Он спит по ночам, он вкусно пахнет едой, мне нельзя сближаться с ним. Если снова встречусь с ним, Маркуса отправят за решетку…
И почему ответственность за такие тяжелые последствия должна нести я? Хотя Маркус вообще сам виноват. Не надо было… сближаться с людьми. Да точно, его ведь из-за этого и приставили ко мне. У него уже был плачевный опыт, а мне до него еще… Через сколько встреч я бы напала на Бенджи? Я бы напала на Бенджи?
Маркус сказал, что мы не можем контролировать себя, когда возбуждены. Неужели это значит, что… Перед глазами вновь встает недавняя картина. Волосы, разбросанные по кровати, кровь и… дрожащие руки. Отчаяние и боль. Он не хотел этого. Он всеми силами пытался это предотвратить и…
Если у него, у того, кто когда-то был человеком, не получилось, то почему должно получиться у меня? У него вообще куда больше причин сближаться с людьми.
Опускаюсь на ближайшую лавку и сжимаюсь в комок. Не хочу никому причинять боль. Не хочу никого есть, но… смогу ли я, если и дальше продолжу общаться с людьми?
Моргаю и выпрямляюсь. Маркус. Я должна подумать и о нем тоже. Он… пугающий, властный, самодовольный, но… одновременно с этим милый, ласковый и ранимый.
Потерянный, отчаявшийся, под гнетом прошлого и будущего. Тянется ко мне так, будто это и правда его последняя надежда. Выдыхаю и утыкаюсь лбом в колени. Как же тяжело.
Решаю, что, прежде чем думать о Маркусе, следует получше узнать его. И понять, будет ли он вообще исполнять данное обещание? А пока он держит свое слово, я буду держать свое.
После выходного снова начинаются рабочие будни. Выхожу на дежурства и вызовы, Маркус работает в нашей группе, но держится от нас на расстоянии. Пытаюсь говорить с Кайлом, но ничего путного не выходит.
Похоже, после одного взгляда, он убедился в том, что моя истерика не имела под собой основания, и мой партнер вовсе не такой уж маньяк, каким я его рисовала.
Пыталась больше разузнать о его новой паре, но он, похоже, все еще злится на меня. Ведь именно по моей вине ему пришлось получить наказание и пару, которую он не выбирал.
С Маркусом мы продолжаем жить в одной квартире, но я почти не замечаю его присутствия. Единственное, что постоянно напоминает о нем, плотно закрытая дверь напротив моей.
Я думала, что буду замечать его вещи: мыло, полотенце, кружки, но ничего не было. Точнее, было, но все это были стандартные вещи, которые по умолчанию находятся в квартире. Пара белых полотенец и пара кружек.
Через несколько дней, возвращаясь с работы, я снова одна. Так странно работать вместе, жить вместе, но при этом ходить на работу и домой порознь и почти не видеться. За это время я даже начала… ощущать одиночество.
Вместо возвращения домой, вхожу на пустынную детскую площадку и сажусь на одну из качелей. Разблокирую телефон и открываю чат с Бенджи. Я игнорирую его все эти дни. Он несколько раз писал и спрашивал: где я, что со мной, что случилось, но я просто… не могла подобрать слов, чтобы ответить.
Потому что на самом деле мне давно следовало сказать ему о том, что мы не можем и дальше быть вместе, что никогда не могли быть вместе, что все это лишь… плоды моего собственного упрямства.
Маркус говорит, что виноваты те, кто поставил меня в пару с Кайлом, но… это ведь было мое собственное желание. Мой собственный страх покинуть семью, вырваться из кокона, вылететь в открытый мир, встретиться с другими вампирами, жить вместе с кем-то другим… Чужим…
Оставаясь с Бенджи, на самом деле, я оставалась в кругу своей семьи. Он позволял мне возвращаться к семье. Теперь же… случилось то, что я так долго оттягивала. Меня вытолкнули в открытый мир, столкнули нос к носу с другим вампиром, и отобрали возможность в любое время прибегать к брату.
Конечно, я испугалась, конечно, попыталась сбежать к Кайлу, конечно, взбунтовалась, когда ничего не вышло, но… Маркус тут ни при чем. Он тоже в сложной ситуации, тоже боится, для него это тоже ново.
На меня взвалили ответственность за его попадание в тюрьму, а на него ответственность за мое поведение. Если бы только все было просто.
Решительно разблокирую погасший экран и набираю сообщение: «Извини, я долго думала и поняла, что мы не можем быть вместе». Отправляю и тут же вздрагиваю. Он подумает, что дело в нем. Начнет задавать вопросы. Набираю еще одно сообщение: «Ты очень хороший, дело не в тебе. Я больше не могу быть с тобой».
Внезапно плечо обжигает. Ойкаю и оборачиваюсь. О нет… лучи рассветного солнца…
Подскакиваю, как ужаленная, и несусь домой. Нет! Только не это! Я ведь только решилась… Нельзя отправлять в тюрьму за столь невинную оплошность! Я ведь просто не уследила за временем! Я ведь не специально!
Вбегаю в квартиру и врываюсь в комнату Маркуса. Тот молча собирает вещи, стоя спиной ко мне.
— Нет… — опускаю руки. — Я ведь задержалась всего на пару минут, это не должно считаться за нарушение, уверена…
— Знаешь, — прерывает мою тираду. — Я тоже кое-что понял за прошедшие дни, — произносит спокойно и печально.
— Ч-что же? — теряюсь от его серьезного тона.
— Уговор о твоем послушании был всего лишь уловкой, — тихо усмехается.
— Что? О чем ты? — делаю пару шагов вперед и останавливаю руку, которой не терпится потрясти его за плечо.
— Они выдумали его лишь для того, чтобы заставить меня добровольно принять наказание. Если бы я отказался от уговора, им пришлось бы задерживать меня силой, а это куда сложнее, — сообщает все также тихо и кротко. Словно уже смирился со своей судьбой заключенного.
— Но я ведь… всего лишь на пару минут… — всхлипываю и осознаю, что по щекам уже текут слезы. Неужели и правда из-за меня…
— Не вини себя, — поворачивается и смотрит на меня спокойно. — Это был не настоящий уговор. Мы не могли изменить исход. Рано или поздно, ты бы оступилась, и это неизбежно.
— Извини, — снова всхлипываю и тянусь к нему. Он берет мои ладони в свои и задумчиво потирает большими пальцами.
— Наверное, я просто соблазнился возможностью вернуться в общество, ощутить вкус настоящей жизни, настоящих чувств еще разок, — слабо улыбается и стирает слезу с моей щеки.
— Это неправда, не может быть правдой, — мотаю головой и
