Всадники спешились. Минерва вытянула руку вперед. Воины приготовились, полагая, что она подаст сигнал к бою, но этого не случилось; на руку воинственной принцессы опустилась взявшаяся из ниоткуда птица — ворона с ослепительно белым оперением. Плод чар Рагны — коим, как я полагал, она являлась, — терпеливо дождался, пока Минерва вложит в его лапы свое послание, после чего в мгновение ока оказался на плече Рингелана. От нахлынувшего отвращения тот так сильно скривился и дернул плечом, что едва не столкнул пернатого гонца. Столкнул бы, если бы он был настоящим.
Азаани вытащила аккуратно сложенный кусок бумаги и развернула его; обращение было написано заранее, еще в замке, о чем свидетельствовал ровный почерк и полностью высохшие чернила.
— Встретимся на середине пути. Только правители и их приближенные, — произнесла она негромко, не надеясь и не желая, чтобы эти слова донеслись до каждой пары заостренных ушей. — А также Ариадна Уондермир и Кидо Фалхолт, даже если они таковыми не являются. Хочу взглянуть им в глаза. Прошу позволить мне эту прихоть, ведь она, возможно, будет последней о какой я посмею просить.
Я с трудом мог поверить в то, что Минерва допускала возможность поражения, и все же это было проявлением своеобразной вежливости, которой ее всю жизнь учили при дворе. Ариадна недобро ухмыльнулась, услышав, какой акцент сестра сделала на ее фамилии; так, словно теперь отреклась и от нее.
Требование Минервы нельзя было расценивать как возможность переговоров, и все же никто, казалось, ни на мгновение не подумал отказать ей в исполнении просьбы. Капитан и лисица пошли следом за двумя старейшинами, коих аирати и азаани взяли с собой. Я не стал дожидаться приглашения.
Подойдя на комфортное для разговора расстояние, мы выровнялись в стройную шеренгу; я не знал, намеренно ли, но аирати сильно замедлил ход, позволяя этому случиться. На его лице метались непонятные, незнакомые эмоции, иногда сменяясь привычными безразличием и высокомерием. Минерва с упоением смотрела на растерянность горного короля, то и дело скользя взглядом чуть выше, на сверкающую зеленью тиару.
По правую руку от светловолосой принцессы стоял Рагна, общая невозмутимость которого нарушалась лишь едва заметным, заинтересованным свечением желтоватых глаз. В закатном свете солнца его серебристые волосы приобрели грязный, неопрятный оттенок, делая юное лицо отталкивающим и пугающим. Легкий наряд без единого доспеха свидетельствовал об отсутствии намерений сражаться; впрочем, все ждали от него несколько иного участия.
Лэндон выступил на полшага вперед, но его желание защитить своего предводителя не польстило Минерве, и она заставила его вернуться на место. Недоверчивый прищур, старательно избегающий взгляда в сторону Кидо, не украсил лицо советника. Капитан же, напротив, смотрел на него беспрестанно, каждой клеткой своего тела выражая неприязнь; как к Лэндону, так и к самому себе.
— Долгожданная встреча, — игриво протянула Минерва, нарушив тишину. Лисица от неожиданности вздрогнула, задев меня ножнами висящего на ее поясе меча. — Неужели вы не рады, что все подошло к концу?
— Если ты так ждала своего конца, то ты вскоре его получишь, — монотонно ответил аирати.
Правительница Греи хмыкнула, наигранно надув губы.
— Разве позволительно так общаться с соплеменниками?
— Ты не эльфийка, дитя, — твердо произнесла Маэрэльд. — И уж точно не проронишь ни слезы по эльфийской судьбе.
— Ох, не будьте так уверены.
Рингелан едва успел открыть рот, как магия в моей груди колыхнулась, оповещая о произошедших изменениях. Мир замедлился. Ветер, раздувавший пряди Минервы, приостановился, а приподнятые полы плащей замерли, словно были частью каменных статуй. Все происходило в точности так же, как когда пространство замирало, чтобы я мог разглядеть путь своей молнии.
Магистр сдвинулся с места и неспеша приблизился к аирати. Миниатюрный нож выскользнул из его рукава и тут же оказался у шеи противника; я дернулся, чтобы остановить его, но колдун ожидаемо заметил мое движение. На его губах мелькнула неожиданная улыбка; казалось, он был приятно удивлен, что я не застыл со всеми прочими.
— Я не стану его убивать, — прошептал он. — Не в моих полномочиях.
Клинок коснулся кожи аирати, и капля блестящей бордовой жидкости упала на лезвие. Удовлетворенный результатом, Рагна направился обратно; как только он встал на прежнее место, время возобновило свой ход. Ветер, которого раньше я не ощущал вовсе, едва не сбил меня с ног.
— Чт…
Рингелан осекся, касаясь пальцами новообретенной раны. Все взгляды обратились к магистру; тот медленно слизал кровь с лезвия и принялся смаковать ее, словно лучшее из южных вин. Тревоги не выражала лишь Минерва; она нетерпеливо ожидала вердикта.
— Никаких сомнений, — подытожил он.
Белокурая принцесса торжествующе выдохнула, на мгновение блаженно прикрыв глаза. Она хотела распробовать этот момент. День, когда ее наконец поймут и полюбят; неважно, по собственной ли воле. Могущество напитывало ее плоть и душу, разрастаясь и разгораясь, словно костер с бесконечно увеличивающимся количеством дров.
Ариадна сплела наши пальцы.
Я взглянул на нее, ожидая испуга или удивления, но увидел лишь плотно сжатые губы и упрямый взгляд, направленный несколько левее советника. Островной принц заметно изменился с нашей последней встречи; повзрослел и огрубел, став еще больше похожим на короля Дамиана. Одна лишь мысль о его существовании заставляла давно забытую ярость вскипать на задворках сознания, пробуждая самые низменные и эгоистичные побуждения.
Муж Ариадны растерянно коснулся браслета на своем запястье, и тень осознания легла на загорелое лицо.
Минерва подняла веки.
— Я думала, ты будешь гордиться мной, дедушка, — хищно улыбнулась она. — Посмотри, как театрально я обставила нашу первую встречу.
— Вздор!
Ярость Рингелана была столь ощутимой, что где-то за нашими спинами прозвучал предупредительный волчий рык.
— Вы что-нибудь знаете о магии крови? — вмешался магистр, беззаботно размахивая покрасневшим кинжалом.
— В приличном обществе ее использование порицается, — целомудренно ответила Маэрэльд. — Это бесчестное и грязное занятие.
— Верно, — протянул Рагна, переходя на шипение. — Ведь в приличном обществе не полагается говорить правду.
Аирати бросился к Минерве, так вытянув руку, словно желал схватить ее за горло, но оказался остановлен невидимой стеной; барьер, который принцесса могла создать и без помощи могущественного союзника.
— Вздор, — повторил Рингелан.
— Ты был так увлечен спасением нерожденного дитя от жизни в обреченном мире, что отослал его. — Минерва подняла голову, чтобы заглянуть высокому эльфу в глаза. — Но плод любви твоей дочери и короля ненавистного тебе государства так или иначе его уничтожит.
— У меня нет дочери.
— Разве ты когда-нибудь интересовался, куда исчезла твоя жена?
— Каждый день, — горько выдавил аирати. — И каждую минуту.
— Гордость не позволила тебе забеспокоиться сразу, верно? — язвительно поинтересовалась Минерва. — А потом стало слишком поздно.
Мысли в голове летали таким сумасшедшим вихрем, что та начала кружиться. Я лихорадочно перебирал в памяти все известные мне упоминания о пророчестве, некогда изменившем жизнь аирати и окончательно рассорившем его с людьми; о его семье, ограничивавшейся одной лишь исчезнувшей женой; о таинственной красавице, так и не ставшей первой женой Эвеарда.
— Позволь прикоснуться, — невинно произнесла Минерва, застыв в мгновениях от лица эльфийского короля. — И ты узнаешь, что я не лгу.
Рингелан чуть подался вперед, съедаемый безграничным любопытством, и принцесса по-детски, едва касаясь, поцеловала его в щеку. Глаза эльфа широко распахнулись, словно он увидел что-то, поражающее до глубины души, и плечи его мгновенно поникли. Разумеется, в способности аирати не входило чтение мыслей или умение безошибочно определять чужие намерения, но живущая в любом живом теле энергия весьма однозначно выдавала наглую, беспринципную ложь. Лишь таковой могла являться речь Минервы.
