— И Алиса… про Глеба Вольного, — напомнил про утреннюю тему Магистр.
— Не надо, Зул, прошу, он больше меня не тронет.
— Пообещай мне, что что бы ни случилось — ты больше не будешь с этим бороться сама.
Я глубоко вздохнула, задумавшись.
— Обещаю постараться.
— Ох, Карельская… — вздохнул Зул. — До завтра.
Даже добравшись благополучно домой под чутким присмотром Максима Валерьевича, я чувствовала, как по краешку нервов скользит и набухает возбуждение. Меня будоражило от предвкушения и опасений. Алекс напоминал мне пробоину в границе мира. Он, как черная дыра, затягивал меня, стоило оказаться в поле его досягаемости. Часть меня уже прикидывала направления, в которых я буду вскоре драпать, и одно из них — самое перспективное — вело домой. «К папочке под хвост», как выразился Шерхан. Но это был совсем крайний случай.
Я решительно помотала головой в отражении зеркала в ванной и с наслаждением опустилась в горячую воду, пытаясь игнорировать право голоса другой моей части. Части, прожжённой в опасных связях, помнящей вкус опасной страсти и наслаждения, что она дает. На острие клыка, на волосок от гибели. Убийственное роковое искушение. Интересовало ли мою кошку что-то другое? Не это ли во мне разглядел Гербер, когда сказал, что я переоцениваю своего зверя? Такой умный и проницательный?
Я боялась, что да. Зверь, ставший Правящим не по праву наследования, мог только победить вожака и бросить вызов всем самцам стаи. Да, казалось бы, время цивилизованное. Но сила Правящего всегда была разменной монетой в вопросе власти. Если смог подчинить — он будет главный. И звери не смогут его ненавидеть — сила зверю просто так не достанется. А, кроме того, на них есть высшая управа в случае чего.
35
Как же зудело позвонить отцу! Я крутила возможный диалог, но каждый сценарий приводил меня, согласно интуиции, к тому, что отец строго-настрого запретит вести дела с Гербером, позвонит Зулу… и мы потеряем филиал Института в Швейцарии.
— Черт, — сморщила я нос и спохватилась — неужели и правда так часто его морщу, что Шерхан заметил?
Я закатила глаза и вылезла из ванной. Зеркало подтвердило — нос был действительно очаровательным, даже если его чуть поморщить.
Собирая волосы по плечам, пальцами скользнула по остаткам метки на шее. Почти зажила, но все еще болела. В зеркале виднелся уродливый розоватый след. Но болел не только он. Стоило вспомнить Глеба, тело начинало ломить, как в лихорадке. Чертова метка! Ее яд продолжал отравлять, требуя возвратиться к хозяину. Надо было просить помощи сразу же, как он поставил ее, но я привыкла решать проблемы сама, надеялась…
И снова Алекс был прав — зверю лучше на воле. Сытая городская жизнь слишком расслабляла, стирая память о подлинности нашей натуры. Я хотела договориться с волком — ха! Спасибо, хоть горло не перегрыз строптивой самке!
Уже лежа в кровати, я смотрела на узкую полоску неба, окрашенного закатными красками, и четко понимала — я не сбегу от тигра. Да, он сделает больно, обязательно… Но и я не останусь в долгу.
* * *
В восемь я уже была в офисе Зула. Одетая по-деловому — черные брюки, белая блузка, собранные в хвост волосы и никаких красных губ. Переборщила вчера с «терапией» — не нужно было так вызывающе краситься. Пока пила кофе, прислушивалась к каждому шороху в коридоре и вздрагивала от любого более громкого звука. Секретарь сидела в приемной тише воды ниже травы в ожидании моего визави. Когда я уже устала дергаться и собралась выйти покурить, в приемной послышались шаги. Еле слышные, нечеловеческие, выверенные со швейцарской точностью.
— Доброе утро, — и Правящий пришпилил меня и размазал взглядом от самого входа.
Идеальный, безупречный, в темно-сером костюме и черной рубашке, он прошествовал к столу и уложил на поверхность свою папку.
— Доброе, — кивнула, проследив за ним взглядом.
— А ты быстро исправляешься, — довольная усмешка добавила остроты в наш обмен любезностями, у меня аж запекло в солнечном сплетении.
— Я? — возмущенно вздернула брови.
Понимала, что он всего лишь играет, цепляя меня за живое — чувство достоинства. Маленькое, но чертовски важное!
— Давно ждешь? — не удостоил меня ответа, усаживаясь.
— Только пришла, — выпалила обиженно.
И вот тут его усмешка расцвела во всей красе — мы оба понимали, что я вру, потому что пытаюсь делать вид, будто мне все равно.
— Кофе? — пропищала секретарь от входа.
— Да, спасибо, — обернулся он к двери, от чего женщина стала выглядеть еще более несчастной. — С солью и перцем.
— А как же сахар? — уселась я рядом.
— Сладкое я люблю на десерт, а не вместо.
36
В глубине его золотистых глаз тлел злой уголек. Темный, колючий… Именно от этого начинал дергаться мой внутренний зверь. Это было что-то не особенно скрываемое, скорее, предупреждение для всех остальных — не связываться, ведь такая злость не берется из пустоты. Она взращивается годами и держится стальной волей под контролем. То, что Алекс контролировал себя на все сто — сомневаться не приходилось. Сложно представить, что может заставить его выйти из себя и выпустить эту силу наружу. Я уже начала склоняться к мысли, что оборотни-мужчины нашего Института пали случайной жертвой отголосков его силы, а не намеренного воздействия.
— Не надо меня изучать, — прорычал он, перехватывая мой внимательный взгляд, и жестко добавил, — не трать мое время.
Боялся меня?
— Зачем тогда вчера ушел, раз у тебя такое ценное время? — нахмурилась я, еле сдерживая волну негодования.
— Мне тебе отчитываться, куда и зачем я ушел?
Он даже не повысил голос, но показалось, будто залепил пощечину.
— Мое время, между прочим, тоже не бесконечно, — возмутилась я.
— Давай не будем выяснять, чье время стоит дороже, — оскалился Алекс. — Делай свою работу. — Он выделил каждое слово так, будто оно было последним в нашей с ним истории.
— Я не набивалась к тебе в помощники с договором, не разговаривай со мной в таком тоне, — прорычала, чувствуя, как полыхают щеки.
— Но и не сильно сопротивлялась, — внезапно улыбнулся он, довольный эффектом.
— Нравится, когда сопротивляются? — сузила глаза, но остановится не могла.
— Нравится, когда ты сопротивляешься!
Как я оказалась в его руках — едва ли поняла. Он вскинул руку, потом — рывок, и я уже упираюсь ладошками в его грудь.
Мой ответ оказался таким же неожиданным для Правящего: не успев даже подумать, я выпустила когти и залепила Алексу пощечину.
На миг мне захотелось провалиться по ту сторону грани, но когда Алекс поднял на меня свой горящий взгляд, я поняла — этот меня и оттуда вытащит. На левой половине его лица набухали кровью следы от моих когтей от виска сверху и до уголка губ снизу. Чуть-чуть не попала в глаз…
— Какого хрена ты творишь?!
Лишний раз убедилась в том, что русский для швейцарского Правящего был родным. Голос, такой тихий и вкрадчивый, напоминал затишье перед моей персональной бурей.
37
Секретарь Магистра не могла найти более неподходящего момента, чтобы заявиться с кофе. Не придумав ничего лучше, она, не в силах нарушить заданную программу, тенью скользнула к столу, бесшумно опустила блюдце с чашкой и выскользнула, прикрыв двери.
— Я за аптечкой, — рванулась из его рук.
Но он не пустил.
— Какой аптечкой? — прорычал в лицо. Рука Алекса невесомо скользнула мне вдоль лопаток, коснулась шрамов от метки, и пальцы мужчины впились в волосы. Я упиралась руками в его грудь, в то время, как он неумолимо преодолевал мое сопротивление, притягивая к себе. — Зализывай, — прорычал в губы.
Мы оба дышали так, будто он гонялся за мной по офису. Напряжение не просто искрило — нас, похоже, замкнуло. Меня — так точно уже трясло.
