Я так ждала, когда Макрис снова появится. Так надеялась, что он просто не может прийти. Занят, машина сломалась, дорогу завалила сошедшая с гор сель… не знаю! И пусть гор в нашей местности отродясь не было, пусть! Я просто искала Адриану оправдания.
А он заявился в квартиру к моим родителям в самый ненужный момент! Без всякого предупреждения!
Выбираюсь из ванной комнаты и спокойно занимаюсь своими делами. Считаю таблетки у мамы в комнате и добавляю новые, прибираюсь на комоде, затем помогаю ей поужинать и переодеваю.
Отец так и не просыпается. Может, и к лучшему.
Из подъезда выбираюсь только через час, в ужасе замечая, что ни Стёпы, ни его машины во дворе нет. Зато есть знакомый внедорожник.
Большой, черный и грозный, как его хозяин, сидящий за рулём.
Выругавшись под нос, гордо шествую к его сторону.
– Это недоразумение, Андрей, – произношу спокойно, усаживаясь рядом.
Молча изучаю безразличное лицо и сжатые губы.
– Да? – усмехается он, обжигая меня взглядом. – Может, «недоразумение» случилось, потому что ты так и не рассталась со своим доктором, как я просил?
Черт. Видимо, у них с Олегом был разговор.
Встречаю эту открывшуюся для него информацию молча и с достоинством. Надо было понимать, что когда-нибудь Макрис узнает.
Просто час настал.
– Не ищи в моих действиях скрытый смысл, пожалуйста. Я сделала это тебе назло, – признаюсь, отворачиваясь. – Хотелось поставить твоей самоуверенности что-то в противовес.
Адриан не говорит ни слова.
Обрабатывает услышанное, а потом скрывая обиду за иронией, но уже гораздо теплее, произносит:
– Ты так усиленно вжималась в него, там в коридоре, что я засомневался.
Недовольно на меня посматривает, но всё же протягивает руку и, сдвинув пальто, поглаживает колено.
Успокаиваюсь и мысленно благодарю бога за то, что мой мужчина обладает незаурядным умом и выдержкой.
– Ты ревнуешь? Или это всё твой фаллический комплекс, – посмеиваясь произношу.
– Кто? – морщится он.
– Мужское желание быть во всем первым, – назидательно выговариваю.
– Мужское желание у меня сейчас абсолютно другое, – Адриан снижает голос и притягивает меня к себе
Боже, как я скучала!
Коротко целую гладко выбритую щеку.
– Так… – начинаю неровно дышать. – Может, заедешь в гости на новоселье?..
– Почему бы и нет, – выговаривает он, отстраняется и тянется к рулю.
Глава 26. Вера
– Что с твоими родителями? – спрашивает Адриан, рисуя иероглифы на моей обнаженной спине.
Пытаясь унять рой мурашек внизу живота, утыкаюсь в твердую грудь. Прикрываю глаза и подаю сигналы SOS своему умению выкрутиться из любой ситуации.
Журналист я или кто?..
Поворачиваюсь к старинному камину, непонятно откуда вообще оказавшемуся в этом доме. Смотрю на огонь, который по всем Священным Писаниям забирает все плохое и страшное: эмоции, мысли, отрицательную энергию.
Спустя пару минут мотаю головой.
– А что с моими родителями? Ничего. Все с ними нормально...
– Уверена? – слышится грозный рык над моим ухом.
– Пф-ф. Конечно.
– Опьять врьешь, Вьера, – произносит он обвиняюще, но по интонации понимаю –выпытывать правду, нарушая личные границы, не будет.
Теперь занимаю свой мозг, раздумывая, о чем это для нас, вот такое отстаивание и соблюдение личных границ. Вроде и хорошо… но присутствие Макриса каждый раз будто опиума мне в кровь подсыпает – мне до ужаса хочется быть под ним. Во всех смыслах.
Если огонь уносит за собой отрицательную энергию, то грек – привносит в моё естество женскую.
Вздыхаю умиротворенно.
– Не устала заниматься херней? – спрашивает он грубовато.
– Даже не хочу думать, о чем это ты, – усмехаюсь, намеренно ерзая бедрами по его паху.
– О твоей склонности к автономии.
– А, об этом? – закатываю глаза.
Обижаюсь, что он никак не реагирует на мои поползновения.
С удовольствием потягиваюсь. Тело до сих пор отходит от двойного оргазма, в голове будто вата сахарная.
– Я просто сильная женщина, – резюмирую, соблазнительно отбрасывая волосы за плечи.
Ничего не могу с собой поделать, правда, этим горжусь. И волосами, и плечами, и соблазнительностью. И тем, что сильная!
Адриан же будто бы меня не поддерживает.
– Зачем ты об этом постоянно повторяешь, Вера?
– Вдруг забудешь, – смеюсь.
– Я может и староват, но с памятью у меня все в порядке.
– Ты не староват, – целую сильную шею. – Тебе всего сорок.
Что за мужчина? Совершенно не хочет сегодня сводить в шутку наш разговор.
– Почему тебе так важно быть сильной? Что это за привычка у вас, у русских?
– Началось, – психую. – Давай сменим тему. Пожалуйста.
– Объясни мне – продолжает он. Мои слова – пустой звук. – Может, я идиот и ничего не понимаю? Объясни. Зачем тебе быть сильной? На тебя кто-то нападает? Твоего мужчину убили на охоте, и он не принес мамонта детям? Тебе надо колоть дрова, носить воду?
– При чем здесь это? – ахаю.
– Потому что я искренне этого не понимаю, – произносит он, поднимаясь.
Сердится.
Мне приходится вслед за ним усесться на импровизированном матрасе, а точнее плотном покрывале, расстеленном на мягком ковре.
Дома, которые Адриан второй раз для меня выбирает – прекрасны.
Внимательно наблюдаю, как он обматывает стройные бедра белым полотенцем, подходит к камину и присев, открывает стеклянную дверку. Взгляд фиксируется на его татуировке на спине.
Жду, пока подбрасывает пару узких березовых брёвен в камин.
– Моя мама ни дня в жизни не работала. Я тебе уже говорил, – продолжает. – Она гордится ни карьерой или банковским счетом. А тем, сколько вложила в нас с Фиалой и как ухаживала за отцом, до последнего его дня.
– Значит, она тоже сильная женщина, – заключаю.
– Нет, она просто женщина, которой не надо быть сильной, потому что у неё есть я.
Закусываю губу. Желание съязвить, что у меня-то «его» нет, достигает высшей отметки.
– И мать, и сестра знают, что я сделаю всё, чтобы обеспечить их необходимым. Им не надо для этого изобретать самолёт. Достаточно просто попросить.
Угу, – думаю про себя. – Мама. Сестра. И ещё куча твоих кузенов и кузин. Все сидят и надеется на одного, самого сильного! И даже не задумываются, насколько тяжело нести эту ответственность.
Ёжусь от холода и прикрываюсь одеялом.
– Ты вырос в другой стране, Адриан. Ты грек. Думаю, дело в менталитете. У нас в стране не принято полагаться на кого-то одного. Для нас семья – когда каждый вносит свой вклад. Возможно, это исторически связано с тем, что было много войн и революций. Или с суровым климатом. Не знаю. Здесь. Так. Принято.
Адриан поднимается. Смотрит на меня сверху вниз и усмехается:
– Именно поэтому у вас по статистике каждый третий брак распадается?
– Нет, не поэтому.
Эта беседа начинает неимоверно раздражать.
– Так почему же?
– Да откуда я знаю? – смеюсь. – Что ты ко мне пристал?
Злюсь и потираю лоб. Огонь в камине разгорается еще больше, языки пламени манят и волнуют. Дрожат.
Адриан усаживается позади и привлекает меня к себе. Не сопротивляюсь ни секунды. Тепло его тела согревает, поэтому сонно зеваю.
– Если ты такая умная, Вера, то почему такая несчастная? – спрашивает он тихо.
– Я не несчастная, – возражаю.
– Почему ты не вышла замуж до сих пор? Хотя бы за доктора?..
Морщусь.
– Хороших мужиков надо разбирать на этапе котлована, – смеюсь, откидывая голову ему на плечо.
По тому, как ходит грудь подо мной, понимаю, что Андрей тоже смеется.
– То есть старинный жилищный фонд ты не рассматриваешь? – спрашивает он хрипло.
Наконец-то начинает иронизировать, но меня это уже не устраивает.
– Мы не сможем изменить друг друга, Андрюш, – произношу серьезно.
Это важный разговор, и я собираюсь пройти его весь, как сложный, тернистый путь.
