представление о географии и политике мира, в который я попала. Северный континент — Мифиль — занимали четыре государства, принадлежащие людям, светлым эльфам, оборотням и драконам. Притом драконья империя была самой крупной. Только орки не имели своих земель и в большинстве вели кочевой образ жизни. Зеленые варвары скитались по свету и, в зависимости от обстоятельств, наемничали или занимались разбоем.
Южный материк — Вэллин — населяли оборотни-лисы, наги, темные эльфы, люди и барсы. Здесь самым крупным государством была человеческая империя Никсар, в которую я и угодила. Здесь ненавидели всех представителей волшебных рас. Почти все нелюди здесь носили рабские ошейники.
В этом мире с нежным названием Эритея каждая раса на своей земле притесняла другие, но людей всюду унижали больше прочих. Это привело к тому, что люди южного континента объединились и создали свою империю, отобрав часть земли у лис, нагов и темных эльфов. Одну половину нечистокровных на своей территории люди перебили, а другую сделали вечными рабами.
Около полувека назад королевство барсов было поглощено империей Никсар и перестало существовать, поскольку император Арнау угнал весь кошачий род в плен. Целостной осталась лишь небольшая часть владений барсов, но взамен за это кошачьему величеству пришлось пойти на жертву: самому надеть ошейник и лично служить императору, являясь живым гарантом, что коты не затеют восстание. Я была весьма удивлена, обнаружив, что повелителя снежных котов звали… Рэй Солер!
Я успела кое-как, в общих чертах, скопировать карту, нарисовав ее ягодным соком на куске, оторванном от нижней сорочки, до того как меня по указу Арнау перевели из библиотеки в помощницы садовника. Вот тут-то и продолжилась наша с брасиком борьба.
Если я вовремя не замечала его присутствия, эрд Солер пытался зажать меня всюду. Часто мне удавалось скрыться, порой я нарочно старалась больше крутиться в тех местах, где любил прогуливаться его императорское величество Арнау, присутствие которого охлаждало пыл кошака.
Но самым противным было то, что порой какая-то часть меня начинала откликаться на грубоватые ласки властного оборотня. Темная часть моей души хотела продолжения, шептала: “А почему бы и нет? Ведь он действительно хорош!”
Ей было любопытно попробовать, каково это — таять в сильных, жилистых руках, смотреть в бездну темных зрачков оборотня, расширенных от страсти, ощущать искренность и силу его желания.
Но всякий раз я останавливала малейший порыв ответить на очередной жадный, вырванный силой поцелуй. Потому что точно знала: стоит встать на эту дорожку, уступить кошаку лишь однажды — и я обязательно пожалею о своем решении. Стать забавой день, на неделю или на месяц, чтобы потом чувствовать себя грязной подстилкой, выброшенной за ненадобностью, как только надоела? Нет, это не для меня!
А тем временем эрд Солер, отчаявшийся добиться меня силой, стал предлагать мне деньги, шелковые платки, дорогие масла и побрякушки из меди. Однажды он принес даже серебряный комплект из серег, колье и браслетов, но я не брала ничего.
Тогда ловелас еще раз сменил тактику.
Я почуяла неладное еще в тот момент, когда одна из девушек, что так же, как и я, работала в саду, срезая сухие ветки и выпалывая сорняки, приблизилась и сказала, что меня зовет главный садовник.
Сомнения терзали меня, когда я шла к небольшому пруду с лилиями, распложенному в дальнем конце сада, почти у самой стены, отделявшей дворцовую территорию от города.
По словам девушки, что отправила меня сюда, главный садовник ждал меня у пруда, чтобы обсудить изменения, которые он собирался внести в окружавшую его растительность.
— Ихи Эмейр? — позвала я главного садовника, который действительно порой советовался со мной, полагая, что у меня есть вкус. Ответом мне была тишина, лишь только послышался шорох в кустах на той стороне пруда.
Я прошла над прозрачной водной гладью по узкому мостику и, достигнув другого берега, замерла, потому что услышала стон.
— Ихи Эмейр? Где вы? С вами все в порядке? — снова позвала я, полагая, что у старика перед сменой погоды, как всегда, разболелась спина и он скрючился где-нибудь под кустом, не в силах разогнуться. — Ихи Эмейр?
Я двинулась вперед, рассчитывая выяснить, действительно ли старший садовник нуждается в помощи, и, если это необходимо, сбегать за дворцовым лекарем. Но то, что я увидела, раздвинув ветви кустов, заставило меня застыть.
Под развесистым жасминовым кустом, распространявшим вокруг головокружительно сладкий аромат, на подстриженной траве лежали двое. Полностью обнаженный эрд Солер нависал над одной из служанок, которая беспомощно стонала, когда увитый венами внушительный член барса снова и снова, медленно, с влажным хлюпаньем погружался в нее. Девушка изгибалась от страсти и жалобно хныкала, вскидывая бедра навстречу оборотню, умоляя двигаться быстрее и глубже.
Меня она не заметила. Кажется, построй сейчас здесь всю прислугу императорского дворца, ей было бы все равно. Я чувствовала, как мои щеки медленно краснеют, а уши пылают ярче любимых роз императора, но стояла, словно завороженная, не в силах двинуться с места.
Барс сделал еще одно движение, вызвав у девушки животный крик наслаждения, и вдруг посмотрел прямо на меня — и я почувствовала его взгляд как прикосновение. Эрд Солер неспешно, не отводя от меня расширенных зрачков, в которых плескалась страсть, склонился к груди девушки и медленно обвел розовый сосок языком. Втянул его в рот и, кажется, прикусил, потому что девушка ахнула и полоснула коготками по массивным плечам оборотня, оставляя кровавые борозды. С рыком он толкнулся в нее сильнее, а я вздрогнула, ощутив, что внизу живота пылает настоящий пожар.
Я давно не бегала так быстро.
Пытаясь прийти в себя, я спряталась в дальней части сада. В тени деревьев у северной стены в этот час было прохладно, но вода из ледяного фонтана, которой я пыталась охладить пылающее лицо, не помогала. Я утолила жажду, напившись из горсти, но та, другая жажда не утихла. Казалось, чем больше я пытаюсь от нее отгородиться, тем сильнее она разгоралась.
Отвлечься удалось только самыми ужасными воспоминаниями. Я воскресила все эмоции, что испытала после потери близких в своем родном мире, куда я собралась непременно вернуться. Заставив страсть отступить мыслями о смерти, я как ни в чем не бывало вернулась к работе, запрещая себе вспоминать увиденное.
Но ночью, барс снова явился мне во сне. Только на сей раз ласкал он меня и это я хныкала, умоляя его ускорить темп. Проснувшись, я поняла, что вся липкая от пота и неприятно влажная там, внизу, а сердце бьется, словно только что пробежала стометровку. Что со мной?
Ночью в комнатах дворца
