В полдень выехали на край равнины зеленой. Дэни уже была чуть жива, когда они переглянулись между собой, посмотрели на небо чистое, а потом, не сговариваясь пришпорили коней во всю прыть. Неслись вперед так, будто за ними демоны подземные охоту вели безжалостную. Ястребами летели вперед, пока не показалось беспорядочное нагромождение камней, посреди моря травного.
Подскочили к камням, и один за другим юркнули в расселину глубокую между ними. Земля под откос пошла, темные стены нависали над ними, норовя раздавить. Путники были вынуждены плотнее к шеям конским пригибаться, чтобы плечами да головой своды не задевать.
Наконец проход стал расширяться, выводя их в крохотную пещеру, больше похожую на логово медвежье.
Тут же спешились всадники и начали обед организовывать.
Дэни осталась сидеть верхом, потому что одеревенело тело измученное и слушаться хозяйку отказывалось. Заметив, что сидит: как изваяние неживое, вцепившись пальцами побелевшими в поводья, один из тъердов подошел к ней и, не спрашивая, ухватился за девичью талию, да стащил на землю. Она только тихо охнула, когда в спину будто штырь огненный воткнули. Больно!
Привал длился целый час. Дэни была почти уверена, что из-за нее. Давали ей время, хоть немного придти в себя да отдохнуть. Но никакой благодарности к своим похитителям не испытывала. Не нужна ей такая забота! Лучше бы в деревне оставили, в лесу бросили! Да все, что угодно, любая напасть лучше, чем видеть их подле себя!
Слушала отрешенно, как они обсуждают дальнейший путь: лесными тропами, избегая трактов больших да дорог проторенных. Крюк придется делать, чтобы большую реку, разрывающую долину на две части, преодолеть вдали от переправ людных. И в конце пути неизвестно, что их ждет. To ли напрямую к главным воротам Вар'шааны пойдут, то ли придется тайными путями через горное ущелье пробираться. Дней десять в пути проведут, не меньше. От новости такой Дэни снова пригорюнилась.
— Пора в путь, — тихо произнес один из них, и все начали собираться, а Дэниэль стояла чуть в стороне и со слезами смотрела на скакуна.
***
Вечером на ночлег остановились раньше, чем накануне. Сумерки еще не перешли в непроглядную тьму и даже Дэниэль не побоялась бы идти вперед, не говоря уж о воинах, что сопровождали ее. Только дело вовсе не в усталости или заботе было.
Драконы.
Они кружили низко над лесом, и их утробный рев разносился над долиной. От него затихали птицы, глубже прячась в крону лесную, припадал к земле дикий зверь, смолкали все шорохи в лесу.
Драконы искали их. Вернее ее. Ту, что услыхала Песнь Кобальта. Ту, которую тъерды- изменники хотели доставить в Вар'шаану. Знали бы они, что нет у нее ни малейшего желания помогать Павшим драконам. Что ненавидит Песнь свою всем сердцем девичьим!
Опасались тъерды продвигаться дальше. Глаза у дракона зоркие, слух как у совы, и чутье звериное. Уверена была Дэни, что найдут их ящеры, спалят дотла.
Торопливо лагерь разбили, снова положив чешуйку кобальтовую у костра.
Прижавшись к дереву, испуганно следила, как над ними снова скользнул коричневый дракон, по мощному телу которого искры золотые да блики пробегали.
В детстве думала, что золотой дракон весь из золота, как сверкающая статуэтка, но потом узнала, что не бывает так. Коричневые они или серые, и лишь на ребрах треугольных чешуй золото пробивается или серебро, или другой цвет какой, сияя на солнце таинственным маревом.
Только с кобальтом не так было. С ним всегда все не так!
Чешуя, что лежала перед ней, вся синяя была, а на изломах цвет становился еще ярче, будто искрился от внутреннего огня.
Красиво.
Только ненависть от этого не угасала. Чем дальше они продвигались вглубь долины, тем сильнее она тосковала по дому, ни на миг не оставляя мыслей о побеге. Только бы сил набраться! Выбрать момент и попробовать улизнуть! Схорониться где-нибудь в тихом месте, и жизнь свою снова по крупицам собирать.
Опять сухую трапезу извлекли из походного рюкзака и меж всеми разделили. В этот раз Дэниэль не стала отказываться. Приняла пищу у тъерда ненавистного, твердо для себя решив, что сил набираться надо, если сбежать от них хочет.
Тот посмотрел в ее сторону подозрительно, но ни слова не проронил.
Весь день она молчала, не желая с ними разговаривать, да и возможности не было — скакали во весь опор. Но под вечер не выдержала, задала вопрос, что покоя не давал:
— Зачем чешую каждый раз выкладываете?
Думала, не ответит никто на вопрос озвученный. Все четверо были заняты своими делами: кто оружие чистил, кто одежду чинил, а кто молчал просто, давя своей угрюмостью.
— Для маскировки, — наконец снизошел до ответа лучник, которого, как она успела узнать из их разговоров, звали Бремом, — не могут драконы увидеть то, что с ее помощью укрыто. Сил им не хватает. Взгляд отводит, чутье притупляет. Не могут они бороться с магией кобальтовых.
— Зачем тогда прячемся целыми днями?
— Чешуя действует только если на землю ее положить, да огнем согреть. И с пути только драконов сбивает. Воины все равно увидят, если не прятаться от глаз посторонних.
— Воины? — удивленно спросила девушка.
— А ты думаешь, только драконы за нами идут? Сейчас всю долину прочесывают, чтобы найти нас… тебя.
Она испуганно вздрогнула. Никак не могла поверить, что все происходит именно из-за нее. Из-за простой деревенской девочки, что услыхала песнь проклятую.
— Где вы взяли ее? Синих драконов больше нет, — кивнула на чешую, мерцающую в свете огня.
Ничего не ответил тьерд: только усмехнулся снисходительно.
— Любопытная ты больно стала, как я погляжу.
Дэниэль тут же осеклась и вопросов больше не задавала. Свернулась клубочком на траве мягкой и глаза прикрыла. Отдыхать надо: сил набираться.
В дороге еще дней десять им быть, значит есть время прийти в себя и попробовать сбежать.
Неделю в пути были, продвигаясь тропами тайными, петляя, скрываясь от глаз посторонних. Ночевали всегда в лесу, как звери бродячие, прячась то под деревьями большими, то в оврагах, заросших бурьяном, то в берлогах пустующих. Ели только мясо вяленое, да то, что в лесу попадалось близ ночлега: ягоды, грибы, коренья съедобные.
Долго не могла Дэниэль понять, почему четверо здоровых мужчин, умеющих обращаться с оружием, не могут дичь свежую поймать. Хотя бы зайцев ушастых, что шныряли повсюду. А потом догадалась. Чтобы драконы запаха крови не учуяли и не нашли их среди лесов густых.
Хоть и скакали днями напролет, а вперед, к цели продвигались медленно, крюк большой делали, чтобы остаться незамеченными.
Девушка покорно ехала с ними, не встревая в споры, не устраивая истерик бесполезных. Просто молча сносила тяготы пути и присутствие неприятных тъердов поблизости. Молчала и ждала, когда окрепнет настолько, чтобы сделать шаг решительный, и попытаться от них сбежать.
И когда в зарождающихся вечерних сумерках вышли к Седой реке, суровой полноводной Видаре, Дэниэль поняла, что время настало, что готова она к шагу решительному.
***
— Переправимся в брод, — сумрачно хмурясь произнес Раш, главный тьерд, — укроемся ночью в лесу, на том берегу. К следующей ночи по охотничьим тропам доберемся до Зеленого Мыса. Потом за день обогнем Подлунные Поля и переночуем в заброшенной Сторожевой Заставе. И там уж решим, как последний отрезок пути преодолеть.
— Сомневаюсь, что получится пройти через главные ворота, — усмехнулся Брэм, — даже если наземные воины не успеют добраться и перекрыть нам путь, то драконы точно будут поджидать именно там.
— На центральный путь и рассчитывать нечего, Мол-хейм точно займут еще до прихода нашего, — согласился Раш, — нам бы успеть по слону подняться, миновать Семистрельный Перевал. Там повсюду отводящие глаз обереги кобальтовые, поэтому крылатые не увидят. Главное, чтобы люди не добрались раньше нас, маяков не наставили. Тогда удастся подойти к восточным воротам.
