на себя в зеркало заднего вида. Обзор не очень широкий, но достаточный, чтобы понять, насколько хреново я выгляжу. Подбородок зарос щетиной, причем какими-то беспорядочными клочками — у меня вообще борода плохо растет, поэтому я ее не отпускаю. Под глазами темные круги и огромные мешки. Цвет лица землистый…
“Бухой бомжара!” — звучит в ушах голос того мальчишки. Это он про меня.
И он прав. Я выгляжу как бомж. Как пьянь. Как совершенно опустившийся человек…
Но это была моя одежда! Которую продала Аня. Чтобы купить путевки нашим детям…
* * *
Я скучаю по Максу и Алисе.
Жена… там другие эмоции — от злости до дикого сожаления. Чуть ли не до слез. Плотный клубок какой-то лютой херни. Я туда вообще не лезу. Иначе опять полезу в бутылку.
Я не пью уже третий день. Так себе достижение, но все же.
И — я начал искать работу. Отредактировал старое резюме, разослал по хедхантерским агентствам. У меня нормальный послужной список. И уволился я в итоге по собственному желанию — руководство тоже не хотело проблем с моей стороны.
Конечно, на руководящую должность меня сразу не возьмут. Придется начинать с более низкой ступени. Бесит!
Но, блин, пора брать себя в руки. Хотя бы ради детей. Как мне постоянно твердит мама. Тоже бесит, кстати.
Конечно, я люблю Макса и Алису! Но раньше я этого как-то не осознавал, что ли. Мы просто жили вместе. Они были перед глазами. Ими занималась жена. Мне было не до них.
А сейчас… Я их месяц не видел!
Собираюсь с духом и звоню Ане.
— Привет. Как дела?
— Здравствуй. Все хорошо.
Вроде, спокойно отвечает. Даже дружелюбно.
— Как дети?
— Они вчера приехали. Лагерь понравился. Все хорошо.
Да понял я уже, что у вас без меня все хорошо! Но бесится не буду. Иначе она просто бросит трубку.
— Выросли, наверное, за лето, — говорю совершенно спокойно.
— Да! — живо отзывается Аня. — Выросли, похудели, загорели. Не узнать!
— Я хочу их увидеть.
Она молчит. Я жду. Терпеливо жду! И тут Аня произносит:
— Они вчера приехали… А у нас столько перемен. Впервые ночевали на новом месте, в другой квартире. В своих новых комнатах. И, знаешь, что меня больше всего поразило?
— Что?
— Ни Алиса, ни Макс ни разу не спросили о тебе.
А вот это больно. Очень. Прям как ножом в сердце!
— Что, уже забыли, что у них есть родной отец?
Не могу сдержать злости в голове. Или это не злость…
— Они молчат не потому, что забыли, — отвечает Аня. — Просто знают, что это больная тема. Особенно для Алисы.
— Почему — особенно для нее?
— Она знала, что ты мне изменяешь.
— Что?! Что значит — знала?
— Она видела тебя со Снежаной. Как ты целовался с ней в машине. Алиса следила за тобой какое-то время. И не знала, как рассказать мне. Она чуть не попала под машину на самокате, пока ты обжимался со своей любовницей!
Жесть… Вот это — вообще конченая жесть. Я даже предположить не мог ничего подобного!
Я оглушен словами Ани. Я в полном шоке. Мне как будто вылили на голову ведро помоев.
А, нет, я сам его вылил. На головы всей своей семье.
Алиса… Дочка… Она видела! Своими глазами! Вот почему она меня ненавидит…
— Я собираюсь с ними серьезно поговорить обо всей этой ситуации. Чувствую, что этот разговор необходим.
Аня так спокойна! А из меня вырывается какой-то жалкий хрип:
— Да…
— Они молчат, я молчу, мы все делаем вид, что тебя вообще никогда не было…
Меня не было? Я есть!
— Но это не так! — продолжает Анюта. — И я уверена, что молчать неправильно. Надо обо всем разговаривать.
— Надо… — снова лепечу я.
— Тут еще бабушки с дедушками в гости рвутся. И они будут давить на детей, каждый по-своему. В общем, я считаю наш общий разговор должен состояться как можно скорее.
— Общий? Что значит — общий?
— Если ты готов — приходи. Пообщаемся. Сам им все расскажешь.
— Я?
— Не хочешь или не можешь — я справлюсь и без тебя.
Не могу? Почему это я не могу?
— Когда? — спрашиваю с уверенностью, которой на самом деле не чувствую.
— Завтра вечером.
Аня кладет трубку. Я сижу, смотрю в стену. Меня аж трясет от всего этого. Или это последствия запоя?
Алиса считает меня конченым мудаком. Она и Максу, конечно, все рассказала. Дети меня ненавидят.
Что я скажу завтра?
Как посмотрю им в глаза?
Анюта
— Яр, давай не сегодня, — говорю по телефону.
— А когда?
— Ну, может, завтра получится. Ненадолго.
— Завтра я с Дениской
— Ну тогда в понедельник.
— Я не доживу до понедельника! — возмущенно вопит Ярослав.
У меня в животе все сладко сжимается…
— И я! — выдыхаю, не удержавшись.
С тех пор, как мои чада вернулись, мы с Яром видимся, мягко говоря, не часто. Не так просто бегать на свидания, а, тем более, устраивать их у себя дома, когда ты мама с детьми. И у Яра на ночь не останешься… Кончились наши жаркие денечки.
А сейчас я бегу на работу. Почти в прямом смысле. Живу близко, но почти все время опаздываю. Если бы жила на другом конце города — точно приезжала бы вовремя.
На ходу поправляю юбку — ту самую, джинсовую, которую когда-то раскритиковал Коля. Проверяю, правильно ли застегнута рубашка. Бросаю взгляд в витрину… И невольно притормаживаю.
Неужели это я? Картинка не сходится с тем, к чему я привыкла за предыдущие годы.
Еще совсем недавно во всех витринах отражалась тетка в удобных немарких брюках и бесформенных кардиганах, с пучком на голове и понуро опущенными плечами. А сейчас я вижу девушку с легкой походкой, стройными ногами, развевающимися волосами. И — с улыбкой на лице.
Новая я. Еще не совсем привычная. Но к старой точно возврата нет!
Как же правильно я сделала, что переехала! Новую жизнь гораздо легче начинать на новом месте, где ничто не напоминает о прошлом.
Но… не слишком ли быстро я все забыла?
Если бы не Ярослав я бы, наверное, как минимум на несколько месяцев впала в депрессию. Переживала бы, страдала, приходила в себя.
Как же мне повезло его встретить…
Но это я. А что происходит с детьми? Они не говорят о папе. Даже если я завожу разговор — уклоняются. Бурчат что-то и уходят. Они точно переживают. И я не знаю, что делать.
Вчера, когда позвонил
