Дойдя до конца фразы, она обмякла, глядя на него несчастными, затравленными глазами. Холден холодно рассматривал ее, лицо его было непроницаемо.
— Да, это верно, — согласился он.
Джазлин стало чуточку легче. Наметился выход. Она даже позволила себе улыбнуться.
— Тогда понятно, что в пылу, так сказать… в общем, человек может сказать такое, чего совсем и не думает, — продолжала она развивать свою тему.
Но она, как видно, рано обрадовалась.
— Да неужели? — поинтересовался Холден, и в уголках рта его проступила тень улыбки.
Да он с ней играет! Джазлин поняла, что расслабляться рано. У нее создалось впечатление, что Холден никогда, даже в самые пылкие мгновения страсти, не признавался женщине в любви — если только в самом деле не любил. А впрочем, что она об этом знает?
Однако, как бы ей ни было худо, гордость требовала не сдаваться без борьбы.
— Конечно! — убежденно воскликнула она, поверженная, но не побежденная. — Я думала… — Отрицать, главное — все отрицать! — Я подумала… ты же знаешь, у меня нет большого опыта… мне показалось, что эти слова будут уместны… в данных обстоятельствах…
Она вскинула глаза, чтобы проверить, как он реагирует на эту ложь, но по лицу Холдена нельзя было прочесть ровно ничего. Разве что улыбаться он перестал.
— Хочешь опошлить то, что произошло между нами? — резко спросил он.
Джазлин отшатнулась.
— Не понимаю… — прошептала она, страстно желая, чтобы пол под ними разверзся и поглотил ее.
— То, что случилось между нами на пляже, было прекрасно, — твердо произнес Холден. — Это было настоящее. Ничего мелкого, пошлого или фальшивого. И я не позволю тебе очернить этот прекрасный миг.
Джазлин почувствовала, что сейчас растает.
— Я… я потеряла голову, — слабо вымолвила она.
— Оба мы потеряли голову, — согласился он.
— Нет ничего удивительного, что в тот момент, когда ты… м-м… доставил мне такое удовольствие… — Внутри у нее все пылало, она почувствовала, что заливается краской, но заставила себя продолжать: — Мне захотелось сказать что-то такое, что… ну, что было бы тебе приятно… я не думала, что ты примешь это так близко к сердцу…
— А ведь я чуть было тебе не поверил, — сказал он с грустью. — Право, поверил бы, если бы за последнее время не узнал о тебе много нового.
— Надеюсь, только хорошее, — саркастически пробормотала она, желая поскорее уйти от этой деликатной темы.
— Да, в основном хорошее, — ответил он, мягко улыбнувшись. — За исключением одного странного случая, который… — Холден вдруг замолчал, и у Джазлин возникло ощущение, что он не совсем уверен в себе, — который я надеюсь сейчас разъяснить к обоюдному удовлетворению.
— Ты говоришь загадками! — обвинила она, почувствовав, что от обороны пора переходить к нападению.
— Для меня здесь загадок нет, — ответил Холден, но объяснять ничего не стал, а вместо этого продолжал: — Я многое ценю в тебе, Джазлин, но, пожалуй, превыше всего твою честность.
— Мне сказать «спасибо»?
— Это не комплимент, а чистая правда. Хотя сейчас ты изменяешь своим привычкам и пытаешься меня обмануть, заставив поверить, что твое признание в любви… что те слова вырвались у тебя случайно, — продолжал он, — я знаю, что сейчас ты лжешь, а тогда говорила искренне.
Джазлин негодующе фыркнула — на большее ее не хватило.
— Я просто не могу поверить, что ты произнесла такие слова — неважно, в каких обстоятельствах, — случайно или бездумно.
— Видимо, не так уж хорошо ты меня знаешь, — заметила она, небрежно пожав плечами.
Хорошо было бы встретиться с ним взглядом, но, увы, невозможно. По глазам он сразу поймет, какие чувства раздирают ее на части. Джазлин ощутила, как в глубине души рождается гнев. Да, она полюбила эту бессердечную скотину, но разве есть в этом ее вина? Почему же она должна сидеть и смотреть, как он выискивает, вынюхивает, препарирует ее сокровеннейшие чувства? Она вскочила, желая уйти. Холден мягко, но решительно усадил ее на место.
— Еще не время! — произнес он негромко. — Дело в том, Джазлин, что я… что ты мне очень дорога.
Джазлин ошеломленно взглянула на него и тут же отвела взгляд, опасаясь, что по глазам Холден сможет догадаться об охватившем ее чувстве.
— Да, тебя… влечет ко мне. Ты сам говорил, — вымолвила она, когда вновь обрела дар речи.
— Меня влекло к тебе с самого начала, — уточнил Холден.
— Ты меня изумляешь! — попыталась она изобразить насмешку. — Неужели с самого начала?
— С первой нашей встречи, — подтвердил он.
— Когда ты приехал к нам домой?
— Да, когда я приехал к вам домой, — ответил он. — Ты открыла дверь — и в первый раз в жизни я лишился дара речи.
Джазлин робко взглянула на него.
— Из-за… меня? — спросила она.
— Из-за тебя. Из-за твоей красоты.
Глаза ее расширились.
— Но ты, должно быть, знаком с десятками красивых женщин!
— Но ни одна из них не заставляла мое сердце биться быстрее.
На несколько секунд Джазлин вознеслась на небеса.
— Ты тогда сказал отцу, что приехал договориться насчет дня рождения Грейс, — заметила она наконец, почувствовав, что должна немедленно опуститься на твердую землю.
— Джазлин, ничего я так не хочу, как быть честным с тобой. И прошу у тебя прощения за свою первую ложь. Я солгал, сказав твоему отцу, что просто заехал по дороге.
— Да, ты хотел взглянуть на человека, с которым так неосмотрительно связалась твоя тетя, — холодно ответила Джазлин. Ледяное дыхание реальности прогнало прочь безумную мысль, что она может быть небезразлична Холдену… так же, как он небезразличен ей.
— Пусть так, но… Проклятье! — пробормотал он. — Я знал, что будет нелегко… но, черт побери, не предполагал, что настолько.
— Пожалуйста, могу уйти!
— Ни в коем случае! — отрезал он — она и моргнуть не успела. — Второй раз такой возможности не представится!
— Еще бы, вокруг никого, и я в твоей власти! Пользуйся моментом!
— Что я и собираюсь сделать. Слишком долго я терпел и страдал, чтобы упустить такой случай!
— Ты терпел и… — До нее не доходил смысл его слов. — Так что ты хотел сказать? — осторожно переспросила она.
— Я говорил, — ответил он, — что приехал посмотреть на твоего отца, выяснить, что это за человек. Об этом меня попросила мать, но, думаю, я бы съездил и без ее просьбы. Я беспокоился за Грейс. Ты ведь знаешь, как она ранима, как легко ее обидеть. Сколько лет она безропотно сносила Арчи Крэддока! Вот почему, когда мать попросила меня съездить взглянуть на Эдвина Палмера, который, по слухам, сменил уже трех жен, я охотно согласился.
