– А о какой примерно сумме идет речь? – заинтересовался Конрад.
– Сто тысяч золотом, – сказал Геррах, и глаза дяди алчно вспыхнули.
– Конрад, – нетерпеливо позвал его женишок из кареты. – Вы что там, решили сговориться на пару рулонов шелка.
– Я подумаю, – тихо пообещал дядя и пожал ему руку куда радушнее чем при встрече.
Геррах пошел вдоль стены, окружающей дом, и, завернув за угол, разбежался, подпрыгнул, уцепился рукою за край и, легко подтянувшись, забрался наверх. Спрыгнув во двор, он направился к дому, куда его тянуло не только рабским браслетом, но и вполне очевидными желаниями.
Он хотел распалить Амедею, но так уж вышло, что распалился сам.
Главное – успеть закрыть ей рот поцелуем до того, как она произнесет запрет.
***
Проводив взглядом Герраха, Конрад сел в карету и невольно поежился от близости Филиппа Ландо. Черт знает, что в нем такое: вроде обычный мужчина, даже довольно приятной наружности, всегда опрятный, чистенький, а иногда так посмотрит, что хочется с воем сбежать.
– Ситуация усложнилась, – пробормотал Конрад.
– Я так не думаю, – мягко возразил Филипп.
– Ты же видел, он явно заинтересован, да и она…
– У нас уговор, забыл?
Конрад вздохнул. Место в совете было его светлой мечтой. Но и сто тысяч золотом еще никому не помешали.
– А что если они уже… – промямлил он. – Ты видел Герраха – здоровый сильный мужчина, который явно своего не упустит…
– Это точно, особенно если учесть, что его рука полвечера провела у нее между ног, – процедил Филипп.
Конрад задохнулся от возмущения и стыда.
– Мне плевать, даже если она не девственница, – откровенно продолжил Филипп. – Я хочу ее, и я ее получу. А ты подумай вот над чем, Конрад, – его голос звучал вкрадчиво в полумраке экипажа, – он – из дикой вражеской страны…
– Вароха – наш торговый партнер, – слабо возразил он.
– Однако торгует и с Дравилем, с которым мы на ножах. А в Геррахе есть драконья кровь, не сомневайся. Если узнают, что ты отдал племянницу за дракона, это подорвет твою репутацию. А об этом узнают. Уж я позабочусь.
– Ты угрожаешь мне, Филипп?
Конрад постарался выглядеть суровым, но экипаж вдруг показался таким душным, и горло словно сдавило мягкой рукой.
– Что ты, Конрад, – возразил Филипп. – Какие угрозы? Я говорю как есть. И как будет. Если ты не отдашь мне Амедею, я от тебя и мокрого пятна не оставлю.
Конрад захрипел, оцарапал шею ногтями, пытаясь сдвинуть невидимую удавку, стянувшую шею. Высунул голову в окно и жадно втянул воздух.
– Да, душновато, – согласился Филипп. – Так что, мы поняли друг друга?
Конрад откинулся на спинку сиденья, обмахиваясь пухлой ладонью и безбожно воняя. Даже удивительно, что Амедея – родная кровь этого потного толстяка. Такая красивая, нежная, чистая… Жаль, если дракон успел первым, обычно женщины особенно робкие поначалу. Но это ничего. Филипп все равно сумеет сделать так, что она будет бояться.
Он помнил вкус ее страха там, на играх, и это было похоже на глоток холодного игристого вина, восхитительнее которого он никогда не пробовал.
– Филипп, а если Амедея заартачится, – пробубнил толстяк. – Она же не рабыня и не кобыла, чтобы я ею торговал. А она так на него смотрела, на Герраха… Между ними двоими происходило нечто особенное, – он покрутил рукой, – как будто разговор без слов.
– Она согласится, – отрезал Филипп.
Ведь он в курсе ее маленькой тайны. Так легко управлять людьми, если знаешь, на какие точки давить. Но теперь надо сделать все быстро. Филипп любил рыбалку. Когда блестящее серебристое тельце, выдернутое из привычной среды, отчаянно билось в панике, он чувствовал гармонию и спокойствие. Жадно открытый рот, выпученные глаза – люди, с которыми он играл, тоже походили на глупых рыбешек. С Амедеей он будет забавляться очень, очень долго, пока не выпьет весь ее страх до капли.
Но сейчас, он чувствовал, пора подсекать.
– Очень достойный молодой человек, – убеждала меня тетя Молли. – Высокий, красивый, стройный. А как на нем костюм сидел, видела?
Геррах в обычной рубашке и брюках был в сто раз красивее.
– Светлая кожа – признак благородных кровей, – напирала тетя. – Не то что этот твой… Тьфу! Сразу видно, простецкая рожа.
О, Геррах вовсе не так прост, как хотел поначалу казаться. Но какая, в принципе, разница? Даже если он драконий принц – мне это все ни к чему.
Чемодан ждал своего часа. Осталось два дня. Завтра я продержусь, а потом сяду на корабль – и пусть хоть обыщутся. И дядя, и Ленни, и Филипп, от которого у меня мороз по коже.
– А какие у него тонкие пальцы. Заметила, как он ими перебирает? Наверное, пианист, – она мечтательно вздохнула. – А может, играет на арфе.
– Он гадкий, – сказала я, прервав утомившие меня оды прекрасному Филиппу.
Тетя захлебнулась возмущением.
– Гадкий? – с недоверием переспросила она. – Да он как сахарная фигурка с торта!
Такую съешь – как бы не скрутило.
– Если он так тебе нравится – иди за него замуж сама, – отрезала я. – А я хочу другого.
– Этого твоего раба? – с пренебрежением уточнила тетя. – То, как он смотрел на тебя, – это просто неприлично, знаешь ли. Давай все же наймем ту гувернантку, что умеет пороть. Всыпать ему розгами хорошенько, чтобы знал, как смотреть на приличных девушек. И тому лысому заодно, для профилактики.
Когда Геррах смотрел на меня, в его глазах мерцало пламя, и от его жаркого взгляда внутри меня растекалась теплая волна. И его ласки, такие нежные, такие неспешные… В итоге за ужином я сдалась и перестала отталкивать его руку, но он так и не зашел дальше, и теперь моя кожа словно горела и ждала прикосновений.
– Я сказала, что хочу другого, но это вовсе не значит – другого мужчину, – пояснила я. – Я хочу уехать, тетя, я же говорила.
– Деечка, – она всхлипнула. – Но как же так… Зачем? Все так славно складывается. И Филипп…
– Места забронированы на двоих, – жестко продолжила я. – Когда я исчезну,
