душу. Возвращается домой.
И я кричу. Кричу так громко, как никогда не кричала.
Ещё недавно я думала, что знаю о боли всё.
Как же я ошибалась.
Оказывается, боль прошибающая тело, раскалывающая его на куски, насаживающая на раскалённый добела стержень, впивающаяся в каждую клеточку кожи острым отравленным шипом – ничто, в сравнении с тем, какую запредельную боль способен испытывать разум.
Это нечто иное. Нечто на внеземном уровне, не доступное тому, кто не познал физическое уничтожение. Кто не разматывал себя по ниточке, не сгорал в дьявольском огне, не знал, что такое быть прокажённой, проклятой. Быть никем. Расплачиваться за чужие грехи и долгое время проклинать в них себя.
Моё наказание. Цена за выбор, который я сделала.
Выбор, которого я не делала никогда.
Боль, что испытываю сейчас не просто заставляет меня кричать – она насильно, клешнями, выдирает из меня протяжный звериный вопль, потому что я не могу видеть всё ЭТО… Не хочу слышать всё ЭТО… Я ломаюсь. Я погибаю. Я разрушаюсь на атомы, на грёбаные мёртвые песчинки!
Прекратите всё это!
ПРЕРКАТИТЕ!
Извиваюсь, дёргаюсь, зажимаю голову руками, бьюсь лбом о собственные колени, прижимаю их к груди, обхватываю до хруста костей, хочу сжаться в тугой комок, хочу прекратить это видеть, это слышать, это чувствовать!
Тысячи голосов взрывают голову, копошатся в ней, сверлят дыры, говорят, говорят, говорят, говорят!!!
Хватит!!!
Слишком много, слишком громко. Пусть заткнутся!
«Лори…»
«Лори…»
«Лори…»
«Лори…»
«Лори…»
«Лори…»
«Лори…»
«Лори…»
Каждый с разной силой, с разной интонацией, с разной громкостью. И каждый повторяет моё имя до бесконечности, вбивает в разум, воскрешает в памяти, будто я должна признать его, не имела права забывать!
Лица вращаются перед глазами безумной центрифугой. Кружатся, увеличиваются, повторяются одно за другим, снова и снова. Кричат, улыбаются, злятся, плачут, смеются.
Отец, мама, Томас, отчим, Шоу, Блэйз, Рэйвен.
Отец, мама, Томас, отчим, Шоу, Блэйз, Рэйвен. И ещё несколько сотен даже не знакомых мне лиц! Все они во мне! Говорят, говорят, ГОВОРЯТ!!!
Оставьте меня в покое! Убирайтесь!
Кричу. Кричу так громко, как только умею. Нет – я даже не знала, что способна на такое. Чувствую вкус крови в горле, солоновато-железный привкус на языке. В лёгких бесконечный запас кислорода, он не кончается! Как и крик мой продолжает звучать – единственный способ заглушить этот безумный хор голосов в голове!
– Лори, – голос, который звучит яснее других.
– Лори, – будто со стороны, отдельно от всех, зовёт ласково, тоненько. – Открой глаза, Лори.
Трясу головой сильнее. Кричу ещё громче, рву на себе волосы, приказываю всем заткнуться! Не сводить меня с ума! Не доводить до сумасшествия!
– Просто открой их, Лори.
Не могу… Это сложно. Это не имеет смысла!
– Открой глаза, Лори. Я здесь. Посмотри на меня.
Отец, мама, Томас, отчим, Шоу, Блэйз, Рэйвен…
Рэйвен…
Не могу больше.
Хочу умереть.
Позвольте мне умереть!!!
– Я здесь, – что-то холодное касается лба. Что-то удивительно нежное и имеющее надо мной такую власть, что я вмиг замираю. Прекращаю извиваться на полу, прекращаю кричать, открываю, наконец, тяжёлые веки…
И вижу себя.
Маленькая ладошка маленькой девочки касается моего лица.
Не убирай. Не так быстро… Стой. Куда же ты?
Тьма поглощает хрупкую детскую фигурку, а я смотрю ей вслед, пытаюсь понять куда ушла, почему ушла…
Девочка – точная копия маленькой меня за исключением глаз, я видела их серебряное сияние, ни капли голубизны в них не было.
– Я искала тебя, – звучит детский голосок отовсюду: из тьмы, вокруг меня, надо мной, подо мной, внутри меня. – Я искала тебя, Лори.
Губы потрескались в кровь – понимаю это, когда провожу по ним языком, чтобы сглотнуть, но не выходит – во рту слишком сухо. И привкус крови саднит в горле.
Выпрямляю спину, обхватываю себя руками и заставляю ватные ноги выпрямиться. Оглядываюсь, будто в этом есть смысл. Будто там где я нахожусь, есть хоть что-то кроме беспросветного занавеса тьмы.
Подношу ладонь к лицу. Не вижу её. Слишком темно. Но почему же ребёнка видела так ясно? Будто она сияла.
Провожу пальцами по волосам. Чувствую их. У меня есть тело. Я не призрак. Всё ещё дышу. Всё ещё пытаюсь дышать.
Голосов больше не слышно. Не видно лиц. Тишина. Блаженная, удивительно прекрасная наваливается таким облегчением, что оказываюсь не в состоянии сдержать слёзы. Просто реву, из-за того, что всё это прекратилось, оставило меня. Больше не больно. Просто тихо, холодно.
Что это за место?..
– Место, которое заблудшие зовут сектором крика, – отвечает голосок не сразу. – Ты ведь искала его?
Он нашёл меня.
– Иди же, Лори. Иди… Я покажу тебе…
– Кто… кто ты такая? – сиплю, и эхо подхватывает мой шёпот.
– Обернись.
Дверь. Прямо за моей спиной узкая чёрная дверь, сквозь щели которой пробивается слабый белый свет, и благодаря ему теперь вижу свои бледные, как у призрака, руки.
Кружусь на месте, вновь пытаюсь отыскать взглядом ребёнка, но вокруг никого… и ничего. Только я и какая-то чёртова дверь посреди пустого мрачного пространства.
Смотрю на неё так долго, пока слизистая в глазах не пересыхает, пытаюсь сморгнуть мираж, но дверь не исчезает – самая настоящая. По крайней мере, не менее настоящая, чем я сейчас.
Чья-то тяжёлая рука падает на плечо, и с тихим визгом отскакиваю в сторону, путаюсь в ногах и ударяюсь ладонями о гладкий, скрипучий пол. Отползаю в сторону и во все глаза смотрю на тёмный мужской силуэт возвышающийся надо мной.
Отец.
– Это не он, Лори… Скорее. Дверь! – разлетается по пространству детский голосок.
Лимб.
Это всё он! Это всё он со мной делает! Он говорит со мной!
– Заткнись! – ору не своим голосом. – Выпусти меня отсюда!
– Лори…
– Заткнись! Заткнись!!!
Такой, каким я видела его в воспоминаниях: высокий, статный, красивый. С копной тёмных волос и лёгкой щетиной. Большими голубыми глазами – такими же, как у меня. В спецовке и поношенных ботинках. И пахнет, всё также – свежим срубом.
Протягивает ко мне руку, мягко улыбается, смотрит в глаза, а я не нахожу ничего живого в его лице.
Пячусь. Отползаю к двери. Трясу головой.
Это не он. ЭТО не может быть моим отцом.
Не доползаю до двери, врезаюсь во что-то иное, и другие руки падают мне на плечи.
Блэйз.
– Что происходит? – хриплю дрожащим голосом. Сбрасываю с себя его руки, поднимаюсь на ноги, отхожу в другую сторону.
Блэйз тянется ко мне. Улыбается.
Фальшивый Блэйз, ещё не получивший наказание, ещё красивый.
– Что происходит?! – требую ответа, лихорадочно
