Оказавшись рядом с Сайной, увернулась от удара и отскочила подальше, готовая убегать. Взгляд драконицы метал молнии, она сжимала кулаки так крепко, что покраснели длинные пальцы, и скалилась. Звериный облик не принимала, но и ничего человеческого в ней сейчас не оставалось.
В попытках успокоить разъяренную наставницу я в точности пересказала ей всё, что услышала. Сработало: она опустила руки и выдохнула, но судя по искрам в ярких глазах, всё ещё злилась.
— Значит, тебе больше незачем здесь оставаться, — вдруг выдала Сайна, подступая ближе ко мне.
— Значит, я всё это время медитировала на статуе, чтобы её услышать, — заключила я, привычно касаясь подбородка большим пальцем. — А всё остальное — лишь средства и побочные эффекты…
— Да. Уж прости, но такую слабую нескладеху как ты я бы просто так на своём острове не оставила. Когда он, — Сайна выразительно кивнула на остатки скелета, — захотел, чтобы ты задержалась, я думала, что ты сбежишь. Или погибнешь. Или не достигнешь той тонкости ощущений, которая нужна, чтобы общаться с ним.
Я скрипнула зубами от злости и скрестила руки на груди.
Опять. Снова мной пользуются втёмную, дела вершатся за моей спиной, а я обо всём узнаю в последний момент. И хорошо, если обо всём. Ох уж этот драконий язык без вопросов — как же тяжело на нём вести дела!
— Значит, я ухожу, — смотреть на Сайну, которая, как и все остальные, видела во мне лишь слабое отражение былой силы древних магов, не хотелось. Но я всё же взглянула в её глаза.
Заметила во взгляде драконицы сочувствие, и стало совсем тошно. Я отвернулась и направилась к воде, чтобы вытащить из кургана несколько вещей и походный мешок. Сердце болело, будто его царапали драконьи когти. Я себе этом не признавалась, но успела полюбить и этот остров, и загадочную Сайну, и спокойное, мерное биение собственной силы. Но, видимо, все напрасно.
— Но ты удивила меня, Воздушное Крыло, — крикнула Сауна мне вслед.
Я, не оборачиваясь, пожала плечами. Запоздалая похвала мне вовсе не льстила.
Лаогэр прибыл только на закате. Еще утром Сайна куда-то улетела, а я почти весь день бродила по острову. Странная, незнакомая прежде печаль охватила меня и не давала сосредоточиться: я мысленно прощалась с каждым камнем, с каждым кустом и пыталась осознать, что вернуться на спокойный, знакомый до мельчайшего камешка остров мне уже не придется. Прежде я никогда так не привязывалась к местам.
Драконица не появилась даже когда мы взлетали. Я видела ее вдалеке: она парила в тумане и, похоже, просто ждала, когда же мы наконец уберемся подальше. Однако обещание она выполнила: перед тем, как уйти, оставила мне письмо, в котором, как сама уверяла, рассказала все, что знает об исчезновении предыдущих послушников. Причин ей не доверять у меня не было, пришлось довольствоваться этим.
Лаогэр не проронил ни слова даже в человеческом облике. Молча забрал у меня почти пустую сумку, в которой болтался только мой дневник — письмо я предусмотрительно положила за пазуху, и обратился в дракона снова, перед этим бросив короткий взгляд на развалины скелета.
Мы летели в давящей тишине, только ветер свистел в ушах. Я могла бы задремать на широкой спине, но сон отчего-то не шел. Спустя час, когда мне удалось хоть немного унять навязчивую тревогу и грусть, я ощутила, что ветер переменился. И неосознанно напряглась. Что-то неестественное чувствовалось в изменениях, которые происходили вокруг.
Вскоре я ощутила, насколько сложнее Лаогэру работать крыльями, насколько сильнее он напрягает мышцы, чтобы сделать очередной взмах. Ветер нарастал с каждой минутой, и вскоре мы уже почти не продвигались вперед. Я ничего не видела даже перед собой, воздух нес в глаза пыль, а Лаогэр тратил все силы на то, чтобы не свалиться в бездонную пропасть.
Солнце быстро садилось, я отчаянно искала поблизости хоть какой-то островок или скалу, за которую можно зацепиться, но все безуспешно. Спустя час безумной борьбы со стихией я вообще перестала ориентироваться даже в паре метров вокруг себя, поэтому, когда очередной порыв ветра ударил с неожиданной силой, не успела пригнуться и, не удержавшись на драконьей спине, соскользнула вниз. Попыталась зацепиться за лапу, но очередным порывом меня швырнуло в сторону, плечо рванули острые драконьи когти, но Лаогэр не успел меня схватить, и я, кружась и кувыркаясь, полетела вниз.
Попыталась замедлить падение, но очень долго мне ничего не удавалось. Несколько минуть я бессмысленно кружилась в самом сердце бури, а заметив далеко внизу маленький островок, попыталась опуститься на него, но очередная непредсказуемая воздушная волна снова швырнула меня сначала вверх, потом вправо, и, приложив головой о скалу, столкнула вниз. Я как могла цеплялась за реальность остатками сознания, но вскоре и мысли провалились в темноту.
Когда я очнулась, то все еще летела вниз с огромной скоростью. Вокруг сгустилась непроницаемая темнота, в спину бил ледяной ветер, и сколько бы ни сосредотачивалась, я не могла понять, как долго падала и насколько глубоко под населенными островами сейчас нахожусь.
Вскоре осознала, что пытаться всматриваться вверх бессмысленно. Тогда сосредоточила внимание на том, что подо мной. Темнота долго не расступалась, но в конце концов я увидела островок — глыбу потрескавшегося камня, плоскую и почти круглую, двадцать на двадцать шагов в ширину. Собрав остатки сил, я попыталась замедлить падение и направить ветер в сторону островка, но не ощутила ни малейшего дуновения воздуха. Здесь он стоял, как вода в болоте, и весь пропитался пылью.
Пришлось приложить огромные усилия, чтобы эта бездвижная масса поддалась и выполнила-таки мои указания. Когда я все же приземлилась на злосчастный островок, все тело ломило так, будто я несколько часов подряд таскала каменные глыбы.
Я без сил повалилась на землю и ощутила, как трещины углубились. Сердце от ужаса пропустило удар — мне показалось, что остров прямо сейчас рассыплется на части под ногами. Но катастрофы не случилось. По крайней мере, на этот раз. Однако земля здесь казалась настолько хрупкой, что двигаться слишком активно я не решилась: легла, подтянула колени к груди и закрыла глаза, чтобы проще войти в привычное состояние медитации.
Как только разум растворился в окружающей пустоте, я успокоилась. Усилием воли прогнала панические вопросы о том, что мне теперь делать и как выбираться, и прислушалась. Дыхание постепенно выровнялось, а темнота, окружавшая меня на целые сутки пути в любую сторону, стала обретать очертания.
Я начала с того, что осмотрела остров, так любезно приютивший меня. Он состоял не из земли, а скорее из затвердевшего пепла, который медленно, едва заметно разрушался, хоть на него не действовали ни вода, ни ветер. Остатки влаги таились в самом сердце этой безжизненной земли, но я то ли знала, то ли предугадывала — рано или поздно испарится и она, и тогда остров превратится в пыль. Возможно, здесь раньше парили и другие острова, но их постигла та же участь.
Со временем на периферии сознания я разглядела еще несколько таких же островов — сухих и безжизненных. На одном из них, в толще такого же пепла, на котором лежала я, некто неизвестный очень давно закопал скорлупу драконьего яйца. Она истончилась и почти истлела, но я все равно узнала острые обломки — такие же, какие мне показывала Сайна. Интересно, откуда они тут взялись? Может, когда-то драконы выращивали на нижних островах молодняк? Но вряд ли бы они выбрали столь ненадежные земли, готовые рассыпаться в любой момент. Значит, раньше это место выглядело иначе.
Я присмотрелась и заметила еще несколько скорлупок. Но находки никак не приблизили меня к пониманию того, что именно тут произошло. Так что спустя несколько часов я начала всерьез задумываться о том, как выбраться отсюда.
Задача казалась почти невыполнимой — я даже не знала, сколько времени падала и как низко находилась. Ветра здесь не дули, и направить их так, чтобы они несли остров, я не могла. Однако земля, на которой я все еще лежала, стараясь даже дышать через раз, все же не глыба камня. И если мне удалось переместить в стоячем воздухе собственное тело, то передвинуть сгусток пыли — куда менее плотный — я тоже смогу. Хоть это и потребует огромной затраты сил.
