кинжала нашли биологический материал покойника, а вот кровь — кто бы знал чья.
— Нам на курсах говорили, — выступил Дротик, — что должна быть база, в которую вносят информацию по всем подозрительным смертям, надо с ней сравнить.
— Это вам всё правильно говорили, — вздохнул начальник, — только у нас такую базу составлять начали через год, как Байч-Харах Императором стал, а этот кинжал боги знают сколько в земле валяется.
— Ну если на нём материал от нашего мастера-контрабандиста, — задумчиво сказала Луковка, — то вряд ли он его тут давным-давно закопал, а потом сам сюда жить переехал. А он приехал семь лет назад.
— Думаешь, он уже здесь кого-то убил? — нахмурился начальник. — Поднимай архив по датам, когда он тут поселился.
Луковка зарылась в табличку со щёлкающими кнопками и временно превратилась в Щелкуна, который, к счастью, возвращаться из столицы не спешил.
Сверху спустился Хлыщ, размахивая телефоном в одной руке и листочком корявок в другой.
— Всех подтвердил! На всех домах, где мы нашли вино, замки работы нашего мастера. И ещё сын владельца места преступления сегодня вечером приедет, я договорился о встрече.
— А я доходы покойника проверил, — как-то скандально встрял Дротик, словно боялся, что его сочтут лентяем, — У него счёт есть в гарнетском банке, во! Там много, а откуда взялось — непонятно!
— Молодцы. — Начальник откинулся в кресле и задумчиво уставился в высокий потолок, где больше не клубилась тьма, потому что парни постоянно забывали выключить свет на третьем этаже, и дырка для шеста подсвечивалась оранжевым. — Вы двое, — он обвёл рукой парней, — идите по домам и запишите номера партий с бутылок, потом заберём их оттуда, чтобы не перепутать. Фыся, пока подремли, а вечером пойдём с тобой с сыном разговаривать, посмотришь, как выглядит допрос свидетеля.
Фыся муркнула и взлетела по столбу в гамак. По идее, за Фысей оставался старый полицейский дом, и её нора всё ещё стояла в нём, но Фысе не нравилось спать там, где никого нет. Она уже привыкла к постоянному человеческому шороху под боком, и в пустом доме чувствовала себя не у дел. То ли дело гамак прямо над приёмной комнатой. Ухо повернул — и в курсе всех событий.
Ближе к вечеру начальник подёргал за верёвку гамака, перегнувшись через перила, и Фыся, широко зевая, выбралась со своего наблюдательного пункта.
— Окна ей мешали, — усмехнулся начальник. — А в воздухе висеть посреди всего — это нормально.
Фыся стрясла его укоризну с ушей и сладко потянулась, задрав хвост.
— Давай превращайся и приводи себя в порядок, идти пора.
Сын владельца опознал мастера по замкам на снимке.
— Он ещё меня спросил, — возбуждённо говорил молодой человек, — часто ли домом интересуются. А он, ну, такой дом-то, не очень, прямо скажем, тут и получше есть. Все, кто спрашивает, хотят цену скинуть, чтобы его снести и новый поставить, а отец упрямится, дескать, это его первая постройка в жизни, дорог он ему. Вот он стоял-стоял никому не нужный, и тут вдруг как повалили! Сначала один приходил, потом второй вот, который купил-то в итоге. Но он отказался от сделки теперь, не знаю, может, того первого удастся найти…
— Что за человек? — навострил уши начальник.
— Да приезжий какой-то, — пожал плечами молодчик. — По выговору вроде из-за Дола. Мы с ним договорились встретиться, я пришёл, а он уж тут был, всё вокруг исходил и словно торопился уже, хотя сам назначил. Посмотрел едва одним глазом и свалил. Я звонил ему потом, но номер не работает больше. А на следующий день вот этот крикливый пришёл смотреть, купил — и нате вам какая засада!
Разговор происходил на заднем дворе дома, куда падал свет уличного фонаря, и их присутствия ничто не выдавало. Фыся слушала вполуха — ей мерещились какие-то звуки со стороны крыльца. Потом послышались голоса на дороге: это Хлыщ с Дротиком дошли наконец со своей описью. Они приближались, а вот скрип досок с крыльца перешёл внутрь дома. Фыся потихоньку попятилась в темноту и обернулась, где сын не видел. А то напугается, разорётся… В кошачьей форме Фыся могла пролезть под крыльцо, как пролитое молоко затекает в любую щёлочку.
В подвал кто-то спускался, подсвечивая себе путь фонарём. Прятаться тут было некуда, кроме как в ящик с бутылками. Фыся туда и шмыгнула, под чёрную ткань.
Однако тот, кто пришёл, как раз к ящику и направлялся — и как это Фыся не сообразила? За спиной у него был большой короб, наверняка, чтобы бутылки таскать. Она приготовилась. Стоило человеку откинуть край ткани, Фыся с диким мявом вспрыгнула из ящика. Она ожидала, что мужик с перепугу упадёт или забьётся в угол, но он оказался стреляный — сразу дал дёру вверх по лестнице, бросив фонарь. Фыся прыгнула следом, но фонарь засветил ей в морду, и она немного промазала, а когда очухалась, мужик уже удирал по коридору. Фыся бросилась в погоню, непрерывно завывая, и уже только на крыльце поняла, что промасленная ткань прилипла к спине и волочилась за ней по полу, как огромный плащ. Заниматься этим было некогда, Фыся выскочила на крыльцо и спикировала на убегающего мужика, но ткань затормозила её полёт, надувшись за спиной. Когтем, что ли, зацепила?
Меж тем парни замерли на краю дороги. Мужик нёсся прямо на них. Фыся завопила в том смысле, что его надо хватать, и Хлыщ её даже понял. А вот Дротик… Дротик пронаблюдал полёт Фыси в чёрном плаще с крыльца, оттолкнул Хлыща и сам дал дёру с воплем: «Демон!!!». Воспользовавшись суматохой, мужик нырнул в овраг и тут же вылетел оттуда на унгуце. Фыся даже попыталась допрыгнуть до него в воздухе, но кошачьими лапами не смогла зацепиться за металлические ножки.
— Зар-раза! — заорал начальник, выбежавший с заднего двора. Он попытался пощёлкать унгуц с телефона, но с такого расстояния в темноте даже человек уже не мог определить его цвет.
Фыся зарычала и пнула складки ткани. Оказалось, у этой штуковины были какие-то завязки, в которые Фыся проделась головой. Вдоль бока Фыси на ткани сияла белая картинка. Вот тебе и «Ангел».
После того, как парни упустили преступника, начальник позвонил куда-то своему начальству, где его, по виду, долго песочили, а потом велели явиться лично, да ещё Деда-Чеснока с собой взять, поскольку он нашёл кинжал и должен был дать показания. Фыся ожидала, что дед будет шипеть и рычать, но он согласился довольно легко: Фысе показалось, что ему понравилось ездить на поезде.
— Вопрос, нравятся ли другим пассажирам его блохи, — пробормотал Хлыщ. Он в упущенном преступнике своей вины не видел, но привлекать внимание начальника лишний раз не хотел. Дротик вообще старался слиться с тенями от мебели.
— У Деда-Чеснока нет блох, — возмутилась Фыся. — Старые коты умеют защищаться. Он и меня научил!
Хлыщ посмотрел на неё с сомнением:
— А я думал, ты моешься…
Фыся вспомнила бадью с мылом от блох и встряхнулась всем телом, отгоняя неприятные ощущения. Нет уж, начальник обещал не загонять её туда, если она не будет пахнуть. Фыся очень чистоплотная!
— Чтобы к моему возвращению все документы по делу составили! — рыкнул начальник. Люди засуетились, а Фыся ничем не могла им помочь и понимала, что выглядит лентяйкой.
— Присмотрю за дедовым лесом, — буркнула она.
— Вот, правильно, — немного смягчился начальник. — А то мало ли, что там ещё закопают.
На улице шёл дождь, и Фыся с гораздо большим удовольствием провела бы эту ночь а отделении, в тепле и хорошей компании, а в дедовом лесу даже съесть никого нельзя, чужая территория… Но присмотреть и правда стоило. Мало ли кто придёт, хоть другой кот, хоть ещё какой-нибудь уголовник, будешь потом птиц расспрашивать!
В общем, отправилась Фыся в лес.
Оказывается, она успела отвыкнуть от леса. Эта мысль так глубоко удивила Фысю, что она забрела в какие-то дебри, прежде чем опомнилась. В принципе, присматривать надо было за всем лесом, но разумно было бы начать с границ, потому что именно оттуда мог войти кто-то чужой, а в сердце леса у деда наверняка нора, и к ней лучше не приближаться.
Фыся вылезла на опушку с северного края. Река, протекающая через город, начиналась отсюда и создавала естественную границу с соседним лесом. Подходить к воде Фыся не стала — чего она там не видела, скользкого глинистого склона, по которому,
