От волнения я выскользнула из постели, как кусок мокрого мыла. Все сходится! Примерно в те времена Димитрий Грейсон осиротел, получив в свой двадцать один год воистину царское наследство и титул графа Альвийского. Если я не ошибаюсь, тот человек на балу, чей взгляд, казалось, был устремлен в саму мою душу — и есть Димитрий. Существует ли связь между той нашей встречей и его желанием жениться на мне? Честно говоря — утопаю в сомнениях.
За своими размышлениями я вовсе не наблюдала времени — уже давно рассвело. Послышался настойчивый стук в дверь.
— Джейн, — голос бабушки казался на удивление спокойным, а тон — где взять веры? — дружелюбным. — Дженни, я принесла тебе платье.
Не желая лишний раз навлекать на себя гнев бабки, я спешно отворила, и та бесшумно скользнула в мою спаленку, держа в руках золотой сверток.
— Тебе стоило бы поторопиться, — решительно говаривала она, разворачивая платье на моей неубранной постели. Я лишь тихо охнула: принесенный наряд был восхитительным. Золотая парча так и переливалась в руках; материал приятно ласкал пальцы; лиф, как и юбку, покрывали нежнейшие узоры. Мне никогда в жизни не приходилось носить ничего столь великолепного!
Я преисполнилась нежностью к Ребекке.
— Бабушка, — я аккуратно коснулась ее руки. — Спасибо вам. Платье и впрямь очень красивое.
Пусть оно и ознаменует мой переход из рук одного тирана во владение другого, все же носить такую прелесть — удовольствие для любой девицы.
Но, кажется, я рано обольстилась. Бабка яростно откинула мою длань, поданную в признательном жесте.
— Жениха своего благодари. Эту тряпицу еще вчера для тебя привез Димитрий.
После этих слов мне стало по-настоящему страшно. Что если его мысли полны нелицеприятных дум? Что если он безумец — любитель милых девушек, не расставшихся со своей главной добродетелью? Не могу я поверить, что он захотел чисто по доброте душевной взять столь "подпорченный товар": сироту, да еще и без приданного.
— Он приедет очень и очень скоро, и — хвала небесам! — заберет тебя куда подальше. Мы с ним вчера все обсудили. Вы отправитесь в его имение, что находиться в Альвийском парке, там же будет проведена церемония венчания.
Как быстро они всё обсудили, мрачно подумалось мне. Ничто не может помешать Грейсону выбросить меня по дороге к поместью, предварительно обесчестив прямо в экипаже. Как знать, чем заняты его помыслы?
— Ты слышишь? — дёрнулась Ребекка. — Карета подъехала.
Как на престарелую женщину, у нее сохранился славный слух.
По телу прошлась мелкая дрожь, и бабушка резко схватила мою руку.
— Ты должна выдержать, Джейн, — непоколебимым тоном заявила она, зашнуровывая платье на моей спине. — Это единственный способ выйти из сложившихся обстоятельств с наибольшей для меня пользой. Граф Грейсон, к твоему сведению, необыкновенно щедр.
Небрежно брошенные старухой слова вызвали во мне бурю переживаний.
— Как? Вы хотите сказать, — я прервалась, опершись на подоконник и очередной раз выдохнув, позволяя затянуть платье еще туже, — что он предложил вам денежное вознаграждение?
— Да, — прокряхтела Ребекка, разворачивая меня лицом к себе и приступая к следующему этапу надевания платья. — Весьма объемное, смею заверить.
Хоть я и пребывала во власти разнообразнейших эмоций, мне оставалось лишь беспомощно взирать на нее — родную бабушку, продававшую меня за мешок золота. Моя единственная оставшаяся в живых родственница так просто готова была со мной распрощаться — разве осознание этой тяжелой истины могло не навлечь на меня бесконечную печаль? Я грустно склонила голову, и бабка жестко тряхнула меня, держа за плечи.
— Это лучшее из того, что я могу тебе предложить, Дженни. Можешь представить, сколько у тебя будет личных экипажей и дорогих платьев? Ты станешь женой графа, и содержание тебе причитается преотличное.
— Мне все понятно, бабушка, кроме одного: зачем он вам заплатил?
Бабка широко заулыбалась.
— На его первичное прошение твоей руки я ответила решительным отказом, не преминув намекнуть, что ты желанная невеста не только для него. Откуда ему было знать, что это неправда? Но видела бы ты его в тот момент, Джейн! Грейсон — главная фигура во всем графстве — едва ли не на коленях умолял меня передумать. Сулил всяческие блага: пожизненное содержание, поместье, да и тебя обещал холить.
Я на некоторое время задумалась. Как могло такое случится: до моих восемнадцати мне не поступало ни одного предложения, а тут внезапно знатнейший дворянин меня возжелал.
Закончив трудоемкий процесс надевания платья, Ребекка отправилась проверять, окружили ли слуги графа всеми полагающимися ему почестями. А я осталась в спальне: продрогшая, измученная скорбью и осознанием скорейшего замужества. С грустным энтузиазмом попробовала открыть окно, которое оказалось забитым намертво — то есть, сделала я невеселый вывод, сбежать не получится, хотя уже и поздно стараться. Мне стоило подумать об этом ночью.
Бабушка, уходя, разложила перед зеркалом несколько разноцветных лент, загадав мне выбрать наиболее подходящую к платью. Я решительно отвергла их все, оставив волосы ниспадать свободными локонами — мне же лучше, если Грейсон посчитает это вольностью. Возможно, передумает на мне жениться.
Через малый промежуток времени после отбытия Ребекки, ко мне вошла Черил — присланная, безусловно, моей продажной бабкой, служанка.
— Пора, мисс Линтон, — Черил смерила меня сочувствующим взглядом. — Граф и миссис Толивер вас ожидают.
Так страшно мне было только раз в жизни — когда горел и обваливался родительский дом, погребая под собой моих любимых родителей. Я просто стояла и смотрела, как обгорают останки моей прежней жизни — счастливой и беззаботной. Так и сейчас: все что я могу делать — это наблюдать за разрушением моего мира, и про себя соглашаться или не соглашаться с происходящим, хотя от меня в обоих случаях ничего и не зависело.
Казалось, мои ноги враз одеревенели, а коленки раньше разгибались только по праздникам, ибо когда я спускалась вниз, мое тело совершенно перестало меня слушаться. Хвала небесам, лестницу от гостиной, где находился Димитрий Грейсон, отделял узкий коридор, в котором я безуспешно пыталась унять дрожь. По истечению пары секунд я, пересилив себя, толкнула дверь и вошла в гостиную.
— Джейн! — деланно обрадовалась бабка. — Проходи, милая, поприветствуй нашего гостя, — старушка заботливо взяла мою ладонь и неспешно подвела к камину, рядом с которым стоял высокий, широкоплечий, черноволосый мужчина.
При одном лишь взгляде на него я поняла, что была права в своих предположениях — мне действительно приходилось уже встречаться с Димитрием. Даже больше — на том балу, когда сын судьи Тёрнера объявил о своих пламенных чувствах ко мне, мы с графом Грейсоном даже были представлены друг другу — отец любил знакомить меня с каждым мало-мальски потенциальным женихом. Говоря по-правде, на графа в тот вечер я обратила внимания не больше, чем на подавляющее большинство остальных кавалеров. Всех и не упомнишь. Но, в данный момент, чем дольше я смотрю в его серые, словно матовое стекло, глаза, тем больше мне вспоминается взгляд, которым Димитрий одарил меня, склонившись в поцелуе над моей поданной рукой — намного более многообещающим, чем всё признание младшего Тёрнера.
Я же, в свою очередь, лицезрела графа с выражением загнанного животного. Даже своим ростом он производил подавляющее впечатление — полагаю, я макушкой едва могла достать до его подбородка.
Сообразив, что молчание затянулось, я присела в глубоком реверансе.
— Рада приветствовать вас, Ваша Сиятельство.
А он молчал. Да, граф Альвийский, презрев все известные правила этикета, не издавал ни звука в ответ. Но я сомневаюсь, смогла ли бабушка заметить выражение его глаз — о, несомненно, они говорили красноречивее всяких слов. В этот момент он походил на хищника — наслаждавшегося долгожданным триумфом, добравшегося до давно преследуемой жертвы. И тогда ко мне, одолеваемой внезапно вспыхнувшей яростью, пришло озарение.
