предрассудков разума и, твердо ступая по земле, подхожу к машине. Кликаю на сигналке замок и … Твою мать, прямо как кадр из фильма: в этот момент все четыре двери у машины открываются и оттуда выходят бравые ребята под метр девяносто ростом.
— Хей, чувак! Машина твоя? — без лишних церемоний задает мне вопрос тот, который сидел на пассажирском сиденье рядом с водительским местом.
— Ну как видишь, — холодно бросаю, нажимая кнопку на сигналке, и двери у машины закрываются. — А в чем, собственно, дело?
Не успеваю сделать и шага назад, чтобы увеличить расстояние между нами, когда мне в грудь летит первый удар.
Мля! В глазах тут же темнеет, и я сворачиваюсь пополам, но только лишь для того, чтобы хоть немного отдышаться.
Когда, слыша над головой сдавленный гогот, резко выбрасываю сжатый кулак вверх и попадаю в цель, чувствую, как костяшки точно заходят в подбородок тому, кто нанес первый удар.
— Че-е-е-ерт! — ревет громила, но я даже не успеваю разогнуться, как сверху в голову мне прилетает невидимый удар.
Я оседаю на землю. И теперь на меня нападают с двух сторон, а с двух я зажат машинами. Возможности увернуться практически нет. И единственное, что я могу делать, — это блокировать удары, которые наносят мне один за другим.
Ублюдки действуют на удивление слаженно. Я чувствую, как каждый их удар прилетает точно в цель. В голову бьют кулаками, а остальным частям тела достаются пинки ногами. Удар за ударом, удар за ударом.
В какой-то момент я, видимо, отключаюсь, и тут же приходит за это расплата. Какая-то тварь вбивает мне в лицо кулак, превращая мою физиономию в кровавое месиво. В голове что-то взрывается, из глаз сыплются искры. Это полный кабздец.
Но тут меня кто-то тянет за шиворот вверх и наносит еще один удар в голову, сокрушающий. Мир вокруг меня вздрагивает, и его эхо отдается в моей голове разрушительным взрывом извергнувшегося вулкана. Боль горячей лавой хлынула вниз, заполняя каждую клеточку организма.
Мое сознание плавает где-то на гране, но то и дело соскальзывает в пустоту. Я держусь за реальность из последних сил. Но боль, которая выгрызает сознание острыми зубами, не дает никакого шанса остаться в этом мире чуть подольше, чтобы спросить, какого хера только что было?
Голос ублюдка слышу будто через вакуум:
— Если не хочешь лишиться дочери, чтоб не мешал нам забрать твою бабу. Усек, пижон?
Еще один взрыв в моей голове, и я почти отключаюсь.
Нет! Нет! Нет! Этого просто не может быть! Он сейчас говорил про Надю? Чееер! — царапаю криком ускользающее сознание. — Только не сейчас!? Я не могу вот так сдаться. Надя с дочкой в опасности!
Мой затухающий мозг еще пытается выбить искру, чтобы ожить, но чудовищная боль не дает такой возможности.
Только чувствую, как пальцы сжимаются в кулак, а потом звук захлопнувшихся дверей и визг покрышек об асфальт сообщает о том, что я остался один.
Мля! Они поехали за Надей? Это последнее, что вклинивается в мой мозг. А потом он затухает…
Как только иномарка скрывается из виду, Вера покидает свое убежище.
Она все это время сидела тихо, почти не дышала, наблюдая за дракой, и теперь в мышцах чувствуется неприятное покалывание.
Подойдя к распластавшемуся на земле парню, Вера морщится от обилия крови, которой залит весь асфальт, и, вытащив платок из сумки, прикладывает к носу, присаживается рядом с Глебом.
— Ну вот, мой хороший. Сам виноват. — Легкая улыбка скользит по губам. — Я же сказала, чтобы ты смотрел за Надюшкой.
Вера прикладывает два пальца к вене на шее Глеба, пробует нащупать пульс.
— А теперь придется мне смотреть за тобой, — глухо говорит она. — Я же тебя предупреждала, Глеб. Говорила, что будешь моим. А у Нади другая жизнь. Пусть катится туда, откуда прилетела.
Вера, все-таки нащупав пульс, резко встает. Со стороны входа раздаются звуки открывающейся двери и громкое ругательство.
— Черт, как же он не вовремя! — с досадой произносит Вера.
— Глеб Андреич! Глеб Андреич! — Это голос охранника.
Вера тут же шмыгает за внедорожник.
— Господи, Боже мой! Да кто ж тебя так? Сейчас! Сейчас! Скорую вызову, — обещает мужчина и скрывается в сумерках, а через секунду хлопает дверь.
— Вот же старый козел. Все испортил! — зло шепчет Вера.
У девушки клокочет ярость в груди. Все идет не по плану! Эти громилы почти убили Глеба, а ведь обещали, что просто припугнут. Только за Надю спросят.
Девушка уже почти жалеет, что позвонила в Новосибирск женщине, у которой жила Надя. Она окольными путями выведала-таки, что же натворила сестрица и почему сбежала из города. Ну, арендаторша оказалась наивной до безобразия и все выложила как на духу. Даже по своей доброте душевной номер той самой женщины дала, которая Надьку подставила.
Именно ей-то и позвонила Вера, рассказала, где сейчас находится сестра. А сегодня утром ей поступил звонок с неизвестного номера. Вера сняла трубку и услышала голос незнакомого мужчины. Тот выспросил всю информацию, которой располагает девушка, и, когда было рассказано все, отключился, даже не поблагодарив. Мерзавец.
