доносился как издалека.
Моргнув, я увидела опрокинувшегося Ашраи, умирающую Сиобан, падающего Кадуана.
– Убери его из меня, – попросила я.
Перевернувшись, я уткнулась лицом в землю. Услышала, как шевельнулся Ишка. Затем ощутила легчайший нажим на стрелу и невольно заскулила. От боли перехватило дыхание.
– Стрела проклята, – сказал он.
– Аталена – из повелителей.
– Была, надо полагать.
Наверное, Ишка хотел невесело пошутить, но у меня от его шутки все перевернулось в животе.
– Просто…
Я не договорила, потому что накрывшая меня боль затмила все чувства. Я зарылась лицом в землю, глуша крик.
– Готово, – пробормотал Ишка.
Я приподнялась на локтях, но больше ничего не услышала за звуком собственной рвоты. Закончив, в изнеможении упала на живот.
По щекам катились слезы.
Все они мертвы. Только мы с Ишкой остались. Рядом с этой раной боль от той, между ребрами, казалась желанной передышкой.
– Ты меня убьешь? – тихо спросила я.
– Стоило ли труда спасать, чтобы потом убить?
Я запрокинула голову, чтобы взглянуть на него. Он выглядел усталым. Слабым. Грустным.
Может быть, в первый раз он выглядел существом из плоти и крови. Не мраморным.
– Договор, – начала я. – Клеин сказал…
– Думаю, нам следует закончить, – холодно возразил Ишка. – Независимо от договора.
Закончить. Закончить с людьми. Я закрыла глаза, нащупала в кармане полученное от Аталены письмо. Казалось, это было целую жизнь назад.
Но что мы будем делать, если попадем туда. Всех убьем? А хватит ли сил, я ведь так ослабела? Наверняка не хватит.
И все-таки…
В память ворвалось лицо Кадуана. «Есть многое сверх того», – сказал он мне.
Я сжала кулаки – сжала до дрожи.
Он видел гибель всех, кого любил. Погибшие заслужили справедливости.
Я больше не могла держаться. Снова повалилась наземь.
– Отдохни, – сказал Ишка. – Ты почти без чувств.
Но я еще сумела взглянуть ему в лицо.
– Прости, – прошептала я. – За Ашраи. За все.
Его лицо странно изменилось.
– Отдыхай, – повторил он.
А мне ничего другого и не оставалось.
Мне снились мертвые. Но не трупы, а солнечный свет. Сиобан сидела со мной в таверне – в Уделе, где мы часто сиживали. И пила как обычно. Смеялась над чем-то, только не помню над чем. В том мире Сиобан не умерла. Люди не представляли угрозы. Но я сидела там, смотрела на нее, и что-то нашептывало мне, словно ветер шумел: «Она уже пропала».
Я видела Кадуана. Как будто навестила его в Доме Камня, как будто неразрушенном. Дом Камня мне снился таким, каким остался в туманных, полузабытых детских воспоминаниях. Красивый город с башенками каменных храмов, заплетенными зеленью. На ветвях распускались яркие, как закат, лилии. Знатные жители города давали большой бал и пир. Все были добрыми, красивыми, все улыбались.
Но Кадуана я нашла не там. Он сидел в библиотеке, среди книг. Когда я подошла, он поднял голову и улыбнулся, как улыбаются приятной неожиданности. Но когда я села с ним рядом, лицо его потемнело.
«Не понимаю отчего, – сказал он, – мне кажется, что вот-вот случится что-то страшное».
«Что за глупости, – хотела сказать я. – Там праздник. Все танцуют. Идем».
Но он только задумчиво качал головой:
«Это еще не конец».
И вдруг взглянул мне в глаза, и его взгляд был ясным и острым, как не бывает во сне.
«Еще не конец, – повторил он, – а мне не хватает времени».
Он протянул руку, коснулся моего лица, будто проверял, настоящее ли. Но я уже уплывала, хоть и цеплялась изо всех сил за этот сон, за его прикосновение, за его жизнь.
«Жаль, что времени было так мало», – пробормотал он.
«И мне жаль, – подумала я. – Времени всегда не хватает».
Я открыла глаза. Ярко, горячо светило солнце. У меня ныла шея. Я лежала на животе.
Несколько волшебных, ужасных мгновений я не помнила о случившемся. О смертях. Я закрыла глаза и позволила им мучительным толчком вернуться в память.
Потом я медленно приподнялась. Боль не прошла совсем, но стала терпимой. В нескольких шагах от меня Ишка склонялся над костром, жарил крольчонка. Волосы ему растрепал ветер, одежда была в грязи, глаза усталые.
– Ты меня исцелил. – У меня был не голос, а хриплое карканье.
– Как умел. Я не силен в этом.
– Получилось. Спасибо тебе.
Я подобралась к костру и села рядом. Все мышцы протестовали, каждая по-своему. В голове билась кровь. А сердце… сердце болело.
Ишка на меня не смотрел. Он снял тушку с огня и принялся ножом срезать куски и передавать мне. Я покачала головой.
– Если не будешь есть, – сказал он, – мы далеко не уйдем.
Он был прав. Я заставила себя взять немного и проглотить.
– Где ты был? – спросила я.
Ишка ответил загадочным взглядом.
– Я несколько раз просыпалась, а тебя не было.
Он снова занялся кроликом, очень сосредоточенно.
– Летал на север.
– Зачем?
– Должен был узнать, что с договором.
Я вскинулась. И думать забыла о еде.
– И что?
– Ваш военачальник сказал правду. Твой отец обрушился на вишраи, живших в стенах сидни.
У меня словно вся кровь отхлынула от тела.
Но Ишка на меня не смотрел.
– Наша армия почти вся перебита. Солдаты-сидни двинулись на Дом Своевольных Ветров.
Ногти впились мне в ладони.
– Твоя сестра?
– Ранена, но жить будет.
– А сын?
– В безопасности. – Он шепотом, будто не думал говорить этого вслух, добавил: – И пусть сидни благодарят за то богов.
Но большого облегчения я в нем не замечала. И сама не испытывала. Я думала о своем отце – о своем могущественном, честолюбивом, самовлюбленном отце.
Впервые в жизни я думала о нем с отвращением.
В том, что случилось с домом Кадуана, он увидел шанс создать удобного себе короля и заманить врагов к себе в дом, где удобно будет вогнать им кинжал в спину.
– Этого не повторится, – сказала я. – Время моего отца прошло. Этот трон мой по крови. А заняв место тиирны, я обещаю тебе союз с сидни. Пока я правлю, он ваш.
И опять Ишка ответил мне загадочным взглядом.
Слезы жгли мне глаза.
– И я вместе с тобой, Ишка, оплакиваю все потерянные жизни.
Он закончил срезать мясо с костей, посмотрел на кучку еды перед собой, но есть не стал. Я его понимала. Меня тоже тошнило при мысли о делах моего народа.
Ишка, поднявшись, повернулся ко мне.
– Я вернулся потому, что наше дело не закончено, – сказал он. – Несмотря на все, что произошло, королева Шадия по-прежнему видит в людях главную угрозу. И я с ней согласен.
Я кивнула. Спорить не приходилось.
– Сколько
