Сильное тело в ее объятьях вздрогнуло, хватка рук стала болезненной, а движения Итана — бесконтрольными и грубыми. Со стоном он последовал за Пенни, а после они еще долго сидели, не двигаясь, тяжело дыша и глядя друг на друга, соприкасаясь лбами.
Губы Итана коснулись подбородка Пенни, скользнули к скуле, прикусили мочку уха.
Глава 6
— От тебя цветами пахнет, — выдохнул Итан, сжав ее еще сильнее. — Как от клумбы. У меня росла такая под домом, где я жил, когда был маленьким. С ума схожу. Прохожу мимо тебя и как будто в раю каждый раз оказываюсь. Сейчас особенно сильно. И вчера ночью тоже.
Пенни вздохнула и погладила Итана по волосам. Уж сколько она от комиссаров наслушалась, пока жила в общей палатке, но о запахе цветов не упоминал никто. Вряд ли она дожила бы до этого дня, если бы отличалась от людей настолько сильно. Пальцы Итана легко пробежали по лопаткам и коснулись шрамов.
— Больно?
— Нет, — соврала Пенни. — Никогда не болело. Я их не чувствую. И никогда не чувствовала.
Руки скользнули ниже по спине, а затем правая погладила живот Пенни, легла на лобок.
— Хочу испачкать тебя. Или укусить, — бездумно сказал Итан. — Пометить, сделать своей. Хочу кольцо тебе надеть и дать свою фамилию. Чтобы ты пахла мной, ощущалась как моя и все это знали. Чтобы никто не смел тебя трогать.
Глупый Итан. Люди не женятся на ангелах. Вообще-то люди используют их в своих целях и убивают.
Церковь не поймет этого, никогда бы не поняла.
— Я и так твоя, — сказала Пенни и немного отстранилась. — Мы слипнемся, если продолжим так сидеть. — Она покраснела. — Из-за твоего семени.
Итан кивнул. Аккуратно уложил Пенни на спальник и пошел за уже знакомой пачкой салфеток. Наверное, Пенни могла бы возбудиться только оттого, что Итан ее вытирает. Медленно, тщательно и очень нежно, как будто нет занятия важнее, как будто нет вещи ценнее.
— Ты скучаешь по этому? — спросила Пенни, утыкаясь Итану в подмышку, когда тот закончил и лег рядом. Тяжелая рука обняла ее за плечи и пробежала вдоль позвоночника.
— По чему?
— По тому месту. Где ты вырос.
— Нет, — медленно ответил Итан. — От него ничего не осталось. Дракон.
— Я думала, они давно исчезли.
— Тот был последним. — Итан молчал, продолжая гладить спину Пенни. — Иногда мне кажется, что я мог бы прижиться в городе, где мне, по-хорошему, самое место. Но потом я вспоминаю, сколько тварей ходит по земле — и не могу. Ты меня понимаешь?
— Нет. Я не видела другой жизни. И не видела города.
— Я бы хотел, чтобы ты жила там. Тебе бы наверняка понравилось, — хмыкнул Итан. — Там широкие улицы и можно ходить, не прячась. Высокие стены и воздух охраняется дронами. Там безопасно и работает полиция на случай, если объявится неупокоенная душа, брауни или другая мелюзга. Можно спокойно жить.
— Мне нравится сейчас, — сказала Пенни, глубже прячась в подмышку Итана.
— А куда ты хотела бы попасть? — спросил Итан, непривычно разговорчивый.
— Что ты имеешь в виду? — аккуратно выглянула из своего убежища Пенни.
— Есть ли место, по которому ты скучаешь? Где хотела бы оказаться прямо сейчас, если бы мог?
Глупый Итан.
— Мне хорошо сейчас.
— Я иногда думаю о море, — помолчав, сказал Итан. — Я никогда там не был, но мне кажется, там красиво.
— Кракены, сирены, левиафаны, гидры... — Пенни снова уткнулась носом в подмышку Итана, где больше всего на свете хотела сейчас оказаться. — Я ничего не упустила?
— Не умеешь ты мечтать, ангел. Тебе разве это не положено по должности?
— Кажется, меня уволили, — пробормотала Пенни, и Итан засмеялся, поцеловав ее в макушку.
Они проговорили до глубокой ночи. Говорил в основном Итан, а Пенни при каждом удобном случае умолкала, чтобы дать Итану хоть немного поспать перед сложной операцией. На душе скребли кошки, в палатке было холодно, Пенни жалась к Итану, пытаясь согреться, а тот охотно обнимал ее и продолжал болтать глупости. О своем детстве и о том, как стал комиссаром. Как испугался, впервые столкнувшись с вампиром и как дослужился до должности Верховного Инквизитора, но так и не согласился осесть в кабинете.
— Тебе нужно поспать, — уговаривала Пенни.
— Еще насплюсь, времени много, — отмахивался Итан и продолжал говорить, разом сбросив, казалось, с десяток лет.
После одной из историй Пенни попыталась отвлечь его поцелуем и ласками, понадеявшись, что оргазм поможет этому неугомонному уснуть. В результате они занялись любовью еще раз, и Пенни, распластанная по спальнику, чувствуя глубокие толчки внутри, не могла больше ни думать, ни беспокоиться, только ощущать, как в груди прорастает что-то, похожее на колючий куст шиповника, украшенный благоухающими на всю округу цветами. Итан исцеловал, наверное, ее всю целиком, как будто стремясь поглотить, впитать в себя и навсегда запомнить.
— Я рада, что нужна тебе, — придя в себя, сказала Пенни. Было почти утро, лагерь начинал оживать, но Итан не спал, глядя в потолок и продолжая обнимать Пенни так привычно и спокойно, будто занимался этим всю жизнь. — Я рада быть твоей слабостью, это делает меня сильнее, но не в плохом смысле. Я чувствую, что могу сделать все ради тебя, свернуть горы, высушить море — что угодно. Я рада, что ты выбрал меня, что позвал и что взял в свою постель. И я пойду за тобой сегодня, что бы ты там ни говорил.
Тело Итана напряглось, и он сел. Взгляд его, обращенный к Пенни, был колючим и острым. Грудь тяжело вздымалась, губы сжались в тонкую нитку.
— Что ты о себе возомнила? — грубо бросил он. — Ты, вместилище порока, что ты мелешь такое? Как ты могла вбить себе в голову, что можешь нарушать мои приказы? Что важнее для меня, чем любой другой в этом лагере?
Итан встал, и Пенни поднялась следом.
— Итан, что ты...
— Не смей произносить мое имя. — Итан схватил Пенни за волосы и дернул вниз. — Я Верховный Инквизитор, и мне не нужна твоя помощь. Ты, да кто ты такая? Ты даже не человек! Я получил от тебя то, что хотел, больше ты мне не нужна. Ты никто для меня, заруби это себе на носу. И веди себя соответственно.
— Послушай...
Молниеносный удар заставил Пенни пошатнуться, Итан дернул ее в сторону, замер, а в следующую секунду в шею ткнулось что-то острое. Итан
