О том, что бывают такие места, он даже не подозревал.
Ветхие лачуги, слепленный из навоза и соломы, стояли, чуть ли не впритык друг к другу. По узким тропинкам, пролегающим между домишками не смогли бы пройти, не зацепившись плечами двое взрослых мужчин. Что уж говорить об автомобиле, который высадил своих пассажиров, едва закончилась асфальтированная дорога.
Раджаб настаивал на том, чтобы отправиться вместе с другом, но Камиль поползновения эти прервал, сказав, что ему не может ничего угрожать, и что с одной чернокожей тёткой он и сам в состоянии побеседовать. Тем более вместе с ним будет её сын.
Владельца яхты и его охранника встретила женщина, определить возраст которой не удалось ни по лицу, ни по одежде.
Разноцветный балахон ниспадал складками до земли, поднимая пыль, когда женщина бросилась навстречу сыну. Браслеты, числом не меньше десяти на каждой руке, зазвенели, когда она обняла юношу. Такой же пёстрый, как и платье, тюрбан, качнулся на голове, едва женщина коснулась губами руки своего сына.
«Какие странные обычаи у этого народа», — подумал Камиль: — «Впервые вижу, чтобы женщина привселюдно целовала руку мужчины».
— Я знала, что ты придёшь, — женщина, словно только что увидела стоявшего рядом владельца яхты. — Следуй за мной! — и, не говоря больше ни слова, скрылась в домике.
Камиль и его охранник переглянулись.
— Не сердитесь на мою мать, — попросил юноша. — Она хорошая женщина, но иногда на неё словно что-то находит. Тогда она начинает вести себя и говорить вот так.
— У каждого народа свои обычаи, — пожал плечами Камиль, входя вслед за чернокожей в низкую дверь.
— Значит, я не ошиблась, послав одного из сыновей к тебе, — мать охранника довольно улыбалась. — Ты именно тот, кто поможет вернуться.
— Так! Стоп! — Камиль не желал, чтобы с ним говорили загадками. — Что значит: «подослав сына?!» — посмотрел на охранника: — Ведь это ты был со мной тогда на набережной?! Почему ты не сказал, что мальчишка-продавец твой брат?!
— Это не мой брат, — покачал головой охранник. — Я не знаю того мальчика.
— Так почему же твоя мать назвала его сыном?!
— У меня много сыновей и дочерей, — смех женщины был вызывающим. — Но они все приемные. Приходят сюда, когда настает их время, и уходят, когда выполнят свою функцию. Но я всех зову своими детьми.
— Значит, и он, — Камиль кивнул в сторону охранника, — тоже приемный?
— Конечно, — подтвердила женщина. — Но он самый первый. И он еще мне нужен, — строго взглянула на Камиля: — Кстати, и тебе тоже.
— Мама, но почему я узнал обо всем только сейчас?! — охранник растерялся от свалившихся, как снег на голову, новостей.
— Какая разница, — беззаботно пожала плечами женщина. — Пришло время — узнал. Разве от этого я перестала быть твоей матерью?
— Нет конечно, — пробормотал юноша. — Но все так неожиданно.
— Неожиданности станут отныне подстерегать нас на каждом шагу, — «обрадовала» мать охранника. — И всем нужно быть к ним готовыми. Потому что пришло время! Потому что ты, — взгляд в сторону Камиля, — надел маску, и она признала тебя!
— Да, — согласился владелец яхты, — но теперь маска больше не работает!
— Так и должно быть, — продолжила женщина. — Она поведала обо всем, что запечатано в ней. Больше маске сказать нечего. Нужна другая.
— Так дай мне её! — Камиль, до этого сидевший на грязной лавке, вскочил на ноги и едва не стукнулся макушкой об низкий потолок.
— Я отдала тебе ту, единственную, которую нашла рядом, когда меня вынесло на этот берег, — голос чернокожей стал печальным. — Озаботиться поиском остальных придётся самому.
— И где же мне их искать?! — владельца яхты начали раздражать полунамеки женщины. — И с чего ты взяла, что я вообще пущусь на поиски?!
— С того, что ты уже никогда не станешь прежним, — пристально посмотрела в глаза Камиля. — Никогда не сможешь забыть то место, где побывал.
— Откуда ты знаешь, где я побывал? — удивился Камиль. — Ты тоже надевала маску?!
— Глупец! — разозлилась чернокожая. — Она была создана для тебя! Никто не сможет взять чужое!
— Хорошо, — Камиль решил прервать бесполезный спор. — Где я могу найти остальные?
— Их иногда выбрасывает на берег, — вздохнула женщина, — но искать бесполезно. Потому что все найденное немедленно относится в лавку антиквара. Я не знаю, сколько он успел собрать. Но тебе предстоит отправиться к нему.
— Вставай и пойдем! — Камиль не хотел больше задерживаться в этом домишке ни секунды. — Отведи меня к антиквару!
— Я не могу, — покачала головой. — Если он узнает меня — это может плохо закончиться. Так что идти тебе придется самому.
— Говори адрес!
— Адреса я не знаю, — казалось, что глаза женщины начали слипаться. Что еще немного и она заснет. Её речь стала отрывистой и неразборчивой.
— Я знаю, о каком месте говорит мать, — воскликнул охранник. — Пойдемте со мной!
— Береги моего сына, — слышался шепот в спины уходящим. — Он нужен и мне, и тебе.
Глава восьмая. Махтанбад
Гул разношерстной толпы стоял над рыночной площадью уже с самого утра.
У прилавков замерли те, кто пришел что-то продать. Сновали те, кто пришел купить.
Откуда-то издалека доносился рев верблюдов, которых поднимали караван-баши, чтобы снова двинуться в путь.
Люди сменялись в Махтанбаде так часто, что вскоре его стали называть Городом Тысячи Лиц.
За прошедшие десять лет ифрит ни разу не наведался к стенам джунглей.
Но в тот день, когда пери подарила мужу сына, в город на взмыленном коне ворвался всадник.
Лошадь рухнула под ним. С боков несчастного животного сползали клочья пены.
Падишах выбежал на площадь перед дворцом, склонился над всадником:
— Что вынудило тебя загнать несчастное животное, воспользовавшись конем, а не верблюдом, более соответствующим для путешествия через пустыню?!
— Я торопился, как мог! — прохрипел всадник. — Над городом, что в трёх днях пути от Махтанбада, нависла смертельная угроза! И наш правитель отправил меня сюда с просьбой о помощи!
— Но я не могу покинуть Махтанбад! — растерялся падишах. — Только сегодня свершилось то, чего я ждал долгие десять лет!
— Можешь и должен! — правитель города не услышал, когда к нему подошла пери. — Это часть цены за безопасность Махтанбада! Однажды отказав в помощи тому, кто в ней нуждается, однажды потерпев поражение в битве, ты разрушишь печать Давида! И ифрит, прорвавшись к колодцу, соединившись со своим сердцем, уничтожит все живое вокруг! И первое, что он сделает — убьет твоего сына! — Жена падишаха постаралась ободрить возлюбленного и добавила:
— О безопасности города не беспокойся. Я знаю, что ты вернёшься очень скоро и с победой!
***
Падишах вернулся в Махтанбад только через месяц.
Как и предрекала пери, одержав победу над тем, кто напал на соседний город.
Весь месяц во время отсутствия правителя над Махтанбадом бушевала буря. Взвивались огненные смерчи, пугая тех, кто направлялся к городу, заставляя обходить его стороной.
Весь месяц, взяв на руки новорожденного сына, пери спускалась в подземелье.
Отодвинув магией камень с печатью Давида, она смотрела, как в глубине колодца пульсирует и взрывается огненными сполохами сердце ифрита. Как рвется наружу, словно желая воссоединиться со своим хозяином.
И тогда пери тонкой иглой протыкала пальчик ребёнка. Капля крови падала вниз. И сердце ифрита вновь становилось Сердцем Города.
На следующее утро все повторялось вновь.
Пери вздохнула с облегчением, увидев мужа.
Буря утихла, едва падишах во главе войска показался у стены джунглей.
И уже на следующий день в город вошел новый караван.
***
— Почему тебе пришлось усмирять сердце ифрита таким способом? — не понимал падишах. — Почему сердце не требует крови, пока я здесь?
— Потому что медальон с печатью Давида принадлежит тебе, — вздохнула пери. — Когда ты покинешь этот мир, он станет принадлежать нашему сыну. А до тех пор только вот такое подтверждение родства, как капля крови, может сдержать сердце ифрита.
