А еще была улыбка, от которой морщилось его лицо и обнажались крепкие белые зубы. Лицо становилось похожим на карикатурные маски варваров. В то же время на нем появлялось страстность, отражение темного порыва души, и она вновь чувствовала себя настоящей Принцессой.
А еще была яркая, скрытая от других искра в глазах, которую она видела, и она знала, что он знал об этом. Они с деликатной осторожностью, без слов, признали друг друга. И Ромеро был не менее деликатен, чем Принцесса.
Однако в его присутствии idée fixe насчет «замужества» у нее не появлялась. По какой-то причине в ее странном сознании не укладывалась мысль выйти замуж за Ромеро. И эта причина не была ясна ей самой. Ведь по сути он был джентльменом, а у нее хватило бы денег для них обоих. Реального препятствия не существовало. К тому же, ее не интересовало мнение окружающих.
После того, как Принцесса «признала» Ромеро, их «демоны» как будто получили право заключить брак, и, возможно, даже его заключили. Однако сами мисс Уркхарт и сеньор Доминго Ромеро по какой-то причине не воссоединялись. Тем не менее, между ними существовала очевидная, хоть и необычная близость, взаимное признание. Правда, Принцесса не понимала, как это может привести ее к замужеству. Скорее она могла бы выйти замуж за одного из симпатичных студентов из Гарварда или Йеля.
Время шло, но Принцессу это не заботило. Наступил конец сентября, на склонах гор пожелтели осины, а дубы стали красными. Лишь тополя в долинах и каньонах оставались зелеными.
— Когда вы уезжаете? — спросил Ромеро, пристально глядя на Принцессу потухшим черным взглядом.
— В конце октября, — ответила Принцесса. — В начале ноября я обещала быть в Санта-Барбаре.
Ромеро опустил веки, чтобы она не увидела блеснувшую в его глазах искру. Но она заметила, что он сердито надул губы, и без того слишком пухлые.
Много раз, беседуя с ним, Принцесса сетовала, что не видно диких зверей, кроме бурундуков и белок, да разве еще скунсов и дикобразов. Ни оленя, ни медведя, ни пумы.
— В этих горах не водятся большие звери? — однажды разочарованно спросила она.
— Водятся, — ответил Ромеро. — Олени — я сам видел следы. И следы медведя тоже.
— Почему же не видно их самих?
Принцесса, как ребенок, не скрывала своего огорчения.
— Их трудно увидеть. Они не позволяют подойти близко. Надо притаиться в том месте, куда они приходят. Или долго идти по следам.
— Не могу же я уехать, не увидев медведя или оленя…
На лице Ромеро неожиданно появилась снисходительная усмешка.
— Чего же вы хотите? Для этого надо подняться в горы и ждать где-нибудь, пока они не покажутся.
— Хочу подняться в горы, — заявила она, смело глядя на него в неожиданном порыве наивного безрассудства.
Тотчас лицо его стало хмурым и очень деловитым.
— Что ж, — проговорил он, позволяя себе едва заметную иронию. — Надо подыскать для вас дом. Теперь очень холодно ночью. А вам придется всю ночь провести там.
— Разве там, наверху, нет домов?
— Есть одна хижина, которую когда-то построил золотоискатель. Если поехать туда и пробыть там всю ночь, может быть, кого-нибудь и удастся увидеть. Может быть. Не знаю. Не исключено, что никто не придет.
— Но какой-то шанс есть?
— Какой-то есть. В прошлый раз, когда я был там, то видел трех оленей, пришедших на водопой, и убил трех енотов. А на этот раз кто их знает?
— Там есть река?
— Нет, есть небольшое круглое озерцо в окружении елей. Снег тает, вот вода и собирается.
— Это далеко? — спросила Принцесса.
— Да, довольно далеко. Видите вон тот хребет? — Ромеро повернулся к горам и, показывая на что-то вдалеке, вскинул руку жестом, который всегда умиляет цивилизованных людей с Запада. — Видите хребет? Там одни камни, и ни одного деревца. — Взгляд его черных глаз был устремлен вдаль, лицо было бесстрастным, но в его словах чувствовалась боль. — Надо пройти его, потом будет еловый лес, и за ним хижина. Мой отец купил участок у золотоискателя, который разорился, но золота там не нашли, а теперь туда совсем никто не ходит. Слишком далеко от людского жилья!
Принцесса смотрела на прекрасные громады Скалистых гор. Наступил октябрь, с тополей уже облетали золотистые листья, ели и сосны как будто потемнели, а огромные плоские пятна дубрав на склонах были кроваво-красными.
— Могу я поехать туда? — спросила Принцесса, поворачиваясь к Ромеро и улавливая искру у него в глазах.
Под бременем ответственности у него словно отяжелело лицо.
— Да, — сказал он, — можете. Но там снег и ужасно холодно. И ни души вокруг.
— Мне бы хотелось поехать, — настойчиво проговорила Принцесса.
— Хорошо. Почему бы нет, если вы хотите?
Однако Принцесса сомневалась, что Уилкисоны позволят ей поехать, не взяв с собой никого, кроме Ромеро и мисс Камминс.
И тут взыграло ее природное упрямство, упрямство с налетом безумия. Ей захотелось заглянуть в самое сердце гор. Ей захотелось побывать в хижине за елями, где сверкает зеленой водой каровое озеро. Ей захотелось посмотреть, как живут дикие звери в дикой природе.
— Давайте скажем Уилкисонам, что отправляемся на прогулку вокруг каньона Фрижоль.
Такая прогулка была делом обычным. Она не требовала особых усилий, не грозила ни холодом, ни опасным безлюдием: и спать там можно было в бревенчатом доме, который называли отелем.
Ромеро окинул ее быстрым взглядом.
— Если хотите так сказать, то сами и скажите миссис Уилкисон. А я знаю, что она голову с меня снимет, если мы поедем в горы. И сначала мне надо съездить туда одному, чтобы запастись одеялами и хлебом. И мисс Камминс это может не понравиться. Почему ей должно понравиться? Путь нелегкий.
Он говорил, с трудом произнося слова, и мысли у него были довольно бессвязными, как у всех мексиканцев.
— Все равно! — Неожиданно Принцесса преисполнилась решимости показать свою власть. — Я так хочу. С миссис Уилкисон я договорюсь. Мы отправляемся в субботу.
Он медленно покачал головой.
— Я поеду с вьючной лошадью в воскресенье, отвезу одеяла. Раньше не получится.
— Отлично! — отозвалась уязвленная Принцесса. — Тогда в понедельник.
Принцесса терпеть не могла, когда ей противоречили.
Уж кто-кто, а Ромеро-то знал, что если выедет в воскресенье на рассвете, то вернется лишь поздней ночью. Однако он согласился встретиться с Принцессой в понедельник в семь часов утра. Покорной мисс Камминс было велено готовиться к поездке на каньон Фрижоль. В воскресенье у Ромеро был выходной. Он еще не вернулся, когда Принцесса удалилась вечером к себе, но в понедельник утром, одеваясь, она увидела, как он ведет лошадей из загона. У нее сразу поднялось настроение.
