Он должен был успокоить ее, но…
— Я рада, что ты приехал, дорогой. — Бывшая королева говорила спокойно, протягивая ему руку. — Выпей с нами чаю. Или тебя уже накормили в самолете отвратительной едой?
Джалал заскрежетал зубами:
— Нет, не смей. Никогда не называй меня «дорогой».
Его мать вздохнула с наигранным сожалением:
— Ах, позволь мне наконец все объяснить без предисловий. Луджейн всегда была моим агентом.
Джалалу показалось, что все вокруг замерло. Он не верил ее словам. Его переполнили неверие и ярость.
— Может, хватит сюрпризов? Почему бы тебе не сказать, что Луджейн на самом деле мужчина? Это было бы правдоподобнее.
Сондосс сохраняла спокойствие.
— Я отправила ее к тебе, когда ты открывал нью-йоркский филиал своей фирмы. Мне требовался подконтрольный человек, который держал бы тебя подальше от неподходящих женщин, вьющихся вокруг тебя. Она должна была давать тебе все, что ты хотел, бесплатно и без обязательств. Но ты не переставал встречаться с ней многие годы, и я поняла, что мой план сработал слишком хорошо. Я боялась, что ты к ней привязался. Поэтому приказала ей прогнать тебя. Но чем сильнее она отталкивала тебя, тем яростнее ты ее преследовал. Я почти два года надеялась, что ты забудешь ее, но этого не произошло, и тогда Луджейн пришлось выйти замуж за другого. Патрик очень кстати быстро умер.
Джалал молча смотрел на мать, выслушивая обвинения в адрес возлюбленной. Лицо Луджейн, которую он видел краем глаза, было застывшим и невыразительным.
Сондосс продолжала:
— Сначала я почувствовала облегчение, узнав, что ты не подпускаешь к себе ни одну женщину. Потом забеспокоилась и сочла себя виноватой. Ты влюбился в моего агента… Этого не могло случиться. Конечно, со временем ты найдешь ей замену… Я убеждала себя в этом. И конечно же я не рассчитывала, что она забеременеет от тебя. Когда она открыла мне правду, я приказала ей держаться от тебя подальше и спрятать ребенка. Ты не должен быть втянут в скандал. Но ты, мой непредсказуемый мальчик, опять застиг меня врасплох и раскопал правду о ее семье. Пока я решала, как справиться с новым поворотом событий и наилучшим образом использовать информацию о твоем ребенке, ты узнал о нем, поторопился его признать и предложил Луджейн пожениться. Итак, я приказала ей морочить тебе голову, а в самый последний момент бросить тебя у алтаря. Теперь, когда новость облетела весь регион и распространилась по миру, никто в Азмахаре не захочет видеть королем такого глупого человека.
Нет конца. Нет конца ее преступлениям. И обидам. Джалал был готов вынести все от врага. Но от матери…
Выражение лица Сондосс изменилось, когда она грациозно встала и подошла к Джалалу, глядя на него почти умоляюще.
— Я люблю тебя, Джалал, но хочу, чтобы Хайдар стал королем. Вы оба вынудили меня принять меры, когда он вышел из гонки, а ты продолжал предвыборную кампанию в полную силу. Теперь ты сойдешь с дистанции, и он займет трон. Но он сделает тебя своим наследным принцем, поэтому все к лучшему.
После того как Сондосс закончила бессердечное признание, наступило молчание. Джалал зажмурился на несколько минут.
Когда он, наконец, открыл глаза, ему казалось, что они полны песка. У него сдавило горло и грудь. Он посмотрел на мать и произнес:
— Я не верю ни одному твоему слову.
Сондосс вздохнула:
— Иного я не ожидала. Но ты поверишь Луджейн. Давай же спроси ее.
— Что это даст? — с горечью и раздражением спросил он. — Она скажет все, что ты пожелаешь, так как знает о твоей способности выполнять угрозы, заставившие ее сюда приехать.
Бывшая королева склонила голову:
— Какая увлекательная теория, дорогой. Чем, по-твоему, я могла ей угрожать? Навредить ее семье? Как я могу это сделать отсюда?
— Не называй меня «дорогой». Мы оба знаем, что, несмотря на изгнание, твое влияние на тех, кто на свободе, очень велико. Кстати, с этого момента я займусь этим вопросом. И больше не буду противодействовать братьям и отцу, которые хотят подрезать твои ядовитые щупальца. Поэтому ты в последний раз наслаждаешься своими интригами.
— Если ты считаешь, что я злоупотребляю своими связями, делая то, что следует, то ты действительно не достоин быть королем.
— Ты всегда ненавидела меня из-за того, что я больше похож на аль-Шалаанов, не так ли? Просто глядя на меня, ты вспоминала своих ненавистных врагов: моего отца и его сыновей.
Сондосс пожала плечами:
— Я признаю, мне неприятно на тебя смотреть, но ты мой сын. Ты один из двух людей, которых я люблю. Но Хайдара я люблю больше.
Горечь почти переполнила Джалала, хотя он думал, что давным-давно смирился с равнодушием матери.
— Ах, вот ты и показала истинное лицо.
— У всех родителей есть любимчики. Я просто была честной с тобой.
Джалал смотрел на мать, которую любил несмотря ни на что, и недоумевал. Почему он так бурно реагирует на ее слова, если должен привыкнуть к ним десятилетия назад?
Он покачал головой:
— Я долго считал, что Хайдар, как твой любимчик, много потерял по сравнению со мной. Но я должен был понять, что твоя смертельно опасная одержимость им — универсальное оружие, так как ради Хайдара ты уничтожишь любого, даже меня.
Его мать вздохнула, явно не желая получить от него понимание или прощение.
— Это обычный прагматизм. Я люблю тебя, дорогой. Ты будешь фантастическим наследным принцем, но лучшим королем для Азмахара станет Хайдар.
— Ты едва не погубила Оссайлан, когда решила сделать его королем этого государства и Зохаида. Ты просто жаждешь усадить его на трон, так зачем стараться найти этому оправдания? Ты не остановишься не перед чем, добиваясь своей цели. Тебе наплевать, к каким опустошениям это приведет. Именно поэтому я сохранял мои отношения с Луджейн в тайне, опасаясь манипуляций, которые ты всегда оправдываешь общим благом. Я потерял несколько лет, хотя мог быть с Луджейн и моим сыном. Ты чуть не лишила нас счастья.
Сондосс неодобрительно парировала:
— Значит, ты не моргнув глазом признаешь мою изобретательность, но продолжаешь думать, будто тебя и ее связывают искренние чувства, а не мои манипуляции? Почему бы тебе просто не признать это и не забыть? Люди немного потреплют языками, и ты не станешь королем, но будешь наследными принцем…
— Ты рассуждаешь так, словно Хайдар и я единственные кандидаты.
Услышав эти слова, Сондосс округлила глаза, будто Джалал высказал чрезвычайную глупость. Она решила над ним посмеяться:
— Вы действительно единственные пригодные кандидаты. Рашид аль-Мансури — отработанный материал. Ни один человек в здравом уме не захочет, чтобы неуравновешенное существо чем-то управляло, не говоря уже о королевстве. Образумься, Джалал. У него столько же шансов, сколько у айсберга в пустыне Азмахара летом.
