Не удержавшись, эльф коснулся щеки — первые эмоции, которые он проявил с того момента, как открыл мне дверь своей спальни.
— При прикосновении шрам будет ощущаться.
Словно подтвердив слова ведьмы, Вечер поморщился.
— И зеркала развенчивают иллюзии. Отражения не лгут.
А раз они не лгут, то, получается, эльф никогда не увидит себя прежнего?
Сивер, что ты наделал?
Я посмотрела на эльфа.
Он спрашивал, когда покинуть комнату. Неужели правда считал, что я вышвырну его из замка, будто сломанную игрушку? Был уверен, что его положение настолько ничтожно? Что его держат здесь из-за смазливой мордашки?
Зачем хозяйке изуродованный наложник? Вон его, так?
Не так.
В чувство вины я провалилась, как в пропасть. Сколько бед, сама того не желая, я принесла несчастному эльфу! Лишила его дома, чести, возможности завести семью. А теперь из-за меня он не сможет смотреть в зеркало без горечи и сожаления.
Всё из-за меня!
В голове родилась идея. Пусть я не могла исправить содеянного, но в моих силах было вернуть эльфу уважение сородичей, поднять его статус, избавить от унизительного клейма гаремной игрушки. А заодно наказать Сивера так, как не сумела бы ни темница, ни плеть.
— Я хочу сделать тебя своим мужем, — сказала я, повернувшись к Вечеру. И поняла — да, хочу, очень. И не только, чтобы раз и навсегда избавиться от угрызений совести. Это желание давно зрело в сердце, неосознанное, не облечённое в чёткую мысль. Теперь я словно прозрела.
Маска невозмутимости на лице эльфа разбилась вдребезги. Вечер уставился на меня распахнутыми в изумлении глазами. Чуть не уронил челюсть.
Кхалэ фыркнула:
— Тогда надо подумать, как защитить твоего остроухого жениха от Сивера. И подготовиться к апокалипсису, который непременно наступит, когда ревнивый муженёк вернётся домой.
Глава 23
Эльф
Вечер не верил ушам: вместо того, чтобы немедленно избавиться от сломанной игрушки, Мхил Дракар пожелала сделать его своим мужем. Он уже морально приготовился к тому, что придётся покинуть замок, направиться не понятно куда — без вещей, без карты, без малейшего представления, как жить дальше. Успел проститься с надеждой завоевать любимую женщину — как до этого оставил мечты о славном будущем, полном боевых подвигов. Смирился. Уже видел себя изгнанником-оборванцем, что днём плетётся по харонским дорогам, а на закате устраивается на ночлег на каком-нибудь вонючем постоялом дворе или в поле, под открытым небом. Методично, с садистским удовольствием распланировал своё будущее — одинокое, несчастное, унизительное для любого эльфа. Решил, что жизнь кончена.
И вдруг Мхил Дракар снова его удивила. Поразила в самое сердце.
Когда-то в одном из разведческих рейдов его старший брат Лунный свет на озёрной глади сорвался с узкой скальной тропы. Повис над пропастью, вцепившись в торчащее из камней дерево. В тот день Благоухающий вечер спас его — бросил канат, за который брат ухватился и благодаря которому благополучно выбрался на твёрдую землю. Сейчас эльф ощущал себя на месте брата. Словно болтался над бездной, и вдруг ему кинули метафорическую верёвку.
Своим решением Мхил Дракар подняла его из грязи, из глубокой ямы, в которой он барахтался, точно червь. Вернула ему доброе имя. Восстановила репутацию.
Быть супругом дракона-диктатора — сомнительная честь в глазах лесного народа, но всяко лучше — гораздо лучше! — чем считаться гаремным рабом, трофеем, телом для удовольствия.
Вернись он в Чарующий лес, никто не посмеет взглянуть на него с презрением — побоится.
Но неужели правда?
То, что она сказала, не шутка, не блажь, которая вскоре пройдёт? Мхил Дракар действительно желает разделить с ним судьбу? Несмотря на испорченное лицо? Несмотря на то, что у неё уже есть один муж?
Сивер. Проклятый дракон. Он вызовет его на дуэль чести. Заставит заплатить за содеянное. Только так, и никак иначе.
Напасть на спящего — более низкий поступок сложно представить. Как только Мхил Дракар могла связаться с таким подлецом, выбрать в мужья настолько гнусного человека? Сивер её не достоин.
Держать эмоции под контролем удавалось с трудом. Но он не был бы эльфом, если бы не справился с этой задачей.
И всё же, почему Мхил Дракар решила его возвысить? Неужели…
Неужели он ей не безразличен?
А какая ещё причина могла быть у брака?
Брак.
Первая брачная ночь…
Наконец-то он коснётся её, познает любимое тело.
От мысли окатило жаром.
— Не волнуйся, — тихо сказала Мхил Дракар. — Я не стану тебя принуждать к… Ну, ты понял. Не трону тебя. Этот брак… просто формальность. Я понимаю, что испортила тебе жизнь, и не могу это исправить, но… Я хотя бы дам тебе статус, высокое положение при дворе. Нам не обязательно спать. Хочешь, можем вообще не общаться.
Он не сразу осмыслил её слова, а когда понял, едва не скривился от боли.
А какая ещё причина могла быть у брака?
Не любовь, не страсть и даже не симпатия — жалость. Она его пожалела. Решила спасти от бесчестья, поставив драконью метку.
И не собиралась приглашать в свою постель. Туда, где он отчаянно, до безумия жаждал оказаться.
Что ж…
Он найдёт способ её соблазнить, пусть эльфы и не мастера в этом деле. Вечер с трудом мог представить, как кто-то из его холодных надменных сородичей обольщает понравившуюся женщину. Не важно. Он справится. Разве трудно затащить в постель собственную жену?
— Когда проведём ритуал? — спросила жгучая брюнетка, которую его будущая супруга называла Кхалэ.
— Какой ещё ритуал?! — раздался грозный, почти звериный рык.
В дверях стоял первый муж Мхил Дракар и яростно сверкал фиолетовыми глазами.
Глава 24
Сивер
Нет. Не может быть. Этого просто не может быть!
Он не верил.
Вместо того, чтобы вышвырнуть изуродованного наложника из замка или хотя бы из своих мыслей, она — Дрот её раздери — решила выйти за него замуж.
Она в своём уме? Или это у Сивера мозги от жары расплавились и он словил самую мерзкую галлюцинацию из всех возможных.
— Ты этого не сделаешь! — взревел он, трансформируясь.
За спиной распахнулись крылья, и от резкого порыва воздуха все предметы, стоявшие на тумбочке и столе, попадали на пол.
— Ты не возьмёшь второго мужа!
Наглая белобрысая выскочка внутри, небось, ухмылялась. И пусть его губы не двигались, а на лице была всё та же равнодушная маска, Сивер чувствовал: в глубине души уюблюдок над ним смеялся.
В бешенстве он зарычал и ударил в стену, оставив на ней четыре длинные глубокие борозды от когтей.
Второй муж. Она собиралась взять второго мужа. Поставить проклятого эльфа на одну ступень с ним. Уравнять их — его, Сивера, и эту ушастую гадюку!
Оскалившись, он одним движением сорвал с петель дверь и швырнул в бассейн. Волна брызг окатила золотистую плитку бортиков.
— Я не позволю!
Сквозь алую пелену гнева он увидел страх на лице жены, но взять эмоции под контроль не смог. Каждая его мысль, каждая клетка тела была отравлена чистой яростью. По венам вместо крови бежал огонь.
— Ты — моя! Только моя!
Как она могла с ним так поступить? Он ведь бросил к её ногам всё — своё будущее, свою жизнь. Оставил дом, отрёкся от трона, от клана. Три тысячи лет не видел родных: узнав, с кем Сивер связал судьбу, отец его проклял.
Он стольким — стольким! — пожертвовал, а она решила поставить метку первому встречному.
Да что в этом эльфе было особенного?
Знаменитая эльфийская красота?
Так смазливую мордашку ножом подправили.
Девственность?
Одно слово — и он бы ей тысячу девственников приволок, насобирал бы по всей стране — пусть бы трахала, лишь бы не тащила под венец.
В чём дело? Чего ей не хватало?
Кулак со всего размаха впечатался в стену, оставив в ней внушительную вмятину.
Миалэ неосознанно спряталась за спиной эльфа.
Увидев, как тот сдвигается, чтобы закрыть её, защитить — и от кого? От него! От Сивера! Законного мужа! Того, кто любит её всей душой, всем сердцем! — он окончательно слетел с катушек.
