он делает свою работу, а я буду делать свою. Решили же избегать друг друга. Но взгляд бессознательно тянет магнитом к стройной мускулистой фигуре шефа, который в этот самый момент, запихнув руки в карманы брюк и запрокинув голову, внимательно разглядывает потолок.
Мысленно одёргиваю себя, силой заставляя писать.
— Если была угроза разрушения, почему вы не сообщили мне или завхозу об этом раньше? — его глубокий и по-мужски привлекательный голос звучит глухо и монотонно.
Отрываюсь от своей работы. Цинично приподнимаю бровь. Наши взгляды перекрещиваются с воображаемым звоном и скрежетом. Почти как мечи средневековых рыцарей. Это скорее битва, нежели диалог. Между нами столько обид, что кирпичей из них хватило бы на строительство целой крепости.
— Это вы мне, Марат Русланович?
Нарочно и крайне показательно верчу головой по сторонам.
Позади меня школьная доска, справа окно, слева дверь, впереди — станки для хора на складной раме.
— А что, тут есть кто-то ещё, Виолетта Валерьевна? По-моему, в классе только мы с вами.
Воздух тяжёлый, обваривающий, дышать нечем, как во время лесного пожара. Хотя в помещении открыты все окна.
— Не поверите, — делано улыбаюсь, продолжая смотреть ему в глаза, — это я прекрасно вижу и понимаю, что мы здесь одни. Но я полагала, что если вы захотите ко мне обратиться, то состряпаете послание в письменном виде. Передадите уведомление через секретаря, а я отвечу на него так же, письменно, если сочту необходимым, естественно. Вы же сами сказали, что теперь всё общение между нами будет проходить только через вашего делопроизводителя.
Директор не отрываясь смотрит меня. Мне кажется, у него, как у терминатора в соответствующем художественном фильме, подвисает какая-то программа. Кажется, если бы мог, он удушил бы меня, как говорится, не отходя от нотного стана. Он кривит верхнюю губу, всем своим видом намекая, что мне пора прекратить издавать любого рода звуки.
— Если вы не перестанете разыгрывать горохового шута, Виолетта Валерьевна, я такое письмо напишу, что вам придётся внеурочно работать с Алексеем Игоревичем.
— А кто такой Алексей Игоревич? Не имею чести быть знакома, — и пафосно хмурю брови в недоумении.
— Наш новоиспечённый логопед-дефектолог — специалист по исправлению дефектов речи у взрослых и детей. Его задача развивать музыкальный слух и заодно помогать коррекции речи некоторых наших воспитанников.
— О как!
— Именно так.
— Да я вроде не заикаюсь.
— Но начнёте, если не станете вести себя нормально, смирившись с тем фактом, что вы моя бывшая знакомая.
— Брошенная в ЗАГСе невеста.
— Раздвинувшая ноги перед моим лучшим другом.
Внутри бурлит негодование, но, сжав ручку, я сдерживаюсь и снова саркастически замечаю:
— Кто бы мог подумать, что упрямый осёл проскрипит ещё столько лет и поднимется так высоко по карьерной лестнице?
— Вот к чему вы сейчас это произнесли?
Нервно расстёгивает манжеты, закатывает рукава белой рубашки, оголяя сильные, покрытые густой порослью руки.
— Просто вспомнилось в тему развития музыкального слуха и речи.
М-да, работать в одном коллективе с бывшим то ещё удовольствие. Директор не смотрит на потолок. Он смотрит прямо на меня — волком.
— Да что я вам сделала, Марат Русланович? — Аккуратно откладываю ручку в сторонку. — Я просто пытаюсь следовать вашим же инструкциям. Вы сказали общаться с вами через секретаря, вот я и не ждала, что вы ко мне обратитесь. Удивилась.
Медленно опустившись на корточки, он поднимает с пола кусочек отвалившегося гипса и вертит в руках.
— После обеда приедет специальная комиссия, оценит масштаб разрушения. И опасность. Детей сюда не пускать, уроки проведёте в любом другом свободном классе. Всё ясно?!
— Да, конечно.
Уходит, потом вдруг возвращается.
— И сами тут не сидите. А то вдруг ещё что-нибудь отвалится и прямо вам на голову.
— Волнуетесь за меня?
— Нет, — направляет на меня выжидающий проникновенный взгляд, заставляя почувствовать озноб во всем теле, — за себя. Не хочу загреметь из-за вас в тюрьму. Если с вами что-то произойдёт, то сяду я.
Как же хочется взять с полки вазу и совершить преступление. Но объективности ради следует отметить, что за все эти годы я так и не встретила никого, кому бы так сильно шла обычная белая рубашка и чёрные брюки. Жалко уничтожать такой экземпляр. У него шикарные, слегка вьющиеся, густые, тёмные волосы, уложенные назад, широченные плечи, длинные ноги и чувственная сталь в голосе. Не мужик, а ходячий тестостерон. Всё в нем прекрасно, кроме морально-этических принципов и говнистого характера.
— Ну это понятно, что за решетку вы не хотите, лишний раз не хочется расстраивать свою эскортницу. К тому же женщины сейчас не те, мало кто окажется декабристкой и пожелает ехать за вами в Сибирь с бутылкой молока и мешочком бубликов.
— Она администратор в отеле. И сегодня мы отправляемся на открытие нового ресторана на набережной. Но вам не понять, Виолетта Валерьевна, помнится, в молодости вы любили сидеть дома. Боялись людей и открытых пространств. Даже удивительно, как вы умудрились стать таким прославленным и заслуженным педагогом.
— Зато вы вечно где-то шлялись.
Директор смотрит на меня и хрипит, словно раздуваясь, ни минуты не сомневаюсь, что каждая жилка в его большом мускулистом теле трепещет от раздражения.
— Как вы разговариваете с директором учебного заведения, в котором работаете?
— Я же в десятый раз предлагаю вам вернуться к письменной форме общения через секретаря.
— Всё, Виолетта Валерьевна, с меня хватит, вы уволены.
— Пф-ф, — смеюсь, — спешу разочаровать вас, глубокоуважаемый директор, но уволить одинокую мать даже в связи с несоответствием занимаемой должности, нельзя.
Я его окончательно вывожу из себя, и Султанов пересекает класс. Опирается на стол и, приблизившись к моему лицу, словно кобра перед броском, шепчет сквозь зубы:
— Пожалуйста, ведите себя прилично.
Не двигаюсь. Его физиономия слишком близко.
— Вы просто комок нервов, Марат Русланович, что-то ваша эскортница делает не то. Недорабатывает, видимо, раз вы такой заведённый.
В следующую минуту я вздрагиваю. Шеф громко хлопает дверью. С потолка снова что-то отваливается и падает.
Султанов рвёт и мечет. Инцидент произошёл сегодня утром. Я сообщила о возгорании электросушилки для рук в здании, и МЧС оперативно прибыли на место происшествия. Внешних признаков горения и задымления уже не наблюдалось. До прибытия спасателей мы вместе с нашим завучем Ткаченко Ульяной Сергеевной оперативно эвакуировали двести пять человек.
Я ужасно горжусь собой, а вот директор злится.
Это я обнаружила задымление на первом этаже. Невозможно в это поверить, но с возгоранием справилась тоже я. Самостоятельно, при помощи огнетушителя. Всё сделала до прибытия подразделения МЧС. Даже представить себе не могла, что так
