class="p1">— Кому-то сейчас всыплют по первое число, — охает Валюша, испытывая перед Маратом почти что благоговейный страх.
Я же его не боюсь. Скорее мне неприятно само его присутствие. Всё, что между нами было, давно прошло, и я бы предпочла не пересекаться. Я благодарна ему за Алёну, и на этом, пожалуй, всё.
— Кишка у него тонка, — подмигиваю Вале и произношу шепотом: — Пусть только попробует обидеть меня, я его фотографию на сайте знакомств выставлю, пусть дамы завалят его звонками с непристойными предложениями.
Валя грустно смеётся. Уходит. А я не отрываясь наблюдаю, как за ней закрывается дверь. Отчего-то частит сердце.
— Виолетта Валерьевна. — Вздрагиваю, услышав своё имя. — Присядьте, пожалуйста. — Отодвигает для меня стул директор.
Как же меня веселит это формальное общение. Когда-то давно мы не спали ночами, лаская друг друга до умопомрачения, а теперь он обращается ко мне на вы.
— Я бы попросил вас перестать смешивать личные обиды и работу.
— Вы начали первым. Я, Марат Русланович, всего лишь защищалась. Вы очень хотели услышать моё мнение насчёт металлоконструкций во дворе школы, я вам ответила.
— Если вы продолжите вести себя подобным образом, я вынужден буду с вами попрощаться.
Становится смешно и обидно одновременно.
— Заявление напишете, по собственному? Жаль! В управлении образования расстроятся, вас там обожают. — Откидываюсь на спинку стула, кладу ногу на ногу.
Вздохнув, Султанов садится на своё место.
— Я надеялся на взаимопонимание.
— А я — успеть перекусить до того, как начнется следующее занятие. Но, видно, не судьба.
— Виолетта, ну неужели вы всё ещё злитесь на меня за инцидент в прошлом? Столько воды утекло. Давайте просто работать.
— Да, я злюсь, терпеть не могу преподавать голодной, — смотрю на часы на руке.
— Наша с вами история с самого начала была ошибкой.
Приятно слышать, особенно, учитывая тот факт, что у нас подрастает общая дочь. Сказал и смотрит в упор. Ждёт реакцию. И ведь так смело зашёл с пол-оборота. А теперь что? Жалеет? Испытывает угрызения совести? Себя решил уговорить или меня? Да ладно, мне всё равно.
— Я вас поняла, Марат Русланович. — Встаю. — Буду вести себя прилично и соглашаться на любые ваши дурацкие предложения.
Наши глаза встречаются. И я тут же отворачиваюсь. С последней нашей встречи он здорово раскачался. Марат всегда был крупным мужчиной, а сейчас даже через рубашку заметен рельеф мышц. Мне дискомфортно. Я бы предпочла избегать нашего с ним взаимодействия. Одно время он был самым дорогим для меня человеком. Теперь же рядом с ним я испытываю отторжение, как будто приклеиваю пластырь, а он не держится.
— Замуж так и не вышла. Кольца нет.
— У меня с определенного момента аллергия на официальную регистрацию брака.
Со скрипом задвигаю стул, теперь он откидывается на спинку большого кожаного кресла и смотрит на меня, внимательно так, будто под микроскопом разглядывая.
— Я могу идти? Хочу, пока звонка нет, выбежать на улицу и подыскать место для новой парковки, как говорится, помочь коллективу.
Шеф снова потирает свою бороду и смотрит в упор, будто это не он меня бросил у алтаря, а я его. Я же была ошибкой, зачем сверлить меня насквозь?
Отворачиваюсь. Иду к двери. Уже берусь за ручку. Зависаю, потому что он бьёт по живому:
— Как поживает дочь Ивана? Он к ней заглядывает, или вы полностью прекратили общение?
Смотрю на дверное полотно перед собой и закатываю глаза. Убила бы. Чуть поворачиваюсь, но не полностью, сейчас он видит меня в профиль.
— Дочь Ивана поживает просто отлично. Читает, пишет, танцует брейк-данс и хип-хоп, вся в папу.
— Жаль, что всё так вышло. Мы с Иваном отлично дружили.
М-да, и это единственное, о чём он жалеет.
— Вы отлично дружили, пока я не вмешалась.
— Пока вы, Виолетта Валерьевна, не сочли вашу похоть важнее всего остального.
Разворачиваюсь. Меня бесит его непроходимая тупость.
— Я думала, что эти годы сделали вас умнее.
— А вы меня умственными способностями не попрекайте. — Берёт он ручку со стола и начинает раздражающе щёлкать колпачком. — Это не я переспал с моим другом на девичнике.
— И что же делал ваш друг на моём девичнике?
— Вы подавали ему знаки, вот он и заглянул на женский праздник.
— А разве он не должен был быть на мальчишнике?
— В какой-то момент он исчез.
— Это большерогий олень исчез с лица земли, а ваш друг вполне себе хотел нагадить вам, Марат Русланович, но разве же вам что-то докажешь?
— Хватит! — Стучит ручкой по столу. — Я видел фотографии!
— Вы для этого устроились сюда на работу? Чтобы можно было измываться над матерью дочери Ивана?
— Всё! Достаточно! Знаете, — заглядывает мне в глаза, очень-очень проницательно и глубоко, — я сейчас с девушкой встречаюсь, она работает в гостинице.
— О, эскортница! Как ми-ило! Сейчас это довольно престижная и модная профессия.
— Администратор!
— Это не так прибыльно, но тоже ничего, — понимающе качаю головой и поджимаю губы.
— Так вот, мы даже не ссорились ни разу за год отношений!
— Господи, зачем мне эта информация?
— Да потому что вы, Виолетта Валерьевна, умудрились выбесить меня за десять минут общения.
Смеюсь.
— Плохо это, Марат Русланович. Ибо эффективных методов лечения бешенства до сих пор не существует. Проводится симптоматическая терапия для уменьшения страданий больного, его помещают в затемнённую, изолированную от шума, тёплую палату. Несчастному колют в больших дозах морфин, аминазин, димедрол…
Какое-то время он сидит молча, а потом начинает крутиться, в окно смотреть, мять бумагу — явно злится.
— Достаточно. Идите петь свои песни. И впредь всё наше общение будет проходить через секретаря.
— Хорошо. — Снова возвращаюсь к двери и, обернувшись в последний момент, улыбаюсь ему: — Значит, я всё же схожу во двор, присмотрю ещё одно место для парковки, а потом напишу вам письмо. И оставлю его у секретаря. А вы прочтёте.
— Обязательно. И напишу вам ответ, — косится на меня шеф, а я спокойно закрываю за собой дверь.
Ну как спокойно? Почти так же невозмутимо, как если бы прыгнула с разбегу с обрыва вниз и оглушительно сильно ударилась при этом о воду.
В моем классе частично обвалился потолок. Отклеилась крупная гипсовая розетка. К счастью, никто не пострадал. Это случилось во время перемены, когда большинство детей было в коридоре. Но в связи с происшествием теперь все работники школы ходят сюда друг за другом как на экскурсию. Поэтому неудивительно, что ближе к обеду в классе появляется он — великий и ужасный директор.
Заполняю журнал посещаемости, стараясь полностью игнорировать присутствие Марата. Пусть
