Пока в душе наставницы кипела буря страстей, девочка высвободила руку, подошла к Летиции и дернула ее за подол платья. Госпожа ди Рейз чуть наклонилась, упираясь руками в колени. Она тихо спросила девочку, в чем дело. Маленькая ведьма произнесла одно-единственное слово, заставившее наставницу ахнуть от изумления и еще шире распахнуть глаза. Ланн окаменел. После паузы Летиция переспросила девочку — и ведьма, нацелившись пальцем ей в лицо, громко повторила сказанное.
Это слово все еще звенело у Ланна в ушах.
— Ланн? — окликнул его Анцель. — Где ты?
Мастер всегда так спрашивал, когда видел, что ему не уделяют должного внимания. Ланн свыкся с этим вопросом и не считал его странным. Где ты? Я там, где ангелы не летают, подумал он.
— Простите, мастер.
Ульцескор всеми силами постарался отогнать посторонние мысли. Чуть позже эта девочка сказала им, как ее зовут. Открыто, не таясь. Шайна-Ламех. У всех Вираго были двойные имена. Она не могла ошибиться. Может, просто дурачилась? Нет, с этим не шутят.
Он тяжело вздохнул. Поднял глаза на Анцеля.
— Теперь ты здесь, со мной? — участливо осведомился тот.
— Да, мастер.
— Я буду краток. Кто-то похищает ведьм.
Ланн недоуменно повел бровью. Похищает ведьм? Это звучало по меньшей мере нелепо. Даже необученная ведьма, обладая малой толикой волшебства, способна в два счета искалечить человека, а уж агрессия по отношению к девице в алой накидке Гильдии грозила преступникам мучительной кончиной. Других вариантов не было. Это как раз тот случай, когда охотник внезапно превращается в жертву.
Он все же уточнил:
— Гильдейских? Или всех без разбору?
— Всех, — ответил Анцель.
Через мгновение Ланна осенило.
— В этом замешаны экзалторы, — с уверенностью заявил он. — Или те, кто получил доступ к их снаряжению. И знаниям в том числе.
Анцель напряженно следил за эмоциями, сменявшимися на лице ульцескора, затем указал на кресло напротив, предлагая ему сесть. Ланну вдруг почудилось, что со времени его отъезда в Сильдер Рок на лбу мастера углубились морщины, а на висках значительно прибавилось седины. Ульцескор отсутствовал не так долго, решение проблемы Летиции ди Рейз с последующим возвращением в Гильдию заняло у него чуть больше трех месяцев.
Снова Летиция. Ланн тряхнул головой, опустился в кресло и настроился на нужный лад.
— Но зачем? — спросил он. — Что им нужно?
Анцель сплел пальцы на животе, откидываясь в кресле.
— У нас есть кое-какие предположения на этот счет.
Мастер умолк, глядя куда-то в сторону. Возможно, эти догадки были настолько несущественными, что о них не стоило и упоминать.
— Что вы предприняли?
— Запустили часы, — сказал Анцель. — Конечно, тебе невдомек, что это значит.
— Часы? — перепросил Ланн.
— Обо всем по порядку, мой мальчик. — Анцель коснулся голубого фарфорового чайника, стоявшего на столе, и сразу отдернул руку, будто обжегшись. Он порывисто поднялся. — Идем.
В коридоре пахло сыростью и дымом. Ланн послушно следовал за мастером, стараясь не отставать от него ни на шаг. Ведя ульцескора по мрачным коридорам Гильдии, в которых тусклый свет чередовался с тенями, пляшущими на стенах, Анцель продолжал говорить. Его слова отдавались гулким эхом.
— Одна из пленниц вернулась к нам. После того, как они… — Он на секунду умолк. — После того, что с ней сделали.
Они спустились в подземелье, к тюремным камерам, которые граничили с владениями экзалторов и почти всегда пустовали. Сажать было некого: для провинившихся имелись иные, нередко более изощренные наказания. Анцель бросил короткий взгляд на Ланна и произнес виновато:
— Я был против того, чтобы ее содержали в подобных условиях, но Совет решил иначе. Бедняжка. Только, сдается мне, участие ей не нужно. Ей уже ничего не надо.
Они остановились перед открытой камерой — дверь была чуть приотворена, бесполезный замок висел на решетке квадратного окошка, ведь узница и не думала убегать. Из отверстия под потолком струились узкие полоски света, на кровати у стены неподвижно лежала женщина, свернувшись калачиком, как ребенок в утробе матери. На ведьме был чистый полотняный балахон, в углу стояла кадка с колодезной водой.
Анцель толкнул дверь, и она пронзительно скрипнула, впуская посетителей.
— Вы ее расспросили?
— Пытались. — Мастер опустился на корточки перед кроватью. — Тессалия, ты меня слышишь? — Он легонько потряс узницу за плечо.
Женщина беззвучно шевелила губами. Ее глаза смотрели в одну точку. На нее было больно смотреть, хотя она не выглядела ни изможденной, ни избитой. Потерянная душа. Человек, у которого забрали нечто важное: что-то такое, без чего он не мог продолжать жить. Она отчаянно искала внутри себя пропажу, отгородившись от внешнего мира.
— Тесса? — снова окликнул ее мастер.
Она не отреагировала. Пальцы беспорядочно двигались, перебирая воздух, как будто ведьма могла извлечь ответ из пыли или самой пустоты. Анцель повернул голову и взглянул на Ланна. Тот понимающе кивнул.
— Она сказала хоть слово?
— Да, — ответил Анцель. — Ее нашли у ворот Гильдии. Она с восторгом ощупывала стены, иногда опускалась на колени, гладила траву и все время повторяла одно и то же.
— Что именно?
Женщина перестала перебирать пальцами. Теперь воздух с шумом вырывался сквозь стиснутые зубы, словно она изо всех сил сдерживала крик боли, рвущийся из груди. Мастер заметил эти изменения и кратко распорядился:
— Подойди, Ланн.
Ульцескор последовал примеру Анцеля и опустился на корточки перед тюремным ложем. От женщины ничем не пахло, словно она была растением, а не человеком. Женщина продолжала издавать шипящие звуки, таращась в стену напротив, но спустя десять секунд это прекратилось. Ведьма резко схватила Ланна за рукав, заставив его вздрогнуть, и приподнялась на кровати. Она безмятежно улыбнулась, в глазах заискрились слезы счастья. Ланн казался ведьме божеством, явившимся ей в час нужды. Ему стало неловко.
— Красиво, — хрипло прошептала она. Нежно погладила Ланна по щеке тыльной стороной ладони. — Как красиво… — повторила ведьма, и ее взгляд померк. Она упала на постель и приняла прежнее положение, свернувшись змеей.
Ланн отошел к двери. В груди гулко стучало сердце. Спустя время он понял, хотя Анцель не спешил с разъяснениями: ведьма точно так же восхищалась окружающей природой, когда ее обнаружили. Она определенно свихнулась, решил Ланн. Что бы с ней не делали, ее рассудок этого не выдержал.
Они покинули камеру в молчании и поднялись наверх. Ланн тяжело опустился в кресло, не дожидаясь приглашения. Анцель разлил еще теплый чай по чашкам и подтолкнул одну из них к ульцескору.
— Ее осмотрел лекарь, — произнес мастер. — Ничего не сломано и не повреждено. На ее теле были лишь мелкие ссадины и синяки. Все в порядке, кроме одного. Это и является главной причиной, по которой мы держим ее в подземелье. — Он подождал, пока Ланн сделает глоток и поставит чашку. — Ты взрослый парень, но мне тяжело говорить с тобой о таких вещах.
Ланну уже не впервые показалось, что Анцель наблюдает за ним чересчур пристально. Мастер словно подозревает его в чем-то и ждет, когда Ланн оступится, ответит невпопад или любым другим образом обнаружит свою вину.
— Вы думаете, я причастен к этому делу? — напрямик спросил он.
— Я не исключаю такой возможности, — кивнул Анцель.
— Значит, по-вашему, — голос Ланна звучал очень ровно и спокойно, — я способен надругаться над женщиной?
— Не держи на меня зла, мой мальчик. Меня вынуждают обстоятельства.
— Отвечайте на мой вопрос, — с нажимом произнес Ланн. — Да или нет?
Анцель поднял глаза от чашки.
— Нет, не думаю.
Ульцескор, казалось, был удовлетворен ответом. Его взгляд чуть смягчился.
— Ты знаешь человека по имени Риведер Кайн? — спросил мастер после паузы. — Он слишком сильно интересовался тем, что ему не полагалось знать. Именами Вираго. Устройством некоторых вещей, содержащих колдовство. — Анцель демонстративно коснулся пальцем висячей серьги. — И тобой.
