— Она обиделась за то, что мы ее не разбудили? — спросила Джина, выдав тем самым, что слышала часть их разговора.
— Не знаю.
— Собираешься бежать за ней? — спросила Джина таким тоном, словно заранее осуждала Тома за подобное слабоволие.
В нем шла внутренняя борьба. С одной стороны, он хотел сейчас же помчаться к Кэтти и попросить прощения. С другой — в нем взыграла мужская гордость. И, не желая ударить в грязь лицом перед Джиной, Том ответил:
— Нет. Давай сначала закончим гадание. Мы как раз остановились на самом интересном. Суждено ли мне жениться на любимой?
— Хорошо, давай посмотрим, — ответила Джина, взяв его руку в свою и низко склонившись над ладонью.
— Что это значит? — спросил с порога Том. Кэтти поставила на стол кружку с горячим кофе и с невозмутимым видом перевела взгляд на друга.
— Что именно? — спросила она.
— Почему ты ведешь себя так, будто Джина тебе враг? Она всегда старалась быть тебе подругой.
— Вот именно, Том, старалась. К сожалению, ей это не удалось.
— Я тебя не узнаю, Кэтти. Ты стала злой и эгоистичной.
— Видимо, этому меня научила жизнь, — с претензией на философскую глубину мысли заявила она.
— Джина, между прочим, расстроилась.
— Это ее проблемы.
— Так говорят только жестокие люди.
— Значит, я жестокая. — Кэтти снова взяла в руки кружку и отпила из нее.
— Или хочешь таковой казаться. Вот только непонятно зачем.
— Что она тебе нагадала? — спросила Кэтти, пропустив мимо ушей его последнюю реплику.
— Полчаса назад ты знала ответ на этот вопрос.
Кэтти с горечью усмехнулась.
— И ты ей поверил?
— Нет.
Том подошел к ней и сел рядом.
— Почему?
— Потому что я хочу другого будущего.
— Все в твоих руках, — ответила Кэтти, чувствуя, что робеет.
Том придвинулся ближе и обхватил ее талию своей рукой.
— И даже ты?
— Том, я не думаю, что сейчас подходящий момент… — начало слабо сопротивляться Кэтти, но он ее уже не слышал.
Он склонился, дотронулся губами до ее полуоткрытого рта и тут же заглушил ее протестующий возглас таким сокрушительным поцелуем, что Кэтти обмякла в его объятиях. Надо было тут же оттолкнуть его, но руки, не подчиняясь рассудку, поднялись по его широким плечам и стали ласкать его темные волосы. Что-то хрипло пробормотав, Том прижал ее к себе, нежно коснулся ее груди. Погладил по спине и так прижал к себе, что их тела, казалось, слились воедино, чувствуя одно и то же ясно понятное обоим непреодолимое желание…
После поцелуя в течение нескольких секунд оба не проронили ни слова. Кэтти была настолько сердита, что просто боялась себя выдать. Наконец глубоко вдохнув, чтобы успокоиться, с преувеличенной медлительностью она высвободилась из объятий Тома, встала и отошла к окну, чтобы выйти из поля его магнетического притяжения.
— Том, я не знаю, что со мной происходит, но я становлюсь сама не своя от злости, когда вижу, как Джина беззастенчиво флиртует с тобой.
Он едва заметно улыбнулся, но поспешил спрятать свою радость. Он хорошо знал Кэтти, а потому прежде нее самой разгадал причину ее терзаний. Но пусть Кэтти дойдет до этого сама. Если он станет ей что-то доказывать, то она из чисто женского упрямства начнет отпираться. А противостоять женщине, идущей наперекор, невозможно.
— Джина очень милая и добрая девушка. Она привязалась и к тебе, и ко мне. Она заботится о нас, приносит булочки, новые журналы, интересные книги… Я знаю, что она делает это только потому, что ты ей нравишься. Меня она лишь терпит.
— Это не так. Джина очень хорошо к тебе относится. Только вспомни, как она за тебя переживала!
— Но я готова ее убить, когда она обнимает тебя или целует в щеку при прощании.
— Но почему? — изобразил наивное недоумение Том.
Кэтти развела руками.
— Не знаю. Наверно, и я самом деле злюка. Ты мой друг. И я никогда не запрещала тебе ни с кем встречаться. У тебя было полно подружек, и меня это нисколько не задевало, но Джина…
— Джина из них самая лучшая, не правда ли? — подлил масла в огонь Том. Он лукаво подмигнул Кэтти, и она сконфуженно покраснела.
— Так, значит, у вас все серьезно?
— Да, — ответил Том после паузы, которая едва не свела Кэтти с ума.
— Нет, Том, она тебе не пара, — вдруг горячо начала Кэтти.
— Почему же? Она любит меня.
— И я… — начала было Кэтти, но осеклась на полуслове.
— Что ты? — с сумасшедшим сердцебиением спросил Том.
— Я… я тоже люблю тебя.
— Только как друга, — печально вздохнул Том.
Этот вздох дался ему с большим трудом. Потому что он хотел подхватить Кэтти на руки и кружить ее до тех пор, пока они оба не упадут, уставшие и счастливые в своем безумии. Однако Том желал услышать от самой Кэтти те слова, которых ждал долгие годы.
— Нет, Том. Не только, — возразила Кэтти, поймавшаяся на его крючок. — Я и сама не знаю, как это произошло… но вот уже три ночи кряду я вижу тебя во сне. И в этих снах мы занимаемся далеко не дружескими забавами. — Кэтти окончательно сконфузилась и, чтобы скрыть стыдливый румянец, спряталась за занавеску.
Том подошел к ней со спины и нежно поцеловал в шею.
Кэтти замерла. Она боялась пошевелиться, чтобы все не испортить.
— Я люблю только тебя, Кэтти, — прошептал ей на ухо Том.
— А Джина?
— Я только что сказал ей о том, что могу предложить ей только дружбу.
— Она согласилась?
— Попросила время, чтобы подумать. Скорее всего, она ждет твоей реакции. Если ты меня сейчас отвергнешь, у нее снова появится шанс. — Руки Тома оплели ее талию.
Кэтти слышала биение его сердца, чувствовала горячее влажное дыхание на своей шее и нежные прикосновения его рук.
Опьяненная запахом его кожи, ощущая мускулистую упругость его тела, она постепенно отказалась от сопротивления. Его поначалу грубовато-настойчивый поцелуй смягчился и стал настолько чувственным, что по всему ее телу разлилась обжигающая огненная река.
— Кэтти… милая Кэтти… — простонал он, отрываясь от ее губ, и слегка дрожащим пальцем провел по ее пухлой губе. — Я хочу тебя! И ты тоже меня хочешь, я чувствую это…
Его расширенные, бездонные зрачки и мольба, прозвучавшая в голосе, окончательно сломили ее сопротивление. Млея от ответного желания, Кэтти подставила ему губы, едва держась на ногах и забыв обо всем на свете.
Не ослабляя объятий, Том прижал ее к стене. Его руки нервно перебирали влажный шелк блузки и наконец сняли ее. Прикосновение его языка к доведенным до крайней степени чувствительности соскам было как удар электрического тока! Сквозь пелену чувственного дурмана Кэтти понимала, что играет с огнем, что ничего хорошего из этого не выйдет, но воля ее была парализована и вся она была переполнена такими ощущениями и эмоциями, о существовании которых никогда не подозревала. Ей пришлось прикусить губу, чтобы не закричать от удовольствия, которое испытывало ее содрогавшееся с головы до ног тело от прикосновений Тома.
