видела это. Это – поглощение.
Поглощение Осколка, который разорвёт его на куски!
Бросаюсь вперёд, ни о чём не думая, действую на инстинктах, не вижу здравости в происходящем. Рэйвен спятил! Что он делает?!
– Не надо!!! – кричу неистово, и Блэйз преграждает мне дорогу, обхватывает за плечи, прижимает к своей груди и получает многочисленные пинки ногами. – Отпусти! Отпусти меня!!!
– Не мешай! – сжимает всё крепче. – Ты не знаешь, что делаешь!
– Это вы не знаете, что делаете! Она убьёт его!
– Просто стой и смотри! – голос Блэйза гремит всё яростнее. – Стой и смотри, Лори! Не вынуждай меня делать то, чего не хочу! Я не хочу причинять тебе ещё больше боли!
Завитки плотного чёрного тумана вырываются изо рта Сони. Извиваются, клубятся в тесном пространстве между ней и Рэйвеном, тянутся к его лицу прожорливыми щупальцами, скользят по шее, притягивая ближе… Изучают, подчиняют себе новое вместилище, новый дом для прокажённой души.
– Что он делает? – Не в силах смотреть на это. Хочу отвернуться, хочу довериться Рэйвену, но не могу себя заставить. Не могу принять мысль, что он знал на что шёл, добровольно отдал себя на растерзание моему Осколку.
– Что он делает? – повторяю, срываясь на жалкий шёпот. – Зачем?..
– А палач и вправду стал тебе дорог, – хмыкает над ухом Блэйз, смертельно крепко прижимая меня к себе.
– Она уничтожит его…
– Нет. Если он добровольно отдаст ей своё тело.
Что это значит?.. Почему Рэйвен ничего не сказал мне? Почему просто велел довериться?
Не поняла бы. Запретила. Ни за что не согласилась бы на это безумство – вот почему!
– Осколок и палач Лимба, – Блэйз практически вплотную прижимается губами к моему уху, – как два вещества с мгновенной детонацией. Никто не хочет уступать другому – оба слишком сильны, слишком слепы и слишком уверенны в своей силе. Твой Осколок, маленькая моя, и палач Лимба – сущности с постоянным сопротивлением. Никто из них не сможет поглотить другого, пока… пока один из них не признает поражение.
– И что он делает? – голос звенит и ломается. – Рэйвен сдаётся?
– Тсссс… всё в порядке, я же сказал, – скользит кончиком носа по щеке, и я в отвращении дёргаю головой. – Сущность, что ты считаешь своим Осколком хоть и сильная до невообразимости, но глупа так же, как и другие анафемы – она никогда не сдастся. И она и понятия не имеет, что её используют. Уверена, что её убивают, но как только окажется внутри поймёт… что всё не так. Что тело палача сдаётся.
– Для чего всё это? Она сожрёт его душу! Не будет больше перерождения!
– Нет, не сожрёт. Если палач вовремя её выгонит. Он ведь палач. Расслабься, маленькая. Рэйвен знает, что делает.
Не понимаю. Ничего не понимаю!
– Рэйвен не говорил тебе, что Осколок не может занять и управлять телом заблудшего, если оно уже занято его сородичем? В этом и есть работа палача – он собирает, подчиняет себе, не даёт и шанса Осколкам воспользоваться его телом. Это она – сила палача, – дыхание скользит по коже, а руки держат слишком крепко, ни за что не вырваться. – Капкан для любой анафемы. Для любой… кроме твоего Осколка, которому сам палач сейчас даёт зелёный свет. И насколько мы знаем, на данный момент в нём находится не меньше чем около шести тысяч Анафем. А если моё мнение интересно – думаю, их гораздо больше.
– И что… что с ними будет, если «капкан» открылся?
– Смотри. Сейчас начнётся борьба за душу и тело палача. И угадай, кто победит?
Соня.
– Самая сильная.
– Сущность, которая была в тебе, – добавляет Блэйз, хватает меня за щёки и разворачивает голову в сторону Рэйвена. – Смотри. Ты должна видеть, как Лимбу приходит конец. Вот он – момент, ради которого ты умерла.
Тело Сони обмякает на столбе, глаза закатываются, белая пена стекает по подбородку, и Рэйвен наконец отпускает её лицо. Соня больше не нужна. Теперь мой Осколок находится в теле палача.
– Что дальше? – не дыша смотрю в его спину.
Рэйвен не двигается, опустил руки и голову и безмолвно стоит… минуту-другую, целую вечность!
– Что теперь?! – требую у Блэйза ответа.
– Тссс… не шуми. Не мешай ему, – шелестит на ухо. – Сейчас начнётся.
Тишина слишком сильно давит на мозг, буквально разрывает черепную коробку этим непосильным молчанием, когда палач собственными руками переворачивает грязную прогнившую страницу в истории Лимба и открывает новую: чистую, неизведанную, но вовсе не обнадёживающую.
Всё не так…
Всё совсем не так.
– Сколько это будет длиться? – голос скрипит, как ржавая ставня.
– Недолго, – Блэйз явно ловит кайф от происходящего. – Ты же знаешь, где мы сейчас, Лори?
– В полном дерьме, – цежу сквозь зубы и мысленно умоляю Рэйвена двигаться. Ну же! Оживи! Сделай хоть что-нибудь! Не стой, как вкопанный!
Блэйз тихонько посмеивается:
– Почти. Сейчас мы находимся в последнем уцелевшем секторе, где остатки активной материи – жизненная сила Лимба, обрела материализацию этого мало привлекательного купола.
– Зачем ты мне это рассказываешь?!
– Для того, чтобы ты, маленькая, знала, участником какого грандиозного события становишься. Теперь ты не просто прокажённая анафема, теперь ты – одна из тех, кто вынес Лимбу смертный приговор и даровал заблудшим шанс на новую жизнь в новом мире. Лори…
– Мне плевать на всё это.
– Знаешь, а у вас с палачом много общего, – вздыхает. – Этот купол – единственное, что ещё поддерживает жизнь в Лимбе, а вы оба ведёте себя так, будто не находите в нём ничего интересного. Какие же вы оба эгоисты.
Обвожу взглядом охватывающее город алое свечение и теперь как никогда понимаю для чего древние его создали, для чего собрали остатки жизни Лимба в одном месте… И почему все заблудшие находятся в трансе…
– Лимб продолжает засыпать, – бормочу себе под нос.
– Так он спасается, – подтверждает Блэйз. – Всё ещё надеется, что кто-то избавит его от нежеланного гостя и тогда активная материя вновь наполнит сектора. Но этого уже не случится. Мори пыталась. И где теперь наша древняя?
Смотрю на избитую женщину привязанную к столбу и чувствую, как тошнота подкатывает к горлу.
– Бедняжка, – драматичный вдох раздаётся над ухом, – наивно верила, что Лимб сохранит их души. Но нет… Лимбу плевать. Активная материя – вот что имеет смысл. А заблудшие… их всегда можно заменить. Фантомы сожрали бы всех в этом секторе, а через долгие-долгие годы, когда в этом месте не осталось бы ни души, купол упал бы, а история Лимба началась заново.
– Откуда ты знаешь?
– Я многое знаю, маленькая. Этот купол – последняя надежда Лимба на спасение. А
