и добавляют в выцветшие швы новые яркие краски. Без личного досмотра знала, что он хочет меня. Как в первый раз. И даже догадывалась, как именно.
Никакой голый зад его помощницы не мог приглушить эмоции. Наверное, я была дурой. Возможно слабачкой… тряпкой. Но даже если бы верила в измену, не смогла бы закрыться и ничего не чувствовать.
Не получалось с Эдом быть морской владычицей. От одной мысли, что он на самом деле исчезнет из моей жизни, дурно становилось. Собирая чемоданы об этом не думала, одна ночью в кровати не переживала, а теперь, рядом… словно удавку кто-то на шею набросил и душил.
Ясно было как день, что не смогу без него. Слишком сильно за прошедшие годы Эд пропитал меня своей сумасшедшей энергией. Насильно сделал счастливой. Заставил вспомнить, что я женщина. Дочку подарил.
Я чувствовала себя глупым маленьким раком, которого вытащили из серого, неудобного панциря. И теперь назад было нельзя, а без тепла и защиты – труба.
Хоровод мыслей не отпускал ни на секунду. А чувства рвали на части. Не удивительно, что Эд смог подхватить меня на руки и унести к лифтам. Извилины с трудом успевали перерабатывать информацию. А когда мое персональное чудовище толкнуло дверь какого-то номера и опустилось на колени, все содержимое черепной коробки решительно отправилось в отгул. Далеко-далеко. Без обратного билета.
Никакой массаж или стрижка не могли сравниться с тем, что творил со мной собственный муж.
Не представляю, где он брал терпение, но эти поцелуи чуть ниже живота, нежные, медленные… эти прикосновения пальцев, уверенные, обещающие… этот горящий взгляд… Ноги от них подкашивались. Не помнила, кто я и где. Цеплялась ослабшими руками за какие-то полки. Кусала губы, чтобы не застонать. И позорно разрешала стягивать с себя белье, раздвигать ноги и пробовать на вкус.
– Боже-е-е…
От первого же прикосновения языка к нежной плоти меня тряхнуло как удара током. Не держи Эд за бедра, я бы упала. Рухнула бы прямо на него. Но он не дал. Вместо того чтобы воспользоваться такой слабой и беззащитной, еще плотнее прижал к стене. Пригвоздил своими сильными руками. И настойчивее толкнулся языком.
– С ума сойти, какая же ты мокрая и сладкая, – хрипло произнес в ответ на следующий мой стон.
– Слаще, чем другие?
Не представляю, где я брала силы для вопросов. Перед глазами все плыло и кружилось, а плоть в развилке ног пылала от влажного трения и нежных поцелуев.
– Не пробовал я никого другого. А всех, кто были до тебя, давно забыл.
– А может и нынешних так же забыл?
Меня тряхнуло второй раз. И с полочки, за которую ухватилась, рухнула ваза. Пролетела в паре сантиметров от головы одного наглого типа и разбилась на сотни острых осколков. Совсем как моя гордость.
– С тобой забудешь…
Будто ласки языком ему было мало, Эд закинул мою правую ногу себе на плечо, и двумя пальцами толкнулся между подпухших мокрых складочек. Буквально нанизал на себя, не переставая целовать влажный вход.
Как маньяк.
Как наркоман, добравшийся до заветной дозы.
– Мм… Аа-а-а… – произнесла я все, на что хватило сил, а пальцами зарылась в короткой жесткой шевелюре мужа.
– Но трахать тебя нужно было лучше. Факт!
Не прекращая таранить пальцами, мерзавец нагло уставился на меня. Глаза в глаза. Совершенно дикий и до не возможности желанный.
– И чаще! Чтобы сил на сомнения не оставалось. Чтобы верила! – Паршивец приподнялся и сквозь блузку с кружевом прикусил мой левый сосок. – Чтобы никаких чемоданов и дури про развод!
За такое послать его нужно было. Хотя бы сейчас включить заднюю передачу. Но боль от укуса огненной струей стекла по позвонкам вниз, и вместо напутствия я прошептала уже знакомое:
– Мм… Аа-а-а…
А затем:
– Да-а-а…
И еще спустя несколько коротких секунд:
– Не останавливайся!
* * *
Эд не остановился. Его терпения хватило ещё на целую коллекцию стонов. Опыта – чтобы убить меня сумасшедшей разрядкой. И сил – удержать нас двоих на ногах.
Гравитация не желала отпускать меня хотя бы на минуту. Эта гадина так и тянула на пол, а ещё лучше – на диванчик в паре шагов. Намекала, что теперь можно расслабиться и побыть немножко безвольной тряпочкой.
Предательницей она была в общем.
Хоть и женского рода, но никакой солидарности!
Однако именно эта безумная слабость, как ни странно, заставила быстро прийти в себя.
То, что с гордостью у меня беда, я поняла ещё в ресторане. А сейчас, в номере отеля, убедилась, что беда ещё и с совестью.
Не знаю, какой бес вселился, но стоило получить свой оргазм, отдышаться – будто какой-то айсберг с наглостью на поверхность всплыл.
Эд только ширинку расстегнуть успел, а я уже вооружилась трусами и даже прочистила горло, чтобы сказать «Нет».
Никогда еще мне не было так жалко собственного мужа, как в эту секунду.
Никогда еще я не заставляла его страдать и не держала на голодном пайке. Но и других в его постели пока тоже не встречала.
Эд, видимо, звериным чутьем почувствовал, что что-то прошло не так. Качнувшись, он широко распахнул глаза. Со страдальческой миной кое-как запихнул под резинку боксеров свою боевую «дубинку». И тихо, едва слышно, прохрипел… нет, не «Пожалуйста!», не «За что?» и даже не «Не надо!».
Будто прямо сейчас за ним приехал катафалк с венками и свежим дубовым «спальником», муж дернул шеей, и я услышала:
– Сдохну ведь. Не откачаешь.
Спорить было сложно. «Дубинка» так оттягивала резинку трусов, что те вот-вот грозили разлететься на лоскутки. Но возбуждение уже отпустило меня окончательно, и феминистский приказ лучшей подруги огромным плакатом всплыл в памяти.
– Прости. Это было приятно, но поезд дальше не идет.
Поправив блузку, я уверенно вернула трусы на их привычное место. Потом убрала с лица волосы. И подхватила свою сумочку.
Будто ничего и не произошло. Совсем.
– Ты не можешь так уйти… – Судя по растерянному виду, Эд так и не пришёл в себя.
– Я не просила уносить меня из ресторана и об этом… – посмотрела на свою юбку, – … не просила тоже.
– Детка, ты не такая.
Чудовище пустило в ход свое самое опасное оружие – наклонило голову, свело брови и выстрелило в меня жалобным взглядом. Учитывая, что в комплекте со взглядом шло роскошное мускулистое тело, чувственные губы, идеальный прямой нос и короткие кудри, как у наших мальчишек, – эффект получился умопомрачительным.
Трусы просто обязаны были сами свалиться с моих бедер, но приятная ноющая боль между ног сбивала все настройки.
