но так, чтобы применить. Непросто для меня это. А в тот вечер звёзды в ряд встали, и всё совпало – музыка, объятия, движения, энергетика какая-то особая. Она ведь грациозная очень, тонкая.
Если убрать субъективный фактор и химию, то теоретически я могу делать всё, что делал Добрый. А что он делал? Я тоже так могу. Могу же. Красивые жесты делать. Странно, что это не потому что надо. А потому что хочется. Для неё хочется.
Она обижена на меня, что вполне справедливо – я поступил как мудак. Вообще не понимаю, как я мог с ней так поступить. Хотя. Я не птица говорун, не отличаюсь умом и сообразительностью. Надо поговорить с ней. Надо объяснить, что я мудак. Она – принцесса. А я равнодушная эгоистичная скотина. И что лучше, чем в последний год с ней мне никогда в жизни не было. Может, это любовь. Вот я попал, 4ля.
Мой отпуск, который так тщательно планировался ещё зимой, начался погано.
Это и так были всего четырнадцать дней, так ещё и душевное равновесие меня покинуло.
Злой выбесил меня своим упрямством. С котёнком Данилом я сама заигралась, не заметив, как всё вышло из-под контроля. Внутри царил хаос и смятение. Пора было врубать им фары.
Я вытащила из телефона сим-карту, заменила её на вновь купленную, и два дня жила тенью. Я баловала моё тело массажем, СПА, йогой. Возвращаясь домой, я ложилась и засыпала. А когда я открывала глаза, мои шестеренки крутились как сумасшедшие, выдавая мозгу результаты анализа и умозаключений.
На третий день я позвонила Данилу. Вечером мы встретились в нашей гостинице. Его требовательные губы нашли меня, едва он переступил порог. Его шепот, его прикосновения напомнили мне, почему я так отчаянно хотела его видеть. Его запах будил во мне какие-то древние инстинкты, и я не видела ни его, ни себя, а только нашу мощную энергетику. Я выключила самоконтроль и наконец-то, впервые со дня знакомства, позволила себе показать каждую мою эмоцию, которою вызывает у меня Даня.
Утром, когда мы вышли, держась за руки, на парковку, я обняла его и прижалась так сильно, как только могла. Он был горячим, я слышала, как стучит его сердце. Зарывшись пальцами в его волосы, я посмотрела в его глаза.
– Малыш, это было в последний раз. Нам пора прощаться, – он сжал зубы, напрягая скулы.
– Ты классная, я хочу быть с тобой, – сказал он, глядя мне в глаза.
– Я сломанная. И меня не починить. Ты мне нравишься. Поэтому мы говорим друг друга «Byе», обнимаемся и расходимся.
– А я не хочу. Мне хорошо с тобой.
– Даня, тебе со мной нельзя. У нас разные дороги. Поверь, хочу, как лучше для тебя.
– Откуда ты знаешь, как мне будет лучше?
– Я испорчу тебе жизнь, – я провела большим пальцем по его нижней губе и поцеловала.
– Как скажешь, – он обнял меня, прикоснулся своим лбом моего лба. Он давно понял, что со мной лучше не спорить. Мы постояли, обнявшись, и через некоторое время разошлись в разные стороны.
Я, не оборачиваясь, села в машину и мысленно желала счастья этому ребенку. Когда выехав с парковки, мне пришлось свернуть в первый попавшийся двор чтобы взять себя в руки, слёзы текли по моему лицу.
Я провалилась в мои переживания ещё на два дня. Всё это время я занималась тем, что блокировала в памяти нашу последнюю ночь с Даней, его вкус, его запах, ощущения его пальцев на моей коже. И его немой вопрос в глазах, когда мы прощались на парковке.
На следующий день я вставила сим карту в телефон и набрала номер Злого.
– Долго ты ещё бегать от меня будешь? – рявкнул он, без приветствия.
– И тебе здравствуй. Ты о чём?
– Да детский сад какой-то. Приеду сейчас, поехали поговорим.
– Сань, сейчас я никуда с тобой не пойду, – рваный выдох.
– Я хочу только поговорить.
– Тогда встретимся где-нибудь в центре.
– Что за дичь? Давай поужинаем и раскидаем всё по нормальному.
– Набережная, у фонтана в 19:00 завтра. А до этого времени просто сгинь и не отсвечивай.
Не дожидаясь ответа, я сбросила вызов и отключила телефон.
Утром за чашкой кофе я поняла, что у меня нет ни одной мысли, чтобы начать разговор. Что я могу ему сказать? Что он не прав? Что он не должен был так поступать со мной? У меня не было обиды на него. Я даже не чувствовала разочарование. Это же Злой, я же всегда знала, что он бабник, чему удивляться. Почему я думала, что если он знает меня с детства, то это что-то изменит? Я знала, кто он, и сама допустила наше сближение. Я должна была думать головой до того момента, как мы оказались без одежды в одной кровати. Он мне сделал больно. Но это пройдет. Все в жизни проходит. Я должна была думать головой перед тем как кидаться в отношения с ним как камикадзе. Хотя, надо же… сделал больно… Значит, сердце всё же на месте, значит оно есть и одно функционирует.
А если разобраться, я сама первая его поцеловала, я сама первая была инициатором нашей близости, если бы я не накинулась на него тогда, то возможно, ничего и не было. На Новый год я сама позвонила и расплакалась от того, что он не рядом. При этом я не хочу сближаться и терять, и сама же отталкиваю его. Да я больная, 4ля.
И тут для меня как кость начала оголяться правда. Моя правда. Всё дело было во мне. Мне не хотелось опять остаться одной и опять день за днем переживать смерть моего Доброго, я не могла выносить одиночества, я не могла справиться самостоятельно, и поэтому цеплялась сначала за Шерхана, теперь цепляюсь за Злого. Потому что сама не могу. Пора взрослеть, Рина, твою ж мать. Пора понять, что иногда принцессе не нужен принц, она может спасти себя сама. Пора научиться справляться со своей болью самостоятельно.
Это открытие придавило меня к земле. Просидев в ступоре почти час, я расправила плечи, вбила в поисковик информацию и набрала номер. Я записалась к психотерапевту. Мне нужна была помощь. Чтобы жить, а не цепляться за прошлое.
Когда я пришла на место встречи, Злой уже был на месте.
Мы обнялись.
– Ну, говори, – я смотрела ему в глаза.
– Ну, накосячил я. Объяснить хотел.
– Объясняй.
– Ну,
