из способов спрятаться.
Либо отвести взгляд.
– Ладно, – кивнул я. – Проверю. Что еще?
– Есть пара машин. Паркуются, уходят, приходят, снова уходят… может, периметр проверяют…
– Это интереснее.
Гена выдал мне номера объектов и напряженно вздохнул:
– Хотите, я могу вам отчитываться.
– Хочу. Ты-то не под слежкой?
– Нет, проверился у Марка в отделе.
Это отделение у нас занималось техническими вопросами слежки. Эти умельцы любые жучки повесят и вытащат как нечего делать.
– Молодец. Номер мой есть?
– Есть.
– Свой кинь. Личный.
– Естественно, – хмыкнул Гена. – Буду присматриваться тщательнее.
– Спасибо. Я прикрою.
– Доброй ночи, Тахир Муратович, – кивнул тот.
– И тебе.
Мы пожали руки, и я вышел из машины.
Неожиданно вышло. Зачем Демьяну за мной следить? Хотя на его месте я бы тоже устроил слежку. Новоиспеченный заместитель с личными проблемами – та еще заноза в заднице. Но мне все это не нравилось. Я не рвался в его замы.
Неожиданный звонок мобильного не понравился тем более. Звонили с неизвестного номера, но такой код мне был хорошо знаком и, как правило, не сулил благих вестей. Да и в полночь могли звонить мало откуда…
– Сбруев, – хмуро возвестил я в трубку.
– Серый Артур Довлатович, – удивила трубка сухим надтреснутым голосом.
Вот уж кого не ожидал лично по мою душу.
Артур Довлатович Серый – один из высших ведьмаков, пылившихся в нижних ярусах ведомства. И как ему отказать в разговоре?
Это ведь то, о чем предупреждал Демьян. Но последний мне не очень близок, да и в дружеских мотивах я теперь ой как сомневался.
– Тахир? – устал он ждать, пока я решу, что говорить. – Не надо…
– Что?
– Врать мне.
– Ладно, – усмехнулся я и полез за сигаретой.
– Я восхищен вами.
– И как это отметится в моем личном деле?
– Я просил только не врать мне, да? Давай попрошу еще и не борзеть.
– Не могу обещать, – затянулся я.
Он усмехнулся в трубке.
– Приезжай. Есть разговор.
– Не могу сейчас.
– Ну тогда как сможешь.
– Хорошо.
– Доброй ночи.
– Взаимно.
Когда в трубке послышались гудки, я осторожно отбил звонок. Вот что это было? Мобильный не нагрелся, значит, ничего мне в него не завернули типа проклятья или, на худой конец, поноса. Нет, Довлатыч, конечно, так не опускается, но зачем ему со мной говорить?
Докурив, я поморщился от мысли, что надо бросать курить. Ладно, раньше я отбивал себе нюх, чтобы было легче с Мариной. Но сейчас этот табачный флер тащить ей в постель ни к чему. Да и… что? Надо за шмотками домой смотаться? Пожалуй… Марина порвала на мне рубашку. Сейчас? Бросать не хочу… Да и вообще, бесило, что ее тут держат. Меня уже тошнило от этих стен. Не представлял, каково Марине.
Решив все же отнести свой деятельный зад в кровать, я вернулся в нашу комнату… и понял, что красться не имеет смысла. Марина сидела на широком подоконнике и держала в пальцах чашку с чаем… и булочкой.
– Тебе так нравятся булочки? – направился к ней, настороженно вглядываясь в ее силуэт на фоне окна.
– Я тут поняла, что мне мало что есть вспомнить из детства хорошего, – вздохнула она, расслаблено откидываясь спиной на откос. – Булочки были такими же. И чай с сахаром.
– Прости, я курил, – подошел к ней вплотную и заглянул в глаза.
– Я уже и не представляю тебя без запаха сигарет. Он приятный…
– Приятный?
Я положил ей ладонь на шею и притянул к себе, зарываясь носом в макушку.
– Да. Очень приятный.
– Я собирался бросить…
– Бросай, конечно. Это вредно.
И ни одного вопроса о том, где меня носило.
– Я заметил слежку внизу. – Она отпрянула, тревожно взглянув в мои глаза, и я поспешил объяснить: – Оказалось, это мои.
Думал, что успокоил ее.
– Твою мать, Тахир! – вскричала она. – Ты пошел один кого-то разоблачать?!
– Водитель был один.
– Да плевать! Зачем ты так рискуешь?! Вальдман мог тебя просто отвлечь! А сам бы из-за угла пристрелил!
– Марин… – начал я сурово, но уголки губ сами тянулись в стороны.
И с лап это не сошло.
– Смешно тебе?! – взвилась она, стукая чашкой по подоконнику.
– Нет. Просто очень трогательно, как ты обо мне переживаешь, – успел вставить я прежде, чем она набрала в легкие воздуха.
– Это будет бесполезно! – не стала она тратить зря их объем. – Если ты будешь напрашиваться на пулю, ты ее получишь! Я знаю, как они работают!
– Ну так расскажи мне, – мягко ввернул я.
Она поджала губы, качая головой.
– Там все очень страшно, Тахир! – не на шутку разошлась Марина. – Если они меня нашли, никакая охрана не поможет! А я слишком много знаю, чтобы дать мне уйти живой.
– Что ты знаешь? – забылся я.
– Что он… – начала она, но осеклась. – Ведет мошеннический бизнес!
– Ты же только картины для него рисовала…
– У меня есть уши.
– Картины тебе не давали фотографировать, но трепались при тебе? – скептически уточнил я. Марина зло засопела и попыталась оттолкнуть меня, но я не позволил, вжимая ее в окно. – Говори, – приказал.
– Нет, – вздернула она подбородок. – Так ты будешь в большей опасности.
– Наркотиками торгует? – не сдавался я. И ее взгляд сказал мне все. Но не до конца. Что-то было во всем этом не так. – Ты… что? Какую роль играла в этом?
Марина поникла и будто потеряла интерес к беседе. Я не угадал.
– Держись подальше, пожалуйста, – ее голос прозвучал бесцветно.
– Как я тогда смогу тебя защитить?
– Ты не полезешь туда, не нарисуешься у него на переднем плане…
– Нарисуюсь, – улыбнулся я грустно и подхватил на руки, – я же не отдам тебя, помнишь?
– И у меня снова никого не будет, – обняла она меня за шею.
Зашелестел дождь за окном, наполняя нашу тишину загадочным шепотом. Я уложил Марину в кровать, залез следом и прижал ее к себе.
– Я буду всегда, – пообещал тихо, уткнувшись губами ей в висок.
– Давай, ты обещал позировать…
По небу расползался приятный мятный аромат, кожу над верхней губой покалывало, а стоило пройтись по ней языком, все стало понятно. Но приятная тяжесть девочки, сидевшей сверху, примирила с ее игрушками.
– И что ты делаешь? – прохрипел я, сгребая Марину в объятья и подминая под себя.
Марина взвизгнула, выронив тюбик с зубной пастой, а я впился мятными губами в ее рот. В паху потяжелело и отозвалось полной готовностью. Я выпутал девушку их банного халата и разложил под собой на простыни. Вскоре у злоумышленницы холодило везде – я с удовольствием обласкал губами ее грудь, спустился к животу и
