— Да как тут отказаться? — хохотнул Кирюха, поднялся, скидывая меня с колен, и весело подмигнул. — Ну что, пошли? Я чувствовал, как тебе не терпелось.
Что хрупкая девушка может сделать с двухметровым упитанным мужиком? Ничего. Быстрее, чем кто-либо среагировал, я схватила со стола нож. Ручка ножа скользила от жира — им резали сало.
— Только подойди, — зашипела я, пятясь от него и оказываясь рядом с Васей.
— Ты что сдурела! Брось нож быстро, — Вася стукнул по столу кулаком. — Кому сказал?
Я покачала головой, сильнее сжимая рукоять.
Брат подорвался со стула, и почти сразу резкой болью ожгло лицо, а перед глазами заплясали золотистые искры. Правую скулу словно разламывает на части. Веко пульсировало, а глаз залило красным. Комната медленно поплыла. Шатаясь, как пьяная, я добралась до прихожей. Рядом мелькнула тёмная тень.
— Да стой ты! — крикнул Вася. — Давай лучше выпьем. Никуда она от тебя не денется.
Дрожащими руками я отворила дверь, спустилась со ступенек и выбралась за калитку. Пронизывающий октябрьский ветер раздувал полы халата, заставлял обхватить себя руками, чтобы сохранить остатки тепла. Я переступала босыми ногами по ледяным лужам, раздумывая, куда теперь податься. Никого у меня нет. Вспомнилось, что рядом живёт Лида. Я как-то видела, откуда она выходила. Обратиться за помощью к врагу — не лучшее решение. Вряд ли она захочет меня выслушать, если ей даже здороваться со мной было противно. Рука потянулась к звонку возле калитки, но замерла. Уверенности прибавило то, что в нашем доме зажгли уличный свет, а со двора донеслись громкие, недовольные крики. Найдут, точно убьют. Я всё-таки нажала на чёрную кнопку. Дверь дома открылась, из неё выглянул мужчина в очках. Наверное, отец Лиды.
— Позовите Лиду. Очень срочно, — крикнула я.
Мужчина скрылся. Время медленно потянулось. Мне стало казаться, что он узнал меня, и Лида не захотела выходить. Но она всё же появилась, и, судя по недовольному выражению лица и металлическим ноткам в голосе, мне она была не рада:
— Чего тебе надо?
— Пусти, пожалуйста, прошу тебя, они меня убьют, — взмолилась я, размазывая слёзы. Из нашего двора на дорогу стали высыпать тёмные фигуры.
Лида, щурясь, вгляделась в темноту:
— Господи! Что с твоим лицом? Заходи скорее, — девушка втащила меня за руку во двор и заперла калитку.
В прихожей Лида осмотрела меня с макушки до ног. Она покачивала головой. Из взгляда исчез холод, а из голоса метал.
— Кто это тебя?
— Вася.
Лида отправила меня в ванную, снабдив пушистым полотенцем и чистой сорочкой. Сквозь шум льющейся воды слышу, как она что-то негромко поясняет родителям. Перед тем как выйти из ванной, я оценила работу Васи. Глаз опух и не открывался, вокруг лиловым расплывалась большая гематома.
В спальне Лида великодушно уступила мне свою кровать, а себе постелила на полу. Она отыскала в аптечке мазь от синяков и сама нанесла её на щеку.
— Лид, я не помню, чем тебя обидела. Но если сможешь, прости, пожалуйста, — еле слышно прошептала я.
— Правда, не помнишь? — в её взгляде проскользнуло недоверие, и я кивнула головой. — Парня моего окрутила перед нашей свадьбой. А он, дурак, признался мне. Прости, люблю тебя, но не сдержался. А я не простила. Он уехал из Гальцево, куда-то на север. Больше его не видела.
— У меня к нему были чувства? Его звали Максим?
— Какой Максим! Какие чувства! Ты как с цепи сорвалась, учёбу бросила, то с одним, то с другим шашни крутить начала. Я пыталась тебя урезонить. Мол, у тебя же парень есть, однокурсник, а ты мне: был парень, а теперь нет его. И посмотрела как-то странно. Даже если с парнем не срослось, это не повод пускаться во все тяжкие.
— Он умер. Из-за меня. Я ему с моста сказала прыгнуть, он и прыгнул. Вспомнила под гипнозом. Надо было опять к психологу идти, а я отказалась. Может быть, и память вернулась бы.
— Ну и дурак он, — Лида погасила свет и легла.
К завтраку меня не разбудили, а проснулась я после полудня. Голова трещала, щека и глаз болезненно пульсировали. Мать Лиды, Ольга Петровна, оказалась деликатной, вопросов не задавала, налила тарелку супа и пригласила к столу. Лиды и её отца не было. То ли Лида собиралась на работу очень тихо, то ли я спала слишком крепко, поэтому не услышала, как она ушла. Зато девушка предусмотрительно отложила для меня клетчатое платье, пальто и новую упаковку капроновых чулок. Лидины туфли оказались мне малы, и Ольга Ивановна предложила мне свои. Они были мне чуть великоваты, но мы заложили в носы ботинок мятую бумагу.
— Оставайся у нас столько, сколько потребуется. Домой пока не ходи, — сказала она мне перед выходом.
До администрации я шла, пугливо озираясь по сторонам. Мне казалось, что Вася поджидает меня за каждым поворотом. Но, наверное, Вася успел протрезветь и перестал сходить с ума. Сотрудники администрации смотрели на меня и неловко отводили глаза, ничего не спрашивая. Как бы мне ни хотелось, но я всё же попалась на глаза Павлу. Теперь он видел меня и такой.
— Кто? — коротко спросил он, остановив меня в коридоре и вглядываясь в моё разбитое лицо.
— Брат, — так же коротко ответила я, не видя смысла покрывать Васю.
— Поехали со мной. Или он убьёт тебя рано или поздно.
— Убьёт.
— Марин, я не пойму, чего ты боишься? Обещаю, мы будем просто снимать квартиру, как соседи. Не захочешь, снимешь угол у какой-нибудь бабульки. Я одолжу тебе денег на первое время. Устроишься на работу, отдашь.
Можно вернуться домой и делать вид, что всё нормально до следующей Васиной пьянки. Скорее всего, мне так и придётся сделать. С моей стороны было бы очень некрасиво злоупотреблять гостеприимством семьи Лиды, тем более от моего братца можно ожидать чего угодно. А можно принять приглашение Павла и навсегда покинуть ненавистное Гальцево. Начать жизнь с чистого листа и сделать вид, что грязного прошлого не было, выбросить его, как старую, исписанную тетрадь, всю в кляксах и чужих пометках.
— Я согласна.
Он улыбнулся:
— Закончишь работать, не уходи. Поедем за твоими вещами. До отъезда поживёшь у меня. Сразу напиши заявление об увольнении. Я попрошу, чтобы быстро подготовили приказ и рассчитали тебя.
Пашина идея пожить у него меня не обрадовала. Его мама в прошлый раз еле сдерживалась в моём присутствии. Что она подумает теперь, когда я заявлюсь с фингалом на пол-лица, а её сын скажет, что увозит меня с собой?
Благодаря Паше ве формальности с увольнением удалось уладить в тот же день. Перед тем как отвезти меня домой, Паша заехал за участковым.
Стоило мне отворить дверь, как мать напустилась на меня:
— Где ты шлялась, шабо… — и осеклась, увидев за моей спиной Пашу и человека в форме. — Добрый вечер, — поздоровалась она. — А вы по какому делу?
— Мы ненадолго, — ответил Павел. — Мы просто подождём здесь, пока Марина соберёт вещи.
— Куда соберёт? Что она натворила? — мать прикрыла рот.
— Уезжает она отсюда. Далеко. Если посчитает нужным, сама расскажет куда.
Видимо, услышав разговоры, в прихожую вышел Вася, но, взглянув на участкового, пожалел, что высунулся. Мать неосознанно заступила перед сыном, словно желала его защитить от всех.
— О, а вы мне, молодой человек, расскажите, кто нанёс повреждения вашей сестре? — участковый тоже решил не оставаться в стороне, хотя Паша при мне просил его просто поприсутствовать.
— Да она сумасшедшая, — вытаращил красные глаза Вася. — Что, по ней не видно? У ней и справки есть об этом. Друг мой пошутил, безобидно так, а она нож со стола схватила и давай махать им и орать: «Всех порешу!». Впятером с мужиками уговорить успокоиться не могли. Пришлось мне выбить нож, она сразу спокойнее стала и ушла воздухом подышать. Вот только надышалась, — махнул рукой в мою сторону Вася.
— Выбить нож ударом в лицо, интересно, конечно, — участковый буравил Васю взглядом.
— Ну, растерялся мальчик. С кем не бывает? — мать с мольбой в глазах заломила руки.
