буду бояться есть и пить, что бы мне ни предлагали.
Я вся горела, когда, низко склонившись над раненым оборотнем, уже трижды обмотала импровизированным бинтом скульптурный торс, и тут… его ладонь вдруг легла на мою спину и медленно проехалась ниже, чтобы в конце своего путешествия слегка сжать правую ягодицу.
— Прогнись еще немного, не стесняйся! — прохрипел этот охальник, а я, взглянув в его лицо, увидела, что с барсом абсолютно все в порядке: глаза ясные, бледности как не бывало, а от улыбки так вообще ослепнуть недолго! Причиной веселья послужил мой вырез. Я забыла, что он достаточно глубок, и, наклонившись, невольно предоставила барсу великолепную возможность попялиться мою грудь.
Минутку, у него такое серьезное ранение — и он веселится? Как такое возможно? Хотя, думаю, такой бабник, как он, и умирая будет фантазировать о чужих прелестях. И все же…
Сбросив барсову лапу со своего зада, я сдвинула в сторону ткань, чтобы увидеть рану, но ее не было! Испачканная кровью кожа и почти исчезнувший рубец — вот и все, что я обнаружила. Я почувствовала себя круглой дурой, осознав, что начисто забыла о том, что у блохастых великолепная регенерация!
— Так ты притворялся! Все это время ты был цел! — взвыла я, собираясь отвесить наглецу хорошую пощечину.
— Всего лишь немного задержал регенерацию, — ответил довольный кошак, состроив невинные глаза. Он перехватил мою руку в волоске от своей щеки, поцеловал ладонь, а потом дернул меня так, что я оказалась сидящей на нем верхом.
— Ах ты… — Я собиралась расцарапать ему лицо второй рукой, но и её перехватили.
— Ты не рада, что я в порядке?
— Нет! — порычала я, силясь освободить руки и встать с барса, ясно ощущая под собой твердое свидетельство кошачьей страсти.
— О, вижу, умирающим я нравился тебе больше. Хочешь, поиграем? Я могу притвориться еще раз.
Чувствуя, как мужчина подо мной напрягся, я поняла, что разговор был лишь отвлекающим маневром и сейчас барс перевернется и подомнет меня под себя.
Опередив его, вращательным приемом я вырвала одну руку, одновременно укусом освободила вторую и вскочила на ноги.
— Не смей тянуть ко мне свои лапы, блохастый! — выругалась я, прежде чем начать забег в сторону дворца под довольный смех двуликого.
— Куда же ты, ихи Реджина? — прокричал мне вслед эрд Солер.
Я не обернулась, лишь ускорила бег, ведь если с назойливым кошаком все в порядке, он догонит меня в два прыжка и снова начнет приставать!
— За спасенную жизнь ты должна мне как минимум поцелуй! Нет, три поцелуя, за каждого из этих головорезов! — донеслось мне в спину, и я с облегчением поняла, что, судя по удаленности звука, барс пока не думал меня догонять.
— Ага, мечтай, блохастый! — крикнула я в ответ и, испытывая небывалое облегчение, нырнула в коридоры дворца,
На следующий день я ожидала, что меня вызовут для разбирательств, но ни старшая служанка, ни император, казалось, не испытывали интереса к тому, что на территории дворца кого-то пытались убить и убивали ранее.
Однако мои предположения не подтвердились. Подстригая кусты в саду, я увидела, как в дальнюю его часть прошли несколько человек с лопатами. Немного позже с той стороны вывезли на трех тачках нечто укрытое старыми мешками.
Я делала вид, что сосредоточена на своей работе, но, вовремя скосив глаза, приметила иссохшие пальцы мертвой руки, которые высовывались из-под грубой ткани. Значит, трупы предыдущих жертв мстительной Дафны были найдены. Интересно, где же она сама? Томится в темнице или уже казнена?
Словно в ответ на мой вопрос, двери подземелья, где не столь давно запирал меня озабоченный оборотень, распахнулись и оттуда, окруженную стражей, вывели Дафну. Мне не составило труда тайком прокрасться следом. Я успела поработать в разных частях сада и знала, где можно укрыться так, чтобы никто не заметил. Благо растительность тут была довольно пышная и окультуренная в основном у самых дорожек: зайди чуть глубже — и ты почти в джунглях.
Убийцу подвели к плоскому невысокому камню, стоявшему посреди лужайки. Ее туника была изодрана и пропитана кровью, кое-где на ткани виднелись грязные пятна. Длинные волосы утратили былой лоск, превратившись в грязный колтун, сережки из ушей исчезли.
Дафна стояла перед камнем, покачиваясь от слабости, ее янтарные глаза горели злобой и безумием. Изредка она сквозь занавес неряшливых прядей загнанным зверем оглядывала лица стражников. Казалось, она искала спасения, но, снова и снова не находя знакомого лица, кусала губы и опускала взгляд к земле.
Я поняла, зачем девушку привели сюда, и уже пожалела, что любопытство подвело меня так близко к месту казни, но уходить сейчас было опасно: заметят. К тому же из дворца в сопровождении эрда Солера вышел император.
Арнау было сложно с кем-то перепутать: белые летящие одежды в этом дворце носил он один. К тому же никто из мужчин здесь не обладал такими роскошными волосами, ниспадающими на спину подобно черному шелку.
Император приблизился, и Дафне зачитали приговор. Затем девушку толкнули на колени и уложили голову в выемку на камне. Палач поднял тяжелый топор и по кивку императора опустил его на шею преступницы. Я отвернулась, чтобы не видеть, как на траву хлынет кровь той, что хотела моей смерти.
Голову и тело казненной куда-то унесли, а император с начальником телохранителей неспешным, прогулочным шагом двинулись по дорожке. Неподалеку от меня император остановился, чтобы полюбоваться фонтаном, струи которого сияли под полуденным солнцем, как золото.
— Вы неплохо поработали, эрд Солер. Разумеется, придется еще раз проверить всех подруг этой девушки, но трупы, закопанные в моем саду, — это весьма интересная новость. Я велю казначею выплатить вам премию.
— Ваше императорское величество очень щедры, но позвольте мне выбрать иную награду.
— Вам не нужны деньги?
— Деньги — это хорошо, но я хотел попросить ваше императорское величество о другой награде.
— Любопытно, и что же это для вас дороже золота, эрд Солер?
— Ихи Реджина.
— Мы уже обсуждали это, мой непонятливый слуга! — раздраженно произнес Арнау, отвернувшись от собеседника.
— Но на этот раз все иначе: я спас ее этой ночью от троих убийц. По законам чести ее жизнь теперь принадлежит мне!
— Скажи мне, эрд Солер… а как по законам чести карают подданных, которые утаивают прибыль и не платят полную сумму налога в казну своего императора? Вчера от моего человека пришел отчет о финансовых делах твоего народа, и он меня весьма раздосадовал. Но даже если бы жалкие остатки твоего клана заплатили мне все, что задолжали за последние полгода, в двойном размере, я не отдал
