«Прости Ройз…»
Образ Лианы всплыл перед глазами. Ее голос, ее бездонный взгляд, ее тонкие губы. Девчонка нашла его даже в бездне мучительной смерти. Ройз усмехнулся. Он был согласен умереть с ее образом, сотканным из воспоминаний и жгучего желания услышать ее голос хотя бы еще один раз.
И он услышал.
«Прости Ройз…» — снова донеслись до него эти слова, просочились сквозь темноту и толстые стены сознания. Охотник не понимал, за что Лиана могла просить у него прощения, это он должен был молить ее о прощении, а не наоборот.
Разозлившись на себя, Ройз очнулся, вынырнул из бездны… и в ту же секунду услышал женский крик — отчетливый, заставляющий сердце биться чаще.
Реальным ли был этот крик или всего лишь обманкой воспаленного сознания? Ройз не знал. Предсмертные галлюцинации дело обычное. И все же он разлепил глаза, проморгался, с усилием сконцентрировал расплывчатый взгляд на отвратной роже императора. Кларэль скалился, зловеще улыбался, снова и снова хлестал кого-то плетью. Ройз сместил взгляд на бедолагу, который попал под горячую руку архидемона и… решил, что у него начался бред. Сквозь мутную пелену он увидел Лиану. Она ползла по полу вся в крови, упорно пытаясь избежать встречи с хлыстом, но хлыст без труда ее настигал. Еще несколько секунд Ройз в ступоре смотрел на нее, не веря своим глазам. Он не чувствовал Лиану несколько дней, не ощущал уз клятвы, поэтому резонно считал, что она мертва, но сейчас… он видел ее или женщину, очень похожу на нее, и не знал, во что верить.
— Я изведу всех последователей Тьмы из этого мира и начну с тебя! — едкий, как кислота, голос Кларэля пробудил в охотнике зверя. Ройз перестал чувствовать боль, он дернул цепи, посмотрел наверх, увидел, за что они крепятся, и дернул их еще раз, намереваясь вырвать цепи вместе с креплением из камня.
За криками Лианы (в реальности которой Ройз по-прежнему сомневался), свистом хлыста и хохотом Кларэля никто не слышал звона цепей. Стражи отвлеклись — шакалы, которых взбудоражили кровь и насилие!
***
На короткий миг я потеряла сознание от оглушающей боли, но быстро пришла в себя — видимо, слишком сильно хотела жить — и увидела, как верховный монстр снова подготавливает хлыст, намереваясь меня прикончить.
— А ты живучая, — с удивлением протянул Кларэль, перехватил хлыст поудобнее и замахнулся для решающего удара.
Но ударить он меня не успел…
Цепи обмотали его мощную глотку. Кто-то накинул на архидемона удавку со спины.
— Папочка не научил тебя, что женщин бить нельзя? — прошипел разъяренный охотник ему на ухо и в следующее мгновение это ухо откусил под корень.
Ройз! Он жив! Он в сознании! Я тут же забыла и о боли, и о кровавом месиве вместо своего тела. И даже вскочила на ноги, хотя, кажется, в костях образовались трещины.
Кларэль заорал так, что задрожали стены, подземелье пришло в движение, все стражи ринулись на пленника, дверь распахнулась, в темницу ворвались младшие архидемоны, и раздались выстрелы. Я успела добежать до Ройза, даже успела обнять его, почувствовать его руки на своем теле и услышать его полный мучительной боли вздох «Ox, Лиана…», а потом нас изрешетили дротиками с убийственной дозой снотворного, хотя сперва мне показалось, что стреляют в нас обычными свинцовыми пулями.
Я прижалась к израненной груди любимого мужчины. Ноги тут же подогнулись, тело ослабело, глаза закрылись против воли. Последнее, что я запомнила, прежде чем окончательно растворилась в тумане, это рык Кларэля:
— Бросьте их в клетку! Казним обоих.
ГЛАВА 45
Никто не знает точную дату своей смерти. Никто, кроме приговоренных к казни.
— Мне так жаль, Лиана. — Ройз поцеловал меня в висок. — Я бы очень хотел, чтобы все закончилось иначе, по крайней мере, для тебя.
— Я бы тоже, но… — я уткнулась носом ему в шею, тяжело вздыхая, — но я рада, что мы можем попрощаться, раз уж это конец для нас обоих.
Мы лежали на полу в стальной клетке все в той же темнице под охраной магии и сотен стражей. Оба израненные, не живые — не мертвые, едва дышащие. Снотворное действовало на меня часов десять, на Ройза чуть меньше, поэтому когда я пришла в себя, он уже был в сознании, держал меня в объятиях, согревая своим окровавленным, но горячим телом, гладил по волосам, по коже. Мы оба понимали, что это неминуемый конец… Никто из нас не мог сражаться или бежать, никто из нас не мог даже встать на ноги без опоры. Боялись ли мы смерти? Нет. До казни оставалось слишком мало времени, чтобы тратить драгоценные минуты на страх. Мы лежали в сыром подземелье на ледяном полу в бронированной клетке, истекая кровью, и просто наслаждались друг другом, насколько это вообще было возможно в нашем положении. Мы говорили и обнимались, хотя объятия и причиняли боль из-за ран, но эта боль была даже немного приятной. Мы знали, что жить нам осталось немного, но не паниковали, мы были спокойны. Такие разные во всем… но такие схожие в очень многом, если заглянуть чуть глубже.
Я пыталась рассказать Ройзу о Тимуэле, о его внушении, о технике, о том, что происходило во дворце, но единственное, о чем у меня получилось сказать — это об Аде и о ее освобождении. Все остальные темы были под запретом, который наложил на меня Тимуэль. Я открывала рот, но слова произнести не получалось.
— Все хорошо, — заверил меня Ройз, — не переживай, я знаю, что ты ни в чем не виновата. Скорее всего, с твоим сознанием жестоко поигрались. Сама себе ты память изменить бы не смогла. А даже если и смогла, то считай, что я завидую твоим способностям.
— Я боялась, что ты меня возненавидишь.
— Напрасно, — Ройз прижался губами к моим волосам, — ничто бы не заставило меня возненавидеть женщину, которая достойна восхищения. Ты очень сильная, Лиана, очень смелая. Я видел стойких женщин, но таких, как ты… я не встречал за все свои четыре сотни лет. Если бы в день Сопряжения все пошло по плану, то сейчас мы могли бы нежиться в постели, а не в вонючей клетке.
— Да… — согласилась с ним, — это было бы неплохо.
— Это было бы замечательно.
К сожалению, в жизни мало что идет по плану.
— А случайно никто из оппозиции, — спросила я у Ройза, — не хочет спасти твою бесценную жизнь, а заодно и мою тоже?
Он иронично фыркнул.
— Ждать помощи от оппозиции я бы стал в самую последнюю очередь. Для них я сейчас враг номер один… сразу же после тебя. Сложно сказать, кто сильнее желает нам смерти — архидемоны или оппозиция.
— А я, видать, многое пропустила…
— Многое.
Ройз вкратце поведал мне о Винкеле и о том, что этот засранец обвиняет нас в уничтожении империи. А я ведь искренне желала ему победы! Но теперь я надеюсь, что трон никогда не увидит его задницы, то есть Винкель никогда его не займет.
— Кто-то разорвал нашу клятву, — заметил Ройз. — И судя по тому, что я вижу вкрапление лунных частиц в твою ауру — это сделал архидемон. Кларэль? Тимуэль? Нарэль? Только они на это способны. Но вот как они узнали о клятве? Ее узы незримы.
Тимуэль… Клятву разорвал Тимуэль! Я даже не почувствовала, когда это произошло. Впрочем, я и внушения с его стороны не чувствовала.
— Я знаю, кто ее разорвал, — удивила Ройза.
— Кто?
Я промолчала.
— Не можешь сказать? — догадался он.
— Да.
Лунная магия — та еще сволочь. Да и лунные демоны тоже. Никакая другая магия мысли блокировать не способна.
— Разорвать нашу клятву, — признался Ройз, — умный ход со стороны архидемонов, ведь я сдался им только после того, как решил, что ты мертва. Если бы я знал, что ты жива, а пока клятва была активная, я это знал, то никто бы не заставил меня перестать бороться за тебя и за твою жизнь.
— Ого, — я улыбнулась, — звучит почти как признание.
— Да… Любые признания перед смертью звучат уныло и безнадежно, но, — Ройз убрал волосы с моей шеи, осторожно коснулся губами кожи, оставляя на ней легкий поцелуй, — я бы все отдал, чтобы провести с тобой еще немного времени. До дня Сопряжения я сдерживался, думал, что любые личные отношения помешают операции, и лишь в самый последний момент поддался искушению и поцеловал тебя. Но ты даже представить не можешь, как часто до того момента я хотел тебя поцеловать… но раз за разом убеждал себя, что личные отношения подождут, ведь на кону стоит жизнь всей империи. Я влюбился в тебя, Лиана Прайд, — прошептал Ройз тихо, обдавая горячим дыханием кожу, — и уже очень давно. И сейчас я жалею о том, что не плюнул на все запреты.
