меня никогда не будет детей и нормальной семьи. Это осознание далось мне очень тяжело, но вот случилось чудо.
— Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросила няня, помогая мне переодеться.
— Немного все болит, но в целом хорошо. — честно ответила я.
— Ты всего неделю не принимаешь препарат, Эва. — Осторожно начала Белла, и меня как громом поразило. А ведь она права! Неужели всему виной отказ от уколов? Мы трое честно придерживались нашего плана. Каждая пыталась внести посильный вклад, но все это время мы топтались на месте. Одно радовало — приступы не возвращались.
— Я хочу встать, няня. Помоги мне. — решительно сказала я.
— Нет! — замахала на меня рукой Белла. — Не вздумай. Ты столько лет была прикована к постели. Это опасно.
— Но я уже вставала. — Упорствовала я и рассказала о том, как разглядывала себя в зеркале в свой день рождения.
— И ты говоришь, что доктор Вир видел это?
— Ну да.
— Но почему он не рассказал об этом ни дяде, ни кому-либо еще? Ведь это так важно, что ты можешь встать на ноги! — вскрикнула Белла. Я тут же на нее зашипела, призывая вести себя тише.
— Мы все были уверены, что ты не чувствуешь ног. — уже спокойней добавила она.
— Я их хорошо чувствую, — возразила — просто они очень слабые, но я могу, а главное хочу встать.
Видя, что я полна решимости, Белла закрыла дверь на замок изнутри и подошла вплотную ко мне, дабы в случае необходимости подхватить меня. Я оперлась о кровать и спустила ноги на пол. Обнаженные ступни коснулись шершавой поверхности. Раньше я не задумывалась о том, что моя чувствительность нисколько не изменилась. Перенеся вес тела, качнулась вперед и встала, продолжая упираться руками в матрас. Колени тут же подломились, но Белла поддержала меня, и я буквально повисла на ней. Громко пыхтя, мне удалось восстановить равновесие, выпрямиться и устоять. Няня молчала, поддерживая меня и не позволяя мне упасть. И я смогла — встала. Да, была слаба, да, опиралась на няню, но я снова встала.
— Хах! — только и смогла произнести, едва снова опустилась обратно.
— Это невероятно! — шепотом произнесла потрясенная женщина. — Это чудо… настоящее чудо.
— Не слишком ли много чудес за столь короткое время? — усмехнулась я, откидываясь на подушки. — Чем больше я обо всем думаю, тем больше убеждаюсь что отказ от лечения был верным решением.
— Как знать, моя милая. — только время ответит на наши вопросы.
* * *
Скоро стало заметно, что мне на самом деле лучше. У меня появился легкий румянец, волосы стали более блестящими, и я даже немного поправилась. Белла несколько раз обыскала коттедж там, куда у нее был доступ, но ничего не нашла. Требовалось произвести более тщательный осмотр, но дома все время были либо Вирджин, либо дядя. Я старалась вести себя как прежде, но чем лучше мне становилось, тем больше я впадала в депрессию. Меня угнетала невозможность обо всем поговорить с дядей. Он всегда был для меня самым близким, но возникшая тайна создала трещину, которая с каждым днем становилась всё больше.
Зато Вир, кажется, решил сделать наши с ним отношения более серьезными. Он дарил мне подарки и баловал комплиментами, ведя себя, как и полагается влюбленному мужчине. Мы все также проводили время наедине и с каждым разом его ласки становились все откровеннее, поцелуи настойчивее. Хоть он не давил, но было видно, что сдерживаться ему трудно. Я набралась решимости поговорить об этом всем с подругой. Та довольно спокойно отнеслась к моему роману, только вот объекту моих чувств Эмелина не доверяла.
— А что ты о нем вообще знаешь? — спросила она, а я задумалась, действительно — что? Знаю, сколько ему лет, что не женат, окончил один из лучших университетов, а также что он невероятно привлекательный.
Видя мою задумчивость, подруга уточнила:
— О чем вы обычно разговариваете? Что он про себя рассказывает? Где его родители? Чем увлекается?
— Как правило, мы говорим обо мне, о книгах, которые я читаю, пару раз смотрели фильм, но на самом деле мы мало разговариваем… — я замялась и покраснела. На мое смущение подруга понятливо кивнула и подытожила:
— Значит, ты о нем вообще ничего не знаешь. Ладно. Тогда предоставь это мне. Я сама наведу справки о нем и все тебе расскажу.
— Может, стоит расспросить дядю? — предложила я.
— И как ты себе это представляешь? Что я вдруг начну мужа допытывать о молодом и привлекательном докторе? Знаешь, мне не хочется проблем. — Она усмехнулась.
Я же, поняв какую глупость только что ляпнула, смутилась.
— Эва, я хочу задать тебе очень откровенный вопрос. Только прошу — постарайся отреагировать на него спокойно. — Подруга набрала полную грудь воздуха, как перед прыжком в воду, и спросила — Что ты планируешь делать, если будет доказана вина Ионтера?
Я упрямо сжала зубы, чтобы не стать спорить. Вопрос был важный и требовал все обдумать. По-хорошему, стоило бы спросить дядю напрямую — просто сказать, что я все знаю, и посмотреть, как он отреагирует. Мне плохо представлялось, как это будет, потому что на роль злодея дядюшка не подходил. Хоть все указывает на него, я не верила в то, что он способен на такие страшные вещи.
— А зачем ему это делать? — задала встречный вопрос.
Лина не задумываясь ответила:
— Чтобы получить место в совете уже на законных основаниях. Мой муж довольно амбициозен. Уверена, что он метит в кресло главы, но до тех пор, пока он занимает свой пост лишь временно, о полноценной власти не может быть и речи.
Я устало прикрыла глаза. Трудно сохранять ясной голову, когда вокруг происходит нечто подобное.
— Допустим. — согласилась я и повторила — Допустим, все так и есть, и я мешала Ионтеру получить желаемое. Однако лишить меня статуса агны он легко мог еще несколько лет назад. Я бы с радостью сама отдала это право дяде. Значит не было никакого смысла доводить меня до инвалидности, так?
— Не так. — заспорила подруга. — Сделать это раньше никто бы не смог. Не забывай, Эва, быть агной не привилегия. Это долг перед страной и народом. Законы наследования одинаковы для всех и не меняются на протяжении столетий. Хочешь ты или нет, но тебе придется занять место агны.
— Я больна! Это не возможно! Обследование подтвердит, что я не способна быть агной.
— Как раз наоборот. Тебе гораздо лучше и никто с тебя ответственности уже не снимет. Твое заболевание не попадает ни под одну категорию, позволяющую лишить тебя статуса агны.
— Но это
