теперь… смотри. Смотри, Лори. Это – начало конца. И начало нашей свободы.
Рэйвен подаёт первые признаки жизни: поднимает голову и медленно разводит руки в стороны. Так медленно, что в моём раздавленном, прибывающем на грани от панического ужаса сознании это тянется целыми столетиями. Каждый взмах ресниц прибивает к земле, каждый вдох огнём наполняет лёгкие и жаром скребёт по глотке.
То, что вижу, вызывает неконтролируемое желание сотрясти стены купола безумным, протяжным криком, но тугой ком в горле затыкает меня в последнюю секунду так плотно, что я забываю, как это делается. И всё потому, что чёрные глаза Рэйвена смотрят в мои.
– Бум, – звучит над ухом, и Блэйз отпускает меня, одновременно с тем, как тело Рэйвена становится жерлом взрывающегося вулкана, из которого десятками чёрных сгустков, с режущим слух визгом вырываются анафемы, некогда приговорённые к смерти самим палачом.
Ударяюсь коленями о землю, рефлекторно зажимаю уши, заставляю себя дышать… Лицо Рэйвена поднято к небу, руки разведены в стороны, как на смертном одре, куртка лопается волдырями, разрывается на мелкие лоскутки, а из отметки «спиралевидного солнца» на обнажённой спине один за другим вырываются Осколки прокажённых душ. Извиваются, плотными скоплениями чёрного дыма, клубятся, вытягивая бесформенные конечности… Освобождаются из заточения.
Безумный смех Блэйза звучит над головой:
– Дааа!!! Вот оно! ВОТ ОНО! Смотри, Лори! Смотри, как палач избранный самим Лимбом предаёт своего создателя!
Алое сияние купола тонет в беспросветном полотне из бесформенных тел выпущенных на свободу. Лютый город тонет во мраке. Огромные безобразные тени расползаются по площади, пожирают ряды заблудших прибывающих в трансе, скользят по фасадам домов, стекают с фонарей и двускатных крыш… Всё погружается во мрак. Тьма пришла за нами. Тьма заберёт нас с собой.
Хохот Блэйза продолжает звучать в общем хоре из визга кружащих над нами анафем. Они везде… сплошное чёрное марево, как проворный паразит облепливает стены купола, присасывается к нему, заставляет дрожать и провисать над нами.
Так вот оно что. Вот в чём заключалась работа Рэйвена. Вот какой вклад он должен был вложить в разрушение Лимба.
Это было так очевидно, что не замечаю, как начинаю мрачно посмеиваться от понимания простого факта: всё это время не мой Осколок был бомбой замедленного действия… Оружием был сам палач. А сущность, которой удалось получить его тело – всего лишь спусковой рычаг для необратимого.
– О, дааа!!! – продолжает разливаться Блэйз, с разведёнными руками кружась на месте. – То, что надо! Эта анафема была идеальной! Единственной в своём роде! Единственной, кто мог вытеснить из тела палача всех этих сущностей! Слышишь, Алестер?!! Мы не ошиблись! Она сделала это! Она в тебе! Лимб попал в собственную ловушку!!!
Это не прекращается…
Анафемы продолжают вырываться из тела Рэйвена, заставив его опуститься на колени с высоко вздёрнутой головой. В чёрных глазах – пустота. Лицо застыло маской бездушного манекена, лишилось последних красок; смотрю на него не находя ничего знакомого, ни одной привычной черты. Это больше не Рэйвен. Это – нечто другое. Нечто пожранное тёмной сущностью, нечто сломавшее самого палача Лимба.
– Начинается! Они делают это! – голос Блэйза звенит от возбуждения. – Они жрут купол!
Это и вправду происходит. Слышу, как купол трещит по швам, как стонет под напором тысяч облепивших его Анафем, дрожит и прогибается.
Голос в голове раздаётся вновь: кричит и завывает, жалобно стонет и свирепо рычит.
Он повержен. Это – песня проигравшего.
Лимб сам сотворил свою смерть, уместив её в одной одинокой душе палача. А палач только что разрушил свой замкнутый круг. И этот палач уже практически мёртв.
– А теперь подготовим новое вместилище, – произносит Блэйз и шествует мимо меня – к столбу на котором висит Мори.
Заставляю ноги не дрожать так сильно и поднимаюсь с земли. Делаю нерешительный шаг следом и вновь замираю, зацепившись взглядом за проводника на соседнем столбе – Осколок Рэйвена плачет. Завывает сквозь кляп, сжимает его зубами и не сводит распухших от слёз глаз с палача. Будто… будто чувствует его боль, его страдания, его борьбу за свободу, как никто другой.
– Не подходи близко! – кричит мне Блэйз, отвязывая Мори от столба. – Ты всё ещё не в безопасности, маленькая. Твари, что сидит в палаче скоро потребуется новое вместилище.
И этим вместилищем должна стать Мори.
«Она плачет!!!» – голос Лимба громом сотрясает голову, и я хватаюсь за неё руками, сжимаю виски до белых пятен перед глазами.
«Она плачет! Ты не слышишь?!!»
– Заткнись… Заткнись…
«Ты не слышишь?!»
– Заткнись!
«ОНА ПЛАЧЕТ!!!»
Громкий детский плач взрывается в голове, сменяя голос Лимба. Протяжный, надрывный.
Зажимаю уши. Трясу головой.
Его нет! Его нет! Очередная уловка Лимба! Его борьба за жизнь! Грязные методы!
Но плач становится громче. Всё отчаяннее, всё надрывней.
Ребёнок. Почему я слышу плач ребёнка?!!
– Что там у тебя, маленькая?! – голос Блэйза звучит растянуто. – Всё ещё говорит с тобой?
«Хватит… Хватит»!!! – умоляю мысленно, шатаюсь из стороны в сторону, до боли сжимаю челюсти, чтобы не закричать в ответ на весь этот хор из адских голосов и воплей!
«Она хочет показать… – шумит в голове. – Позволь ей показать. Позволь показать ей»!
Распахиваю глаза и всё, что вижу, это Рэйвена. Нет больше ничего. Ни города, ни купола, ни анафем, ни Блэйза, ни тысяч голосов разрывающих голову на части.
Я и палач.
Я и мой Осколок.
Ноги будто не мои тянут к нему навстречу. Мысли будто чужие заверяют, что так будет правильно.
«Впусти её», – голос соблазняет, подталкивает.
– Что ты делаешь?!! – крику Блэйза удаётся пробить дорогу сквозь чёрный коридор, в котором есть только я и Рэйвен, но уже поздно.
– Она плачет… – дрожащим шёпотом срывается с моих губ, и слёзы обжигают лицо. Слёзы, в которых нет смысла, я их не понимаю, но чувствую в них жадную потребность. Слёзы горечи, такой острой, когда всё тело кажется сплошной кровоточащей язвой. Почему мне так больно? Почему?..
– ЛОРИИИИ!!! – неистово кричит Блэйз откуда-то из пустоты, но Лимб не пускает его. Знаю на неком подсознательном уровне – Лимб вкладывает последние силы, жертвует их на меня, чтобы… чтобы что-то показать.
«Впусти её», – толкает в спину.
«Впусти её», – ведёт за руку.
«Она плачет», – закладывает в голову.
«Она скучает по своей маме», – ножом ударяет по сердцу, и лицо Рэйвена оказывается в сантиметрах от моего. Пожранные тьмой глаза смотрят в мои, руки капканами врезаются в плечи, нечеловеческий рот обнажает острые акульи зубы, и сущность вырывается из глотки, протягивает ко мне длинные чёрные щупальца, врывается в моё тело одним резким толчком, захватывает, пожирает
