груди. Мрачно взирая на меня.
– Ну что же, тогда поговорим о том, что произошло.
Я совсем потеряла аппетит.
– Леди… – Он помолчал, будто думая, стоит ли называть меня по имени, или я еще не доросла до такого уважения. Видимо, не доросла, потому что имя так и не прозвучало. – Вы обладаете какими-то магическими способностями?
– Нет, – ответила глухо.
– Так понимаю, ваши родители тоже ничем незаурядным не обладали, – задумчиво проговорил он.
Я с силой сжала вилку. Вот не нужно трогать моих погибших родителей. Пытаясь не показать закипевшего в крови гнева, уставилась в тарелку.
– И все же, – настойчиво продолжал шаен, – сегодня я присутствовал при удивительной картине. Полное и беспрекословное подчинение гариконов.
Я сидела, словно гранитная статуя. Прямая и молчаливая.
– Как вы это сделали?
Промолчала. А что сказать? Они сами ко мне пришли.
– Вы в курсе, что гариконы – самые неподвластные подчинению животные?
Да откуда? Я их впервые увидела, когда к вам в замок ехала.
– И все-таки они не только не тронули вас, но… – Он зловеще помолчал и продолжил: – Даже пытались спасти от… меня. Объяснитесь.
Я подняла взгляд на господина. Что тут объяснять? Он же сам все видел. Они пришли, прониклись, видимо, моей ситуацией, и приняли. Да, Хайн говорил о гариконах, но, на мой взгляд, они очень милые и… Вздохнула. Я ничего о них не знаю.
– Они правда очень-очень хищные?
Взгляд шаена стал таким, будто он смотрит на девушку, недалекую в своих суждениях.
– То есть вы понятия не имели о гариконах и сунулись в лес?
– Хайн сказал, что они очень опасны, быстры и хищны.
У шаена дернулась щека.
– То есть все-таки знали. И я вам настолько неприятен, что вы ушли, понимая всю опасность?
– Ушла.
Да что ушла – побежала. Босоногая и полуголая. Потому что страх, отвращение, желание никогда больше не видеть Астеша были настолько сильными, что я просто думать не могла.
Шаен насмешливо сощурился.
– Хотя я не совсем правильно выразился. Я вам не просто неприятен, я вам омерзителен настолько, что вы даже попытались меня убить.
– Ну… – Вилку я положила на стол – от греха подальше. Как бы ему объяснить, чтобы не слишком гневался… – В моем положении, господин, мало приятного. Я была на взводе. Вы появились в очень… ненадлежащем виде. Я бы даже сказала, пугающем. А потом напали и убили защищающего меня гарикона.
– И вы решили воспользоваться шансом? – он вопросительно изогнул бровь.
– Я защищалась. В конце концов, я не знала, что это вы.
– А если бы знали? Добили бы?
Зря я вилку убрала. Меткость – одно из моих качеств. Помимо шрама на лице, господин Астеш нарывался остаться еще и без глаза. Левого. Над которым бровь изогнутая.
– Буду честен, – оторвал он меня от мечты вонзить в него вилку. И бровь, прямо скажем, нарывающуюся, все-таки опустил. Видимо, опасность, исходящую от меня, почувствовал. – Ваш вопль: «Сдохни, тварь!» меня очень… гм-м… удивил. Неожиданно получить от такой хрупкой девушки столь щедрое пожелание, скрепленное довольно неплохим ударом.
Мне ведь не кажется, я слышу в его голосе иронию? Раздражающую шаенскую иронию.
Я посмотрела на Астеша. Он улыбался.
– А вы безрассудно смелы.
Еще бы, когда находишься на грани.
– Вас это веселит?
– А вы предпочитаете, чтобы меня это злило?
«Нет, предпочитаю, чтобы вы меня оставили в покое», – мысленно произнесла я. А вслух ничего не ответила. Взяла вилку и снова начала ковыряться в блюде.
– Пообещайте, что больше не будете сбегать, – проговорил Астеш, снова став серьезным.
Последнее, что я бы хотела пообещать.
– А я дам обещание, что не стану настаивать на исключительной близости с вами, пока вы сами этого не захотите.
Я замерла с вилкой в руке. Подняла на господина взгляд.
– Даю слово, – твердо произнес он. – Слово господина Райена Астеша. Вы уже знаете, что свое слово я держу.
Я отложила вилку и тихо, но отчетливо произнесла:
– Обещаю, что больше не буду сбегать из замка. Но… Одно условие.
Господин сузил глаза, несколько минут изучающе пронзал меня ими, а потом глухо проговорил:
– Говорите ваше «одно условие».
– Дарьер, – только и сказала я.
Астеш как-то облегченно выдохнул.
– Принято. Я не буду преследовать вашего слугу.
– Вы вернете его в прежнюю комнату. Я хочу, чтобы он был рядом.
– Это уже второе условие, – усмехнулся Астеш. – И мой ответ – нет. Он будет жить рядом со мной. Не хочу испытывать судьбу. Вы будете видеться каждый день. Но прислуживать вам продолжит Сахли. Это вас устраивает?
А есть выбор? Я кивнула.
– Ответьте вслух, – потребовал Астеш.
– Я согласна.
– Еще раз.
– Я согласна, господин Астеш.
Он снова начал медленно есть. Кусочек за кусочком отправляя в рот.
А я больше есть не хотела. Сидела, сложив руки на коленях, и рассматривала собственные пальцы.
Наконец Райен отставил тарелку и вытер губы салфеткой. Я искренне надеялась, что на этом ужин окончится. Но генерал оставался на своем кресле, и я вместе с ним. Согласно требованиям этикета, пока хозяин не выйдет из-за стола, вставать нельзя. Так мы и сидели. Я молчала, рассматривая собственные руки, а господин Астеш рассматривая меня. Очень пристально. Его взгляд вызывал озноб и учащенное сердцебиение. Что он пытается во мне увидеть?
– Сколько вам лет, леди? – наконец прервал молчание шаен.
Я растерянно посмотрела на него. Неужели в договоре не написано? Или он меня проверяет?
– Семнадцать, – ответила честно. – В начале весны исполнится восемнадцать.
– Семнадцать?! – переспросил он и изменился в лице. Порывисто встал, с каким-то необъяснимым ожесточением бросил на стол смятую салфетку.
– Ужин окончен. Вас проводят в комнату, леди.
Вышел, хлопнув дверью.
Глава 9
Свет луны, скрытой башней, был тускл. Так же тускло было и в кабинете. Но даже в полумраке можно было увидеть черную тень находившегося в кресле шаена. Он сидел, облокотившись о стол, и с задумчивой внимательностью смотрел в окно.
– Господин Райен, – тихо позвал вошедший Хайн. – Вызывали?
– Вызывал, – холодно бросил Астеш. – Проходи, садись. – Откинулся на спинку кресла, переведя пристальный немигающий взгляд на Хайна.
– Может, свет зажжем? – предложил тот.
Астеш не ответил. Вместо этого на весь кабинет грозно рыкнуло:
– Объясни, Хайн, не ты ли сказал, что девушке двадцать лет?
Хайн застыл посреди кабинета, так и не пройдя далее.
– Есть сомнения? – напряженно поинтересовался он. – Так сказала ее тетушка.
– Сказала? Ты видел документы?
Грозный голос не испугал Хайна, он хмуро смотрел на своего генерала.
– Леди Ирен сказала, что документы утеряны в момент гибели родителей леди Киары.
– Идиот! – рявкнуло так, что Хайн невольно побледнел.
Генерал мог иногда буркнуть под нос крепкое словцо, но чтобы вслух назвать кого-то «идиотом»?
– Астеш, ты не много на себя берешь? – ответил он, скрипнув зубами и разом переходя на «ты». – Я в твои секретари не записывался. И не кажется ли тебе…
– Ей семнадцать! – рубанул Астеш, одним махом руки снеся все находившиеся на столе предметы. Жалобно звякнуло стекло чернильницы, выплеснув содержимое на дорогой шаенский ковер.
Хайн сел в кресло напротив, с холодным выражением глянул на своего генерала.
– И что с того? Знай ты ее возраст, это остановило бы тебя? – голос его был резок. – Ты слишком
