Ланн сбросил плащ, избавился от залатанной куртки, с облегчением снял через голову рубашку, влажную от пота, и с наслаждением растянулся на кровати. Комната в восточном крыле и имя Вираго — вот и все, что отличало его от большинства других ульцескоров. Завидовать нечему. Уже два имени, вспомнил Ланн, закрывая глаза. На вид Шайне-Ламех было лет десять, но внешность обманчива: девочка принадлежит к Вираго и обладает силой, внушающей благоговение и страх. Ланн забыл предупредить Тишу — ее так стремительно увели, что они не успели и словом обмолвиться. Приняв госпожу ди Рейз за обычную девушку, наставница не проявила к ней никакого интереса, но после заявления Шайны женщине волей-неволей пришлось склонить голову и опуститься на одно колено. Это пришлось Летиции по душе: она еще выше задрала нос. Быть избранными Богиней — тем ее ликом, что представляет королев, — удел немногих. Летиция как будто толком не поняла, насколько сильно это изменит ее жизнь, зато Ланн сразу осознал всю бесполезность своих чувственных переживаний по отношению к девушке.
Любить ведьму, не имея возможности выразить свои чувства или даже просто прикоснуться к ней, так как это неминуемо приведет к катастрофе. Летиция словно в воду глядела. Ланн тяжело вздохнул и перевернулся на бок, спиной к окну. Вот ведь вляпался. Следует как можно быстрее получить следующее задание и убраться отсюда, пока ее близость не свела его с ума. Он неплохо справлялся с этим две недели, которые потребовались путникам, чтобы спуститься в каньон, пересечь Ильзу на купеческой галее и добраться до Гильдии верхом на лошадях, но ведь тогда Ланн не знал, чем вызваны его сомнения относительно Летиции. Теперь запрет предстал перед ним во всей красе — а его, как известно, так хочется нарушить…
Ланн натянул на голову подушку, надеясь, что ее прохлада чуть остудит его пыл. Ему не хотелось спать. Следовало подумать о тех вещах, которые действительно имели значение, — например, о Кайне, похищающим ведьм неизвестно для каких целей, о его жертве, шепчущей лишь одно слово, которое, как ни странно, не было ругательным. Анцель не сказал ему прямо, но Ланн и так понял: других подозреваемых у них нет. Мы запустили часы. Он вспомнил приятное тепло ее тела, когда Летиция внезапно обняла его на крыльце поместья. После этого Ланн держался с ней с нарочитой холодностью, дабы не обнаружить свое волнение. Тауматурга. Летиция прямо расцвела, как роза поутру, услышав это от девочки. Ланн впился ногтями в подушку и крепко стиснул зубы. Все к лучшему. Летиция не может стать его любовницей, но и ничьей другой тоже не будет. В памяти поневоле всплыли пророческие слова, а ведь тогда они вовсе не показались ему зловещими: 'Ты станешь королем-воителем. Рядом с тобой будет девушка, которую ты возжелаешь больше всего на свете, но ты не сможешь ей обладать'. В ерунду про короля Ланну не очень-то верилось, да и Летицию, если подумать, он не настолько сильно хотел. Просто у меня давно никого не было, решил Ланн, вот и я соблазнился свежими, нетронутыми прелестями госпожи ди Рейз…
Он рывком поднялся с постели. Нужно было срочно проветрить голову. Ланн шагнул к выходу, намереваясь прогуляться по многочисленным коридорам Замка, а потом спуститься во двор и взглянуть на волшебные часы, когда дверь внезапно распахнулась, едва не стукнув его по носу. Незваные гости не научились стучать.
Перед Ланном предстал предмет его мучительной страсти — Летиция ди Рейз собственной персоной. Ее глаза сияли от радости. Она продемонстрировала ульцескору пергамент, заверенный гильдейской печатью, подняв бумагу вровень с его лицом.
Ланн нервно облизнул губы, застигнутый врасплох, затем непонимающе уставился на листок в ее руках. Летиция трясла пергамент, поэтому буквы плясали у него перед глазами. Он схватил девушку за руку, пытаясь прочесть хоть слово, но Летиция возбужденно заговорила:
— У нас контракт. Ты и я, мы вместе поедем искать Морвену.
Летиция смущенно улыбнулась. У Ланна вдруг подкосились колени. Все надежды рухнули, выбив у него почву из-под ног. Он стоял на краю пропасти, готовясь радостно сигануть вниз. Ты и я, мы вместе…
— Кровь, пепел и старушечьи кости, — пробормотал он.
Ее улыбка померкла.
— Что?
— Ничего. — Ланн бросил взгляд через плечо: если не заострять внимание на ворохе одежды, от которой он избавился полчаса назад, в комнате царил относительный порядок. Он посторонился. — Зайдешь?
— Конечно. — Летиция шагнула в комнату, сворачивая в трубочку контракт. — Только рубашку надень. И куда это ты собирался в таком виде?
Ланн ничего не ответил, наклоняясь за рубашкой. Нет ничего предосудительного в том, чтобы разгуливать по Замку с голой грудью, если ты мужчина. Женщины сюда редко заглядывают. Интересно, как смотрели на Летицию ульцескоры, повстречав ее на пути? Может, кто-то спросил ее, куда она направляется, и получил еще одно неоспоримое доказательство исключительного отношения к Ланну: ему разрешили водить к себе девушек.
— Как ты нашла меня?
— Меня проводил Анцель.
Госпожа ди Рейз обвела оценивающим взглядом скромную обитель ульцескора, состоявшую из шкафа, кровати и письменного стола, за который он ни разу не садился, приподнялась на цыпочках и выглянула в арочное окошко. Ланн тем временем оделся.
— Старуха сказала, что мне выдадут алую накидку и все, что прилагается.
— Эта старуха — одна из Вираго, могущественных ведьм Гильдии, — поучительным тоном молвил Ланн. — Тебе следует относиться к ней с уважением.
— Хорошо, — согласилась Летиция. — Из твоего окна не видно часовой башни.
Она обернулась к нему. Ульцескор упорно избегал ее взгляда.
— Ты проголодалась?
Летиция задумалась на секунду.
— Пожалуй. Здесь хорошо кормят?
— Отвратительно, — признался Ланн. — Наш подслеповатый повар часто путает ингредиенты. Но выбирать не приходится. Пойдем.
— Ланн…
Он оглянулся. Летиция все еще стояла у окна.
— Я боялась, что мне не позволят остаться с тобой. Ведь теперь я…
Ведьма. Она не договорила, опустив глаза.
— Ульцескоры часто сопровождают ведьм, — сдержанно ответил Ланн, хотя ему страшно хотелось обнять госпожу ди Рейз и горячо шептать, как полоумный: 'Я тоже'. — Ты, — он сглотнул, — просила об этом Вираго?
— Ту старуху? Да.
— Ладно, — кивнул Ланн.
Он боялся всего, что она могла ему принести, боялся несчастий, которые неизменно посыплются на его голову, но только глупец бы не понял: Богиня сама толкает их в объятья друг другу. Говорят, что бездушной машины, определявшей человеческую судьбу, больше не существует, и люди вольны распоряжаться своей жизнью, как хотят, но властен ли Ланн над самим собой? Болезнь, поразившая рассудок ульцескора, могла оказаться смертельной. Летиция, напротив, не видела в этом ничего дурного и не стеснялась своих чувств: как будто принимала Ланна за друга или, того хуже, за брата.
Ланн отворил дверь и сделал приглашающий жест. Они вышли в коридор.
— А где я буду ночевать? — спросила Летиция. — У тебя?
— Нет, — тоскливо ответил он. — Тебе отведут комнату в Башне Луны.
Ульцескору почудилось, что она издала тихий, разочарованный вздох, но он отнес это на счет своего разыгравшегося воображения. Ведьма не должна ответить ему взаимностью. Иначе бедствий не миновать.
Глава 2
Она стояла посреди зала с двумя рядами тройных окон с витражами. Рисунки на стеклах изображали Пресветлую в трех ее ипостасях: Королевы, Шута и Тени. Летиция изучала их несколько минут. Витражи были нарочно расположены таким образом, что составляли три разные пары. Королева в сверкающей диадеме беспокойно вглядывалась в неразличимое лицо Тени под капюшоном, и ее прекрасное чело омрачала тень грядущих забот. Шут в цветном колпаке в свою очередь задорно улыбался Тени, в то время как она отвечала ему плотоядной усмешкой. На последних двух витражах, расположенных друг против друга, Шут открыто потешался над Королевой, посмевшей заглянуть за границы дозволенного и увидеть крушение мира — и свое падение в том числе. Тут лицо владычицы было непроницаемым.
