но вскоре весёлое настроение как ветром сдуло. Почти сразу им встретилась вереница измождённых, истощённых странников – большей частью стариков и совсем ещё маленьких детей. Их волосы были спутанными, лица – грязными; в стоптанных ботинках шла только одна женщина, одетая чуть лучше остальных, но у неё через лицо тянулся уродливый рубец, как от удара хлыстом, а левый глаз не открывался. И у всех, у каждого от одежды несло дымом – сильнее, чем немытым телом и лесной сыростью.
– Погорельцы? – негромко спросил Алар на источнике у сердобольного торговца-южанина, который велел служанке отнести обессиленным скитальцам хлеба и сыра.
– То мне неведомо, я тут человек чужой, многого не разумею, позор на мои седины! – уклончиво ответил купец, поглаживая белоснежную бороду. Затем оглянулся по сторонам и, перейдя на торговое наречие, добавил тише: – Но говорят, что они злоумышляли против самого лорги, да будет жизнь его длинна, как южная ночь в середине лета! И в неизбывной милости своей он всего лишь повелел убить каждого мужчину и женщину в поселении, кто держал оружие, а дома поджечь. Но как я, ничтожный, могу судить о мудрости лорги?
Та же служанка снова наполнила корзину припасами и понесла бродягам.
– Не боишься, что и тебя лорга осенит милосердием за помощь бунтовщикам? – спросил Алар прямо.
Купец сложил руки на груди, изображая крайнее смирение:
– Если благороднейшие из людей, что состоят в здешней дружине, спросят меня об этом, то со всем почтением я отвечу, что дал обет в храме пяти ветров не проходить мимо голодных, и да развеет меня садхам, если я лгу!
– А бывает садхам на юге?
– Раз не бывает, значит, и я не могу солгать, – усмехнулся купец. – А ты откуда идёшь, странник? Видел ли что интересного по пути?
– Ну, повидать мне довелось немало…
Обменявшись парой баек с южанином, Алар вернулся к своему маленькому каравану. Рейна, ошеломлённая видом погорельцев, спряталась между двух гурнов; Тайра же выглядела не удивлённой, но изрядно призадумавшейся.
– Что-то нищих стало много, – нехотя ответила она на вопрос, что её беспокоит. – Вон, юг с востоком воюют, а всё ж погорельцев там меньше. А чем ближе к Ульменгарму – тем сильнее гарью тянет. Будто там война ненастоящая, а настоящая – здесь…
Заметив, как косится на них дружинник, она благоразумно умолкла.
А между тем бродяги, калеки и попрошайки на тракте к Свенну действительно встречались куда чаще, чем близ Беры. И никого их появление не удивляло, более того, люди зачастую оставались совершенно равнодушными, словно это зрелище давно примелькалось… Позже Алар приметил и другую странность.
За всё время скитания по землям Лоргинариума он не увидел ни одного эстру.
В Беру, по рассказам Гаспера, за зиму заглянули двое странников – и прошли насквозь, не задерживаясь. В небольших деревнях же их не встречали уже несколько лет. И если в то, что кимортов на севере попросту стало меньше рождаться, ещё можно было поверить, то исчезновение сразу множества эстр – с трудом.
«Когда это началось? – размышлял он, придерживая гурна за повод. – И почему в Ишмирате ничего не заметили?»
Вывод напрашивался сам собой: заметили, но решили, что чем слабее сосед, тем лучше.
А когда до Свенна оставалось около часа пути, произошла весьма неприятная встреча.
В том месте, где дорога делала резкий поворот перед мостом через реку, вдали показалась группа всадников, направляющихся к городу. Передвигались они быстро, на крупных ездовых гурнах чёрной масти с укороченными ушами и заплетёнными хвостами; судя по богато украшенной сбруе и ладным доспехам с четырёхконечной звездой, издали сверкающей на груди, отряд был из Ульменгарма.
– Дружина лорги, – опознала их Тайра. И нахмурилась: – Давайте-ка с дороги отойдём, такие затопчут – и не заметят.
На всякий случай она себе платок на голову накинула и Рейне велела, но от беды это не уберегло.
Сперва дружинники – их было пятнадцать человек, как на подбор крепкие, широкоплечие – проскакали мимо, но через сотню шагов сбавили скорость. А затем и вовсе возвратились обратно; на ходу седоусый боец с золочёными нарукавниками выговаривал что-то командиру – молодому, с густыми светлыми волосами, заплетёнными в короткую косицу. Тот задумчиво кивал, отстукивая пальцами нервный ритм по собственному бедру.
Ни у того, ни у другого взгляды ничего хорошего не сулили.
– Эй, бродяга, – позвал усач, подъехав чуть ближе остальных. Дружина выстроилась полукругом; никто не обнажал оружия, но только пока. – Откуда держишь путь?
– С востока, – ответил Алар, качнув посохом из стороны в сторону, чтоб каждый уж точно разглядел красную ленту – знак эстры.
– И куда идёшь?
– Сейчас в Свенн.
– А потом? – повысил дружинник голос.
– А потом – посмотрим. Всё по воле морт.
Усач тронул поводья, понукая гурна объехать вокруг маленького каравана. Остальная дружина не двигалась с места. По спине у Алара пробежал холодок от множества внимательных взглядов, направленных на него.
«И чего им надо?»
– Дерзишь, значит, – произнёс наконец усач. – А за спиной у тебя что? Морт-меч?
От досады захотелось хлопнуть себя по лбу.
«Надо было хоть тряпкой эфес обмотать».
